Я занимаюсь инфракрасной астрономией. Далеко за чертой Эдо находится исследовательская станция нашей компании, где имеются радиометры, фотометры, фото-полариметры и камеры. Я работаю с волнами длиной от двадцати до сотни микрон. Конечно, заниматься этим предпочтительнее с выведенной в космос платформы: благодаря своей деятельности, человечество с каждым днем все больше уплотняет атмосферу Луны, и тем самым препятствует наблюдению за невидимыми световыми волнами. Но расположенная на Луне станция обходится дешевле и ее возможностей хватает для достижения поставленных перед компанией целей. Видите ли, в данный момент мы рассматриваем перспективные возможности разработок астероидов. Инфракрасная астрономия является мощным инструментом, который поможет изучить эти удаленные от нас обломки. С ее помощью мы сможем узнать очень многое о структуре поверхности, составных элементах, внутреннем строении и характеристиках вращения астероидов. …
- Расскажите мне о вашей гипотезе, которая противоречит общепринятой модели.
- Да, конечно, - согласилась она, сделав глоток зеленого чая. - Я утверждаю, что у меня есть видимые свидетельства присутствия в Солнечной системе внеземных разумных существ, - невозмутимо заявила Немото.
Наступившая тишина становилась все более напряженной. Произнесенные Немото слова поражали. Такого он никак не ожидал услышать.
Зато теперь он понял почему она его сюда пригласила.
После увольнения из НАСА, Мейленфант не стал следуя примеру своих коллег, устраиваться на одно из тех тепленьких местечек, на которые обычно попадают бывшие астронавты. Он не занял высокооплачиваемой руководящей должности в аэрокосмическом секторе и не стал начинающим политиком. Вместо этого, он направил всю свою энергию на исследование того, что как ему казалось, требует длительных раздумий: SETI, применение гравитационных линз для обнаружения планет и сигналов внеземных цивилизаций, передовые разработки силовых установок, проекты колонизации планет, искусственные геологические преобразования, межзвездные путешествия, изучение на практике парадокса достопочтенного Ферми.
Словом всего того, что так не одобряла Эмма. Ты понапрасну тратишь время, Мейленфант. Где же те деньги, что ты заработал на гравитационных линзах?
Но его жена уже давно умерла. Ее погубил рак, причиной которого оказались последствия непредсказуемого космического катаклизма. В результате случившегося в древности взрыва сверхновой звезды, в космическое пространство вылетела тяжелая частица. Преодолев просторы Вселенной, она поразила Эмму так, что… Такое могло случиться и с ним, а могло вообще не случиться или случилось бы несколькими годами позже, когда опасность рака была сведена до опасности поддающейся лечению болезни. Но получилось так, как получилось. Опустошенный и совсем измученный несчастьем Мейленфант оказался предоставлен самому себе.
Он с головой ушел в исследования, которые так его увлекали. А что еще ему оставалось делать?
Да, отчасти Эмма оказалась права, а отчасти нет. Читая цикл лекций, он немного зарабатывал себе на жизнь, но как она и предвидела, мало кто из серьезных людей приходил его послушать. Его идеи скорее вызывали инстинктивную неприязнь, нежели похвалу или хотя бы осмысленную ответную реакцию. В последние годы к нему стали относиться всего лишь как к надежному механизму, гарантирующему успех любого ток-шоу.
Но теперь он услышал эти слова.
Он попытался решить как к этому отнестись, что сказать. Немото была непохожа на тех японцев, с которыми он раньше встречался на Земле - те отличались тщательным соблюдением рейджи - надлежащих манер.
Она с интересом разглядывала Мейленфанта. Его растерянный вид явно ее забавлял. - Вы удивлены. Сбиты с толку. И вероятно считаете, что я не совсем в своем уме, если высказываю подобные предположения. Вас заманили на Луну и вы оказались в обществе спятившей японки. Сущий кошмар для американца!
- Вовсе нет, - возразил он, отрицательно мотнув головой.
- Но вы должны понять, что мои предположения совсем не так далеки от того, что вы изложили в своей работе. Вы как и я проявляете осторожность. Никто вас не слушает. А когда вы находите слушателей, они не принимают вас всерьез.
- Я бы не стал воспринимать это столь прямолинейно.
- Ваша нация обратила свой взор внутрь себя, - продолжала Немото. - Она отступила назад.
- Возможно. Сейчас у нас другие приоритеты, - согласился он.
В Соединенных Штатах полеты в космос стали увлечением пожилых людей. От мечтаний эпохи стремления к противоборству, остались лишь изображения очаровательно допотопных космических ракет, бесчисленные копии которых кочевали по информационным сетям. Теперь не было никаких стремлений.
- Тогда почему же вы продолжаете спорить, беседовать, выставлять себя посмешищем? - спросила она.
- Потому что…
Потому что если никто не будет об этом размышлять, то это никогда не станет явью.
Немото улыбнулась. Похоже она разгадала его мысли.
- Кокуминсей - дух вашего народа спит, - сказала она. - Но вы, как вероятно и другие люди, испытываете неуемную жажду познания. Я думаю, что нам с вами не следует поддаваться духу нашего времени.
- Зачем вы меня сюда пригласили?
- Я ищу способ решить коан, - ответила она, - загадку, которая не поддается логическому анализу.
Впервые с момента их встречи на ее лице не было стандартной улыбки. - Мне нужен объективный взгляд со стороны, оценка перспектив, которую сделал бы какой-нибудь крупный мыслитель, кто-то вроде вас. И …
- И что?
- Я опасаюсь, - продолжила она, - я опасаюсь за будущее человечества.
Вездеход пересекал лунную равнину, следуя по широкой дороге, на обочинах которой лежали вылетевшие из-под колес камни. Немото снова предложила Мейленфанту подкрепиться.
Вездеход остановился у переходного шлюза, расположенного на окраине Эдо. На входе был нанесен краской большой символ НАСДА - японского национального агенства по космическим разработкам. Без лишних слов Немото провела Мейленфанта через шлюз и они оказались в Эдо - одном из поселений землян на Луне.
Здесь, на окраинах, интерьеры Эдо носили чисто функциональный характер - голые стены из расплавленного, остекленевшего реголита. Трубопроводы и кабели крепились прямо к потолку. Люди носили простые одноразовые комбинезоны из бумажной ткани. Повсюду царила атмосфера деловой суеты, характерная для предприятий тяжелой промышленности.
Немото провела его по всему Эдо. Получилась этакая экскурсия под руководством ненавязчивого гида. - Станция это конечно огромное достижение, - заметила она. - Чтобы доставить сюда жилые модули и энергетические станции, потребовалось не менее девяносто пяти рейсов наших старых ракет Н-2. Для того чтобы защититься от солнечной радиации нам приходится углубляться под слой реголита. Мы добываем кислород из раскаленных камней, а воду - из вечной мерзлоты полярных областей…
Центральная часть Эдо оказалась настоящим городом. Здесь были общественные заведения: бары и рестораны, в которых люди могли заказать рис, суп, жареные овощи, суши и саке. Имелся даже крошечный парк с кустарниками и побегами бамбука. Какой-то явно родившийся на Луне, необычайно высокий и худенький ребенок играл там со своими родителями.
Немото улыбнулась, заметив удивление Мейленфанта. - Здесь, в самом сердце Эдо, под десятиметровым слоем лунного реголита, растут вишневые деревья. Наши дети учатся, сидя под их ветвями. Возможно придется еще довольно долго ждать пока начнется ичи-бузаки - первое цветение вишен.
Мейленфант не заметил здесь присутствия людей европейской внешности. Большинство японцев вежливо кивали ему головой. Многие из них должно быть знали Немото, ведь существование Эдо поддерживали всего лишь несколько сотен его обитателей. Однако, никто из них не вступал с ней в разговор. Это только усилило производимое Немото впечатление отшельницы и довольно экстравагантной личности.
Проходя мимо одной группы людей, он услышал как какой-то мужчина шепнул: "О, гайджин-кусаи."
Гайджин-кусаи - запах чужака. Затем раздался смех.
Мейленфант переночевал в помещении, которое могло бы сойти за райокан - гостиницу. Его номер оказался крошечной комнаткой. Однако, несмотря на суровую простоту стен из оплавленного реголита, интерьер номера был выполнен в японском стиле. На полу лежала уже изношенная и отполированная прикосновениями прежних постояльцев татами - циновка из рисовой соломы. В глубине токонама - высеченной в камне ниши, стоял изящный блок передачи сетевых данных. Следуя традиции, хозяева повесили картину, на которой резкими мазками кисти была изображена сидящая на травинке стрекоза. Кроме того, они оставили небольшой букетик в традициях икебаны. Цветы выглядели как живые.
На стене, под прозрачным пластиком были закреплены листья цветущей вишни. Его очаровал великолепный контраст бледно-розового, живого цвета с безжизненным серым цветом лунного камня. Ничего подобного он прежде не видел.
В этой крошечной комнатке он ясно различал шумовой фон - низкое и глубокое дыхание искусственных легких колонии, которое пробивалось сюда сквозь толщу реголита. Было такое впечатление, словно он находится во чреве какого-то огромного корабля, например подводной лодки. Мейленфант с тоской вспомнил свой кабинет, яркое солнце Айовы, письменный стол, необходимые для работы принадлежности.
Эдо жил по токийскому времени и оказавшись здесь, на Луне, Мейленфант страдал от перемены часовых поясов. Спал он беспокойно.
Перед глазами стояли ряды лиц.