- Вы тоже вторглись на землю Оплота, миледи, и причинили большое зло одному из людей сира Юстаса, - выпалил Дунк, не успев обдумать свои слова.
- Разве? - Она снова подергала себя за косу. - Если вы об овцекраде, то мое терпение истощилось. Я дважды жаловалась на него Осгри, но тот не принял никаких мер. Просить трижды не в моих правилах, и королевский закон дает мне право заточать и казнить.
Тут в разговор вступил Эг. - Только в своих владениях, - заявил он. - Король дает лордам право заточать и казнить на своих землях, не на чужих.
- Если ты такой ученый, - сказала Роанна, - то должен знать также, что рыцари-землевладельцы не имеют права наказывать кого бы то ни было без разрешения своего сюзерена. Сир Юстас живет под властью лорда Рована. Беннис нарушил мир в королевстве, пролив кровь, и должен ответить за это. Если сир Юстас пришлет его сюда, я сделаю ему на носу зарубку, и конец делу. Если мне придется ехать за ним самой, я не обещаю ограничиться этим. Дунк ощутил дурноту под ложечкой.
- Я скажу ему, но он сира Бенниса не отдаст. Все это вышло из-за плотины. Если ваша милость согласится ее снести…
- Это невозможно, - подал голос молодой мейстер. - У Холодного Рва крестьян в двадцать раз больше, чем у Оплота.
Пшеница, кукуруза и ячмень ее милости гибнут от засухи. В ее садах растут яблоки, абрикосы и три сорта груш. У нее много стельных коров, пятьсот голов черноносых овец и лучшие в Просторе лошади. Около дюжины кобыл вот-вот ожеребятся.
- У сира Юстаса тоже есть овцы, - сказал Дунк. - А также дыни, бобы, ячмень…
- Вы отводите воду в ров! - громко произнес Эг. "Туда меня и отправят", - подумал Дунк.
- Ров необходим для обороны замка, - не сдавался мейстер. - Вы хотите, чтобы леди Роанна осталась без всякой защиты в столь смутные времена?
- Сухой ров все равно остается рвом, - медленно проговорил Дунк. - У миледи толстые стены и достаточно здоровых мужчин, чтобы защищать их.
- Сир Дункан, - сказала Роанна, - мне было десять лет, когда восстал черный дракон. Я просила отца поберечь себя или хотя бы оставить со мной мужа. Кто защитит меня, спрашивала я, если обоих моих мужчин не станет? Тогда отец взошел со мной на крепостную стену и показал мне сильные стороны Холодного Рва. "Вот что тебя защитит, - сказал он. - Позаботься о своей обороне, и никто не причинит тебе зла". Первое, на что он указал, был ров. - Она провела хвостом косы по щеке. - Первый мой муж погиб на Багряном Поле. Отец находил мне других, но Неведомый забирал их одного за другим. Я не верю больше в мужчин, какими бы здоровыми они ни были. Я верю в камень, сталь и воду. Верю во рвы, сир, и мой никогда не будет сухим.
- Ваш отец судил здраво, - сказал Дунк, - но это не дает вам права забирать воду Осгри.
Она дернула себя за косу.
- Сир Юстас, должно быть, сказал вам, что ручей - его собственность.
- Вот уже тысячу лет. Он даже зовется Шахматным - это же ясно.
- Да. - Ее рука теребила косу без передышки. - А река зовется Мандером, хотя Мандерли вот уже тысячу лет как прогнали с ее берегов. Хайгарден до сих пор Хайгарден, или Вышесад, хотя последний из Садовников пал на Огненном Поле. В Бобровом Утесе ни одного Бобра не сыскать - одни Ланнистеры. Мир меняется, сир. Шахматный ручей берет начало в Подкове, а она, насколько мне известно, моя. И вода тоже моя. Докажите ему, мейстер Серрик.
Мейстер сошел с помоста. Немногим старше Дунка, он в своем сером одеянии и с цепью на шее казался мудрым не по годам. В руках он держал пергамент.
- Смотрите сами, сир. - Он развернул свиток и подал Дунку.
Дунк-чурбан… Кровь снова бросилась ему в лицо. Он осторожно взял пергамент у мейстера и хмуро уставился на него, не разбирая ни слова. Восковую печать, однако, он знал хорошо - трехглавый дракон дома Таргариенов. Королевская. У него в руках какой-то королевский указ. Дунк поводил глазами по строчкам, чтобы все думали, будто он читает.
- Тут есть одно слово, которого я не могу понять. Взгляни, Эг, у тебя глаза помоложе.
Мальчик мигом шмыгнул к нему.
- Что за слово, сир? Вот это? - Эг быстро пробежал грамоту, поднял глаза на Дунка и чуть заметно кивнул.
Ручей ее, про это и грамота писана. Дунка точно в живот двинули. И печать самого короля.
- Тут, должно быть, ошибка… Все сыновья старого рыцаря отдали жизнь за короля, по какой причине его величеству отбирать у него ручей?
- Будь король Дейерон менее склонен к прощению, ваш старик и голову бы потерял.
- Как так? - растерялся Дунк.
- Миледи хочет сказать, - вмешался мейстер, - что сир Юстас Осгри - мятежник, изменивший своему королю.
- Сир Юстас выбрал черного дракона в надежде, что Черное Пламя вернет его дому земли и замки, которых они лишились при Таргариенах, - сказала Роанна. - Особенно он хотел заграбастать Холодный Ров. Сыновья поплатились жизнью за измену отца. Когда он привез их кости домой, а дочь отдал людям короля как заложницу, жена его бросилась вниз с башни Оплота. Разве сир Юстас вам не рассказывал? - грустно улыбнулась она. - Вижу, что нет.
- Черный дракон… - "Ты присягнул изменнику, чурбан этакий. Ты ел хлеб предателя и спал под кровом мятежника". - Но ведь тому уже пятнадцать лет, миледи… и у нас засуха. Хоть сир Юстас и был когда-то мятежником, вода ему все равно нужна.
Горячая Вдова встала и оправила юбки.
- Так пусть помолится о дожде.
Дунк вспомнил то, что старик сказал ему в лесу перед тем, как расстаться.
- Если вы не хотите поделиться водой ради него самого, сделайте это ради его сына.
- Сына?
- Да. Ради Аддама. Он служил у вашего отца пажом и оруженосцем.
- Подойдите, - с каменным лицом приказала леди Роанна.
Дунк, не зная, как быть, повиновался. Помост делал ее на добрый фут выше, но Дунк все равно возвышался над ней.
- Преклоните колени.
Он опять подчинился, и Роанна закатила ему пощечину, вложив в это всю свою силу - а она была сильнее, чем казалась на вид. Щека у него запылала, и он ощутил вкус крови из разбитой губы, но настоящей боли она ему не причинила. Какой-то миг Дунку очень хотелось схватить ее за рыжую косу, перекинуть через колено и отшлепать, как нашкодившего ребенка. Так ведь кричать будет - сбегутся двадцать рыцарей и прикончат его.
- Вы посмели приплести сюда Аддама? - Ее тонкие ноздри раздулись. - Убирайтесь вон из Холодного Рва! Сейчас же.
- Но я не хотел…
- Ступайте, не то я подыщу для вас мешок, хотя бы мне пришлось самой его сшить. Скажите сиру Юстасу, чтобы завтра же доставил сюда Бенниса Бурый Щит, иначе я сама явлюсь за ним с огнем и мечом. Вы меня поняли? С огнем и мечом!
Септон Сефтон взял Дунка под руку и потащил к двери. Эг поспешал за ними.
- Неразумно, сир, очень неразумно, - шептал септон, увлекая Дунка вниз по лестнице. - Зачем вы упомянули Аддама Осгри?
- Сир Юстас сказал, что она питала к нему привязанность.
- Привязанность! Она любила этого мальчика, а он ее. Дальше пары поцелуев дело не пошло, но это Аддама она оплакивала после Багряного Поля, а не мужа, которого едва знала. В его смерти она винит сира Юстаса, и это понятно - ведь Аддаму было всего двенадцать.
Дунк знал, что такое душевная рана. Стоило кому-нибудь упомянуть Эшфордский луг, он вспоминал о трех добрых людях, погибших, чтобы спасти его от наказания, и каждый раз терзался.
- Скажите миледи, что я не хотел причинить ей боль. Я прошу у нее прощения.
- Сделаю, что смогу, сир - но уговорите сира Юстаса привезти к ней Бенниса, да поскорее. Иначе ему придется плохо, очень плохо.
Лишь когда стены и башни Холодного Рва скрылись из вида, Дунк спросил Эга:
- Что там было написано, в той грамоте?
- Король жалует лорда Вимана Веббера за его верную службу во время последнего мятежа и отдает ему и его потомкам все права на Шахматный ручей, от Подковы до Лиственного озера. Еще там говорится, что лорд Виман и его потомки вправе охотиться на красных оленей, вепрей и зайцев в Уотовом лесу, когда им заблагорассудится, и каждый год рубить в оном лесу по двадцать деревьев. - Мальчик откашлялся. - Однако права эти временные. Буде сир Юстас умрет, не оставив наследника мужеского пола, Ош, отойдет в казну, и привилегии Вебберов на этом закончатся.
Осгри тысячу лет были хранителями Северных Марок…
- Они оставили старику только башню, чтоб в ней умереть.
- И голову, - рассудительно заметил Эг. - Король помиловал его, хотя он сражался на стороне мятежников.
- А ты бы снял с него голову? - покосился на него Дунк. Эг пораздумал.
- Когда я жил при дворе, то иногда прислуживал на Малом совете. Там об этом все время спорили. Дядя Бейелор говорил, что с благородным врагом милосердие уместно всегда. Побежденный, веря, что будет прощен, способен сложить меч и склонить колено. В противном случае он будет драться до последнего и лишит жизни еще больше преданных нам людей. А лорд Красный Ворон возражал, что прощать мятежников значит сеять семена нового мятежа. - В голосе Эга звучало сомнение. - Зачем было сиру Юстасу восставать против короля Дейерона? Тот был добрым королем, так все говорят. Он присоединил к королевству Дорн и сделал дорнийцев нашими друзьями.