Собственно, а какого хрена он тут делает? Ошиваться здесь запрещено. С минуты на минуту выйдет охрана и поломает красавцу какую-нибудь часть тела. Охрана в заведениях Зверинца суровая. В душе Люнеманна шевельнулись побуждения, которые с натяжкой можно было назвать альтруистическими.
Что-то в ссутулившейся фигуре казалось Арийцу странным. Но свое "ты чего тут сидишь?" он сказал раньше, чем понял, что именно.
Парень обернулся стремительно. Так стремительно, как не способен не то что человек обдолбанный, но даже просто - человек.
Человеком парень и не был.
- А ты чего спрашиваешь? - ответил он на безупречном SE, Space-English (Sucker’s English, Sonofabitch’s English - в некоторых вариантах). Почти без акцента. Только голос ниже, чем средний мужской, но и такие голоса - не редкость.
- Сейчас охрана выйдет, - мрачно буркнул Рихард, кляня свою тупость и ненаблюдательность. Вот эту тварь он от телесных повреждений спасать определенно не стал бы.
Если бы мерзкая зверюга с шоколадными кудрями выдала что-нибудь вроде "Тебе какое дело?" - Люнеманн сел бы в машину и уехал, не опускаясь до ответа. Но зверюга миролюбиво ответила:
- А я к ним на работу попрошусь.
Люнеманн невольно фыркнул.
- Да кто ж тебя возьмет?
- Не возьмут, - согласилась зверюга.
- А что сидишь?
- Я у них денег попрошу, - с нечеловеческой честностью ответила тварь. - Они дадут. Может, даже пять кредитов. Им нравится, когда я прошу.
Две войны. Сотни миллионов погибших. Неутолимая ненависть. Книги, фильмы, песни; дети во дворах играют в Великую войну, но никто в этих играх не изображает врага. Все свои, а эти должны появиться вот-вот, вынырнуть из черноты космоса на непревзойденно маневренных кораблях, и нужно готовиться, чтобы удержать оборону…
Перед Люнеманном сидел представитель прежней доминирующей расы Галактики.
Ррит.
Хотя после первой, Великой войны их осталось немного, на Диком Порту была довольно большая колония. Их пираты не нападали на корабли людей, но прочие расы стоном стонали от близких контактов с лучшими воинами Млечного Пути.
После второй войны численность упала, пиратов истребили правительственные войска. Больше в космосе рритских кораблей не было. Оставшиеся твари околачивались в Зверинце. Там их не трогали, пока они не мозолили глаза кому не надо; и тихо вымирали своим ходом - от простого, бесхитростного голода.
- Я не для себя, - вдруг торопливо сказал ррит, прижав уши. - Сестре… у нее… дети…
Еще бы. Только мать или сестра может заставить рритского воина засунуть гордыню в узкое место.
Люнеманн сам не знал, что заставляет его стоять тут и разговаривать с тварью. Многолетняя общечеловеческая ненависть к зверюгам, кажется, никуда не делась, но вместо положенного огня выдавала какое-то смутное тление. Вероятно, в силу откровенно униженного положения врага. Бывшего врага. Или в силу неистребимой склонности к эстетству, которой Люнеманн в глубине души чрезвычайно стыдился, но поделать ничего не мог. "А вот если бы из людей парень с такой фигуркой", - подумалось Арийцу, - "и волосами… я бы его на борт взял, да…"
Представить, что случилось бы дальше, Рихард не успел. Потому что его настигла самая бредовая в его жизни идея.
- Ты воевал? - неожиданно резко спросил он.
Ррит вздрогнул.
- Все воевали.
- Кем?
- Зачем тебе это знать?
- Сначала ответь.
- Пилотом, - и добавил с внезапно проснувшейся гордостью, - я командовал одним из отрядов резерва. Доволен, х’манк?
Ариец был без шуток доволен. Оставался последний вопрос, но Рихард был практически уверен в ответе. Он хорошо знал историю второй войны.
- Ты умеешь водить корабли людей?
Ррит наклонил гривастую голову.
Ну да, их же всех учили. Враг нашел способ управлять человеческими кораблями. Сражаться с людьми их собственным оружием. Но люди все равно одержали победу.
Кто бы мог предположить, чем все это закончится. Небрежным вопросом капитана Люнеманна по кличке Ариец:
- Пойдешь ко мне вторым пилотом?
Левое ухо зверюги чуть дернулось.
- Я должен засмеяться? - осведомился он. Такого издевательства даже в теперешнем положении ррит сносить не хотел. Люнеманну это почти понравилось.
- Я говорю вполне серьезно.
- Тогда ты безумный х’манк.
Это тоже было сказано вполне серьезно.
- Не исключено. Так мне идти дальше, или еще поговорить с тобой?
Зверюга приподняла верхнюю губу, но это явно был не оскал, а некое подобие улыбки.
- На каких условиях?
- На тех же, что и вся команда. Подчиняться капитану, не брать с собой вызывающие привыкание и просто сильные наркотики любого рода. И оружие. Ты способен расстаться с ножами?
- А ты видишь при мне ножи?
Действительно, вопрос прозвучал глупо.
Ррит по-звериному склонил голову набок. Вид у него был почти лукавый.
- Знаешь, что бы со мной сделали, явись я сюда с оружием?
На слове "явись" его голос дрогнул, и Рихарду почудилась под внешним спокойствием чужого такая бездна отчаяния, в которую уже давно низверглись и злоба, и ненависть, и жажда мщения, что мурашки пробежались по коже.
- Ты не боишься, х’манк? - продолжила тварь, не дожидаясь ответа.
- А ты собираешься меня убить?
- Нет.
- Ррит не сумеет обмануть человека, - усмехнулся Рихард. - Ты говоришь правду. Кроме того, тебе же нужны деньги. Я оплачу твою работу.
- Хорошо, - безмятежно сказал ррит, - какова цена?
Рихард помедлил. Это не укрылось от собеседника, и в желтых глазах вспыхнул голодный огонек, тут же тщательно придушенный. Десять тысяч за рейс стоил паршивейший пилот-человек, которому только полный отщепенец рискнул бы доверить свою жизнь. Неквалифицированный опустившийся пьянчуга с просроченной лицензией. Наркоман, цепляющийся за самый дешевый курс лечения.
- Две тысячи, - сказал Рихард.
Он предполагал, что для твари это много. Но все равно изумился. Потому что сумма поставила тварь на грань потери самообладания. Он подался вперед, глаза чуть расширились, в них блестели неверие и надежда.
Рихард мысленно сплюнул.
Да этому бы и пяти сотен хватило.
- Согласен, - очень тихо выговорил ррит и тотчас же повторил, - я согласен!
Сейчас бы и сказать, кажется: "А вот хрен тебе, я пошутил".
Но Рихард удовлетворенно кивнул.
- Тебя как зовут… пилот?
Зверюга смотрела почти преданно.
- Л’тхарна.
- Местер Рихард. Но лучше - просто кэп.
***
Первое воспоминание: по колонии идут экстрим-операторы.
Тебе еще не понятны эти слова, не известно, кто это такие; ты совсем маленький и воспринимаешь мир главным образом через запахи. Ребятня возится во дворе, мальчишки постарше затеяли какую-то игру, но ты еще и игры этой не поймешь, ты просто сидишь, смотришь, чувствуешь, как пахнут разгоряченные тела, азарт и веселье. И вот в этот славный запах вплетается запах х’манков - молочный, безобидный, запах вкусного мяса, в которое хочется впиться зубами. Их ужасающее оружие, клацающее когтями по выщербленному дорожному покрытию, не пахнет ничем. Вообще. Поэтому ты не можешь понять, отчего все разбегаются, жмутся к стенам, почему от взрослых вместо благожелательного внимания веет страхом и задушенной злобой…
Все попрятались. А вы - не успели. Ты сидишь посреди двора вместе с совсем маленькой девочкой, которая еще не может сама встать.
Одна из х’манок останавливается рядом. Ее нукта нюхает вас и оскаливает клыки - каждый длиной в твою руку.
Это потом ты узнаешь, что х’манкам не свойственно вот так покачивать головой из стороны в сторону, вот так ходить, словно пронося за собой хвост, равный по длине собственному телу. Перед тобой не обычный х’манк, - это страшная тварь, экстрим-оператор, одно существо в двух телах. И они двигаются одинаково: маленькая слабая х’манка с огромным крепкобронным чудовищем.
Ты не боишься. Еще не умеешь.
Потом ты узнаешь, сколько сил взрослые кладут на то, чтобы дети воспитывались так же, как тысячу лет назад. Чтобы понимали, в каком в действительности положении находится раса только тогда, когда знание уже не сломает их, а породит ярость в молодых сердцах…
Тебе не понять, о чем говорят самые страшные враги человечества, глядя на вас.
А одна из х’манок сказала товарке:
- Смотри, вот враг и мать врагов.
- Брось, - со смехом ответила ей другая, - смотри, какие славные котята.
И эта другая х’манка погладила тебя по голове.
Ладошка х’манки нежная, как лепесток. Она вкусно пахла, ты с удовольствием нюхал ее. Х’манка ждала, не отнимала руку.
И крохотный враг лизнул её пальцы.
Ты сделал это вовсе не из желания приласкаться. Ты пробовал на вкус, и тёрка на языке ободрала тонкую кожицу х’манки мало не до крови. Но зрелище так насмешило всех х’манок, что и эта простила глупого малыша.
Они ушли, веселясь.
Это потом ты узнал, что в тот раз они никого не убили.