Повесть о событиях, предваряющих действие "Райских птиц",посвящена проблеме взаимопонимания не так давно воевавших друг с другом представителей различных рас.
НАЧАЛЬНИК ДИКОГО ПОРТА
Если уехать в горы и пересечь водораздел, проходящий по высшим точкам хребта, то ночами уже не будет захлестывать небо негаснущий свет Города. Когда плотные тучи отпрянут от остро заточенного лезвия Йинд-Тхир, и небо усыплют светила, найдешь среди них Сетайю и Чрис’тау. Их ни с чем не перепутать, такие они яркие. Между ними, видимая только из мощного телескопа, и светит с дальнего края Галактики маленькая звезда.
Кругом нее, изумрудная и лазоревая, убранная белыми облаками, обращается планета Хманкан. Там фонтаны, бьющие светом, там гигантские лестницы уходят в морскую глубь, там города цветут как цветы, и надменные жители улыбаются с высот своего могущества.
Если взять старый корабль, никогда не принимавший на борт трусливых; если оплатить полный ремонт и купить хорошие энергеты, то за тридцать пять условных дней полета приблизишься ко Хманкану. Когда останется один день, встанешь от анабиоза и наденешь броню деда, сплошь изукрашенную насечками - памятью по убитым врагам. Возьмешь ножи прадеда, иззубренные о крепкие кости.
Ты приблизишься ко Хманкану и выберешь самый большой город. Снизишься, входя в сладкую и легкую атмосферу, дыхание роскоши изнеженной расы.
И выключишь двигатели.
Через восемь секунд после того, как твоя плоть станет пеплом в раскалившейся, расплавившейся кабине, старый корабль, никогда не принимавший на борт трусливых, грянется оземь. И тогда умрут сто миллионов х’манков.
То-то славно.
Но никто не подпустит твой корабль к изумрудной и лазоревой планете, драгоценному сердцу владык Галактики. Да и нет денег, чтобы залатать его ветхое нутро, и на зарядку аккумуляторов тоже нет. Их вообще нет.
Потому ты и сидишь здесь, предаваясь дурацким мечтаниям.
Рихард Люнеманн вышел на крыльцо и закурил. Элегантное ограждение из косо стоящих пластин зеркального стекла причудливо искажало образы. Ты; пол-тебя; кусок пролетающей машины, узорчатая дверь дорогого кафе; огромная голограмма, стоящая над элитным районом. Вид на голограмму рассекала надвое одна из пластин: Only - далее мрачная рожа Рихарда Люнеманна по кличке Ариец - umans.
"Только для людей". Алые горящие буквы на фоне темно-синего, почти фиолетового неба Дикого Порта. С улиц элитного района, принадлежащего человеческой расе, голограмму, разумеется, видно не было.
Отсюда до границы Ареала человечества свет шел многие века. На всерасовой пиратской планете доминирующая раса Галактики формально не была таковой. Тем не менее, другой подобной надписи на поверхности неба никто не выжег. Голограмма пылала в надменном одиночестве, как будто весь город и вся планета предназначались only for humans.
Курящему вторую крепчайшую сигарету Люнеманну эти соображения были фиолетовее местного неба. У него горел рейс стоимостью в миллиард.
Дома, в Ареале, капитан Люнеманн считался бы Кроликом Роджером. То есть человеком, который, совмещая функции владельца, капитана и первого пилота, занимается чем-то помимо перевозки грузов. Это могла быть разведка новых пригодных для жизни планет в очень удаленных областях, возня с туристами-экстремалами, гоняющими по этим самым удаленным планетам, еще какие-нибудь одобряемые законом занятия.
Дикий Порт называл Арийца прямо - пират.
Не то чтобы он находил это занятие делом жизни. Люнеманн не побрезговал бы любым хорошим контрактом. Если он будет легальным - прекрасно.
Ариец смотрел на голограмму, и буквы в него в глазах превращались в цифры.
Миллиард.
1 000 000 000.
С планеты, у которой нет ни названия, ни номера, которая существует только в реестре лаэкно, да и в него занесена как безатмосферная, через половину условного часа вылетал грузовоз с контрабандным товаром. На Терру-без-номера шел левый биопластик, украденный у русских; его было много.
На миллиард.
Может, больше. Миллиард двести. Полтора миллиарда.
Ариец не знал.
Ему хотелось выть. Во всем мире только он один, кроме самих контрабандистов, знал о невидимом рейсе. Родной брат Арийца, Гуго Люнеманн, устроился техником на золотой грузовоз; о родстве было известно только родственникам, как водится у пиратов.
И вот алмазный рейс срывался по глупейшей, абсурднейшей, обидной до детских слез причине.
У Рихарда не было второго пилота. Болван и остолоп Джонни не далее как два дня назад сел. В тюрьму Дикого Порта. За карманную кражу.
Пилот-корсар обчищает карманы. Это что? Это же плач и рыдание горестное. Конечно, бедняга Джонни страдал клептоманией, но попасться так глупо и не вовремя - надо было суметь.
И что еще хуже - именно сейчас у Рихарда, сгорающего от страсти к биопластиковому миллиарду, не было денег. А на Диком Порту без предоплаты никто не работал.
И капитану корабля, приписанного к Дикому Порту, никто не давал кредита.
Поэтому Ариец курил уже третью сигарету, обоняя едва уловимую нотку успокаивающей нервы травы тий-пай. Не помогало.
Средств доставало только на подготовку к полету. Мелкий ремонт, запасы и кое-какие штучки. Без кое-каких штучек можно отправиться возить придурков, руду или древесину, но брать штурмом грузовоз контрабандистов голыми руками не выйдет.
Свободная сумма выходила всего ничего. Пять тысяч.
Минимум, который потребует самый хреновый пилот - в два раза больше.
У Арийца оставалось два выхода: либо пойти к левому кредитору и согласиться на грабительские проценты, либо искать такого пилота, чтобы пошел за сумму вдвое меньшую, чем обычно.
Будь Ариец железно уверен в обретении миллиарда, он бы, не задумываясь, взял кредит. Но Люнеманн был немолод и неглуп. Опытный пират прекрасно знал, что такое абордажный рейс. Можно вовсе пролететь как напильник к Альфе Центавра. А если с пилотом, оставшимся без зарплаты, еще есть шанс договориться, то кредиторы разберут тебя на детали и заформалинят - для науки будущим поколениям.
Поэтому Люнеманн озлобленно затушил окурок прямо о зеркальное стекло, которым так изысканно было декорировано главное здание банка, и направился к "крысе".
Он ехал в Зверинец.
Найти в Зверинце пилота - найти иголку в стоге сена. Или чью-нибудь сверхсекретную военную базу. То есть ты даже уверен, что она есть, но где искать, как, и не огребешь ли ты по ушам после того как найдешь - неведомо.
Когда-то Зверинец был мирной биржей труда. Но очень давно. Когда над планетой еще не горела алая голограмма. Теперь помимо этого Зверинец, занимавший поистине огромную площадь, - благо, в площади недостатка не наблюдалось, - был рынком, городом развлечений, улицей красных фонарей и даже тюрьмой. Потому что войти в Зверинец легко, а вот выйти, если власти планеты не хотят видеть тебя в числе граждан, - практически невозможно. При известной сноровке в Зверинце можно прожить весь отмеренный тебе природой срок. Или не прожить и часа, если кто-нибудь наймет хорошего убийцу. Зверинец - как раз то место, где можно спокойно нанять хорошего убийцу.
Убийцы Рихарду были без надобности. Он и сам умел.
Ариец собирался зайти в пару-тройку знакомых баров. Еще вывести на цель могли два хороших парня: близнецы, бывшие коллеги Рихарда, они открыли в Зверинце казино. На крайний случай оставался один товарищ, содержавший бордель с мальчиками. И не вообразить, кто там порой оказывался в числе персонала.
От последней перспективы углы капитанского рта тянуло в дурацкую улыбку. Бисексуальный Рихард замечал за собой странную особенность: в космосе он предпочитал исключительно собственный пол. Не только потому, что женщина в изолированном пространстве корабля сразу пыталась свить гнездышко и организовать с Рихардом семью, чего ему совершенно не было надо. Ариец полагал, что у него что-то творилось с биотоками.
Спустя четыре часа Рихард снова курил. Драгоценный рейс уже стартовал. Времени не было. Либо отказываться от идеи - от миллиарда! Миллиарда, летящего прямо в руки! - либо отправляться за кредитом.
Он шел пешком от служебного входа казино к стоянке, где оставалась "крыса". Уже стемнело. Напротив возвышалось здание закрытого клуба, где занимались черт знает чем, чуть дальше - еще неведомо что в доме с глухими окнами. Фасад казино выходил на одну из самых пристойных улиц Зверинца, но задворки гляделись нехорошо.
"Хрен с вами!" - озлобленно думал Рихард. - "Пират я или нет?"
Он храбрился. Он уже почти решил взять кредит.
В конце концов, Люнеманн сам был исключительно хорошим пилотом. В фатальных обстоятельствах можно будет продать "Элизу", на оставшиеся улететь в Ареал и там наняться на официальную работу. Продать "Элизу", его единственную истинную возлюбленную. Работать без законного сертификата, то есть практически не иметь прав. Гнусная судьба. Но игра стоит свеч.
Последняя мысль взбодрила Арийца. Взявшись за дверцу машины, он тряхнул седеющей головой и оглянулся по сторонам.
Невдалеке на ступенях сидел высокий длинноволосый парень. Спиной к Рихарду. Роскошная шевелюра цвета молочного шоколада падала до самых камней, но даже за этой завесой было заметно, какая великолепная у парня фигура. Мечта. Картинка. Даже если лицом длинноволосый страшнее гражданской войны, все равно картинка. В ракурсе с тыла… Две тонкие косички поверх гривы. Сидел парень как неживой или крепко отъехавший на каком-нибудь дурмане, то есть, не шевелясь, поэтому Рихард его и не заметил раньше.