– Милорд, – сказала она, облизнув пересохшие губы, – прошу вас как благородного джентльмена, отпустите меня. Видите ли, меня ждут. Если этот человек услышит о моем… злоключении, я окажусь в неловком положении.
Повисло напряженное молчание, как будто ее слова вызвали в нем недовольство.
– Понимаю, – сказал Маркус. – И этот джентльмен, полагаю, – некто, кого вы встретили нынче вечером у миссис Спенсер. У вас тайное свидание?
Ее охватила тревога.
– Миссис Спенсер? Среди моих знакомых нет такой.
– Разве? Могу поклясться, я видел, как вы выходили из ее дома. Что произошло? Вы поссорились? Она выставила вас в этих отрепьях? Я знаю, как ревнивы могут быть женщины. Вы же очень красивы. Вы отбили у нее одного из любовников? Так, да? Кто вас ждет? Уочестер? Беркли? Сколько бы они вам ни сулили, я могу предложить больше.
Если мгновение назад Катрин дрожала от страха, то сейчас ее захлестнул гнев. Каждым своим вопросом он оскорблял ее, и делал это намеренно. Когда она вскочила с кресла, то никакой дрожи уже не было. Она Катрин Кортни, и ни один мужчина не смел говорить с ней в подобном тоне.
– Мои дела с миссис Спенсер никоим образом вас не касаются, – сказала она.
– Так, значит, вы все-таки были там!
– А если и была, что с того?
Она мгновенно поняла, что совершила-таки ошибку, чего так опасалась и чего так старательно избегала. Маркус тоже встал, и глаза его засверкали. Стремительное движение, и сильные мускулистые руки обвили ее. Маркус так сильно прижал ее к себе, что она почувствовала, как пуговицы его пальто вдавливаются в ее тело. Она не могла пошевелиться; руки ее были прижаты к бокам. Он запрокинул ей голову и впился губами в ее губы.
Катрин застонала, не от наслаждения, но от боли. Подбородок у нее все еще ломило от его удара. Она напряглась и ждала, когда кончится поцелуй и пройдет боль.
Маркус воспользовался тем, что она не могла сопротивляться, и еще крепче прижал ее к себе. Катрин открыла рот, чтобы набрать воздуху, и его язык тут же проник сквозь раскрытые губы. Это было совершенно не похоже на тот оскорбительный, грубый поцелуй тогда в Испании после их свадьбы. Он словно бы лакомился ею, смаковал, и с такой нежностью, какой она от него никак не ждала. Острое чувство наслаждения пронзило ее, застав врасплох, и на мгновение она обмякла в его руках. Но тут же вспомнила, кто ее целует. Ярость и стыд охватили ее, и она сильно лягнула его в ногу. Он сразу же отпустил ее.
Она замахнулась, чтобы ударить его, но Маркус упредил ее, со смехом схватив за руки.
– Да, вы не подружка Эми, – сказал он. – Это я и хотел проверить.
Катрин снова попыталась ударить его, но он с легкостью увернулся.
– Послушайте, извините меня, ладно? Если вы сразу ответили бы на мои вопросы, я не стал бы подвергать вас испытанию.
Она с яростью смотрела на его обаятельную улыбку, лукаво блестящие глаза, на его веселое лицо. Все ее ухищрения напрасны, ей не удастся обмануть этого беззастенчивого искусителя. Тем или иным способом, но он узнает то, что ему нужно.
Катрин пошарила в одном кармане, потом в другом и вытащила два несвежих носовых платка, обрывок ленты, какую-то мелочь и, наконец, то, что искала.
– Вот моя визитная карточка, – сказала она. – Теперь вы знаете все, и нам не о чем больше разговаривать.
– Мисс К. Кортни, – прочитал Маркус, – Хит-хауз, Хэмпстед. Вы ведь могли избежать того, что случилось, сообщи вы мне это, когда я вас спрашивал. Почему же вы не сделали этого?
Гордо выпрямившись, Катрин прошла к столу, нахлобучила шляпку, взяла муфту и пистолет и направилась к дверям.
– Вы забыли кое-что, – сказал он, протягивая ей ридикюль. – Странно, что в нем ничего нет. Большинство дам, насколько я знаю, держат всякие мелкие вещицы там, а не в карманах.
Не останавливаясь, Катрин схватила протянутый ридикюль. Он шагнул вперед и услужливо распахнул дверь.
– Правду говорят о рыжеволосых, – сказал Маркус, посмеиваясь. – Вы действительно девушка с характером.
Его слова были приняты с подобающим презрением. С высоко поднятой головой она шла по коридору. Пусть зовет гвардейцев, чтобы ее арестовали за попытку убийства. Она сама может выдвинуть против него обвинение. А если он начнет копаться в ее прошлом, никогда не найдет ничего, что связывает ее с Каталиной.
Он хмыкнул у нее за спиной, но она гордо шагала дальше, не обращая на него внимания.
– Мне кажется, – с насмешкой проговорил Маркус, – вы идете не туда.
Катрин замедлила шаги.
– Выход – в обратную сторону.
Она медленно втянула воздух, сдерживаясь, развернулась и прошествовала мимо, едва не задев его плечом. Пока они не оказались у Уайтхолла, он больше не проронил ни слова.
– Как вы предполагаете добираться до Хэмпстеда?
Катрин, не обращая на него внимания, словно его не было рядом, подняла руку, подзывая кеб. Маркус распахнул и придержал для нее дверцу.
– Королевский театр, – сказала она кучеру.
– Только не говорите, что вы актриса, – улыбнулся Маркус, бесцеремонно усаживаясь рядом.
Она отвернулась к окошку и стала смотреть на улицу, решив не дать ему втянуть себя в разговор. Он, однако, продолжал болтать, не ожидая от нее ответа, и замолчал только тогда, когда кеб остановился напротив театра.
Маркус позволил ей расплатиться самой, и это разочаровало ее. Жаль, не то у нее был бы шанс швырнуть ему деньги в лицо, но его взгляд сказал ей, что он понял это.
Макнолли увидел, как они подъехали. Катрин позволила Маркусу подсадить ее в коляску, но по-прежнему хранила ледяное выражение.
– Домой, Макнолли, – сказала она.