Он мог бы и этот труп швырнуть в реку, но теперь задумался о том, что из него можно извлечь пользу, и немалую. Он объяснил свое желание остальным, и они спустили тело с гриба и понесли его по равнине. Первыми за дело взялись Фрайгейт и Галеацци, бывший импортер из Триеста. Фрайгейт, конечно, не рвался к этой работе, но, когда Бёртон спросил его, не возьмется ли он, он кивнул. Он подхватил мертвеца за ноги и пошел вперед. Галеацци тащил тело, ухватив его под мышки. Алиса пошла за Бёртоном, держа за руку девочку. Кое-кто из толпы с любопытством смотрел на процессию, а кое-кто комментировал происходящее или задавал вопросы, но Бёртон помалкивал. Когда первые носильщики прошагали около полумили, их сменили Казз и Монат. Девочку, казалось, вовсе не пугал вид мертвеца. И первый труп вызвал любопытство, а не испуг.
- Если она на самом деле из древних кельтов, - сказал Фрайгейт, - она, наверное, привыкла видеть обугленные тела. Если я верно помню, кельты сжигали тела, предназначенные для жертвоприношений, в больших плетеных корзинах на религиозных церемониях. Правда, не припомню, в честь какого бога или богини они проводились. Была бы библиотека - можно было бы уточнить. Как думаете, будет у нас тут когда-нибудь библиотека? Думаю, я чокнусь, если у меня не будет книг.
- Посмотрим, - отозвался Бёртон. - Если нас не обеспечат библиотекой, соберем свою. Это возможно. Нет ничего проще.
Он счел вопрос Фрайгейта идиотским, но, с другой стороны, сейчас мало кто пребывал в своем уме.
У подножий холмов Моната и Казза сменили двое мужчин - Рокко и Бронтич. Бёртон пошел впереди, мимо деревьев, сквозь густую, доходившую до пояса траву. Острые листья травы царапали босые ноги. Бёртон ножом срезал один стебель и посмотрел, насколько тот прочен и гибок. Фрайгейт плелся рядом с ним и рта не закрывал. "Наверное, - подумал Бёртон, - он болтает, чтобы отвлечься от мыслей о двух смертях".
- Вы только подумайте, какие исследования можно провести, если здесь воскресли все, кто когда-либо жил! Подумайте о тайнах истории, о любых вопросах, на которые можно найти ответы! Можно поговорить с Джоном Уилксом Бутом и выяснить, действительно ли военный секретарь Стэнтон участвовал в заговоре с целью убийства Линкольна. Можно установить личность Джека-Потрошителя. Узнать, на самом ли деле Жанна д'Арк была ведьмой. Поговорить с наполеоновским маршалом Неем и узнать, правда ли, что он удрал из попавшего под обстрел эскадрона и стал школьным учителем в Америке. Понять, что на самом деле случилось в Пёрл-Харборе. Посмотреть на лицо "Человека в железной маске", если такой когда-либо существовал. Порасспрашивать Лукрецию Борджиа и тех, кто ее знал, и понять, была ли она в действительности такой жуткой отравительницей, какой ее считают. Узнать, кто убил двух малюток принцев в Тауэре. Может быть, это сделал Ричард III. Да и вы, Ричард Фрэнсис Бёртон, - ваши биографы мечтали бы задать вам множество вопросов о вашей жизни. Правда ли, что у вас была любовница-персиянка, на которой вы собирались жениться и ради которой были готовы отречься от того, кем были, и стать ее сородичем? Правда ли, что она умерла до того, как вы смогли жениться на ней, и действительно ли вас так потрясла ее смерть и вы любили ее до конца своей жизни?
Бёртон зыркнул на Фрайгейта. Он только что познакомился с этим человеком, а тот - это надо же - задавал самые личные и болезненные вопросы. Этому не было прощения.
Фрайгейт отшатнулся, бормоча:
- И… и… и… ну ладно, сейчас не время, я понимаю. Но известно ли вам, что после вашей смерти ваша супруга стала очень набожной и что вас похоронили на католическом кладбище - вас, безбожника?
Лев Руах, глаза которого раскрывались все шире, пока Фрайгейт болтал, воскликнул:
- Вы - Бёртон, путешественник и лингвист? Тот, что открыл озеро Танганьика? Тот, что совершил паломничество в Мекку, одевшись, как мусульманин? Переводчик "Тысячи и одной ночи"?
- Лгать не хочу и незачем. Да, это я.
Лев Руах плюнул на Бёртона, но его слюну отнесло в сторону ветром.
- Сукин вы сын! - прокричал он. - Вшивый нацистский ублюдок! Читал я про вас! Какой выдающийся человек, можно себе представить! Только вы были антисемитом!
Глава 7
Бёртон был потрясен. Он сказал:
- Этот беспочвенный и злобный слух распространяли мои враги. Но всякий, кто был знаком с фактами и со мной, знал, как все обстоит на самом деле. А теперь, я думаю, вам следовало бы…
- А что, не вы написали "Евреи, цыгане и ислам"? - скорчив гримасу, вопросил Руах.
- Я, - ответил Бёртон. Лицо его зарделось, и, опустив голову, он заметил, что все тело покраснело. - А теперь, я думаю, как я собирался сказать, пока вы не прервали меня, вам лучше уйти. Если бы положение дел было обычным, я бы вас уже держал за глотку. Человеку, который так разговаривает со мной, приходится держать ответ за свои слова и защищать их поступками. Но положение необычное, и вы, вероятно, переволновались. Не знаю. Но если вы немедленно не извинитесь или не уйдете, я сейчас же превращу вас в следующий труп.
Руах сжал кулаки и гневно глянул на Бёртона, потом развернулся и зашагал прочь.
- Что такое нацист? - спросил Бёртон у Фрайгейта. Американец постарался объяснить как можно более доходчиво.
- Много мне нужно узнать обо всем, что произошло после того, как я умер, - сказал Бёртон. - Этот человек ошибся на мой счет. Никакой я не нацист. И вы говорите, что Англия стала державой второго сорта? Всего через пятьдесят лет после моей смерти? Верится с трудом.
- С какой стати я бы стал вас обманывать? - возразил Фрайгейт. - Только не стоит так огорчаться. К концу двадцатого века она снова воспрянула, и самым любопытным образом, хотя было уже слишком поздно…
Слушая янки, Бёртон чувствовал гордость за свою родину. Хотя при жизни Англия относилась к нему более чем небрежно и хотя ему всегда хотелось поскорее смыться с родного острова, как только он туда попадал, он стал бы сражаться за родину насмерть. И еще он был предан королеве.
Неожиданно он спросил:
- Если вы догадались, кто я такой, почему молчали?
- Хотел удостовериться. И потом, у нас было не так много времени для светского общения, - пояснил Фрайгейт, - Да и для всякого другого тоже, - добавил он, искоса поглядывая на чудесную фигуру Алисы Харгривз.
- Про нее я тоже знаю, - сказал он. - Если она та женщина, за которую я ее принимаю.
- Я ее совсем не знаю, - отозвался Бёртон и остановился. Они поднялись по склону первого холма и оказались на его вершине. Тело положили на землю под высоченной красной сосной.
Казз, зажав в ручище сланцевый ножик, тут же уселся на корточки около трупа. Задрав голову к небу, он выговорил несколько фраз, которые, скорее всего, представляли собой ритуальную песнь. А потом, пока остальные не успели и ртов раскрыть, он разрезал тело и вытащил печень.
Многие в ужасе закричали. Бёртон хмыкнул. Монат не сводил с Казза глаз.
Громадные зубищи Казза впились в кровоточащий орган и оторвали от него здоровенный кусок. Массивные челюсти неандертальца задвигались, пережевывая лакомство. Он полуприкрыл глаза от восторга. Бёртон подошел к нему и протянул руку, намереваясь этим выразить протест. Казз осклабился, отрезал кусок и протянул Бёртону. Он не на шутку удивился, когда тот отказался.
- Каннибал! - воскликнула Алиса Харгривз. - О боже, кровожадный, дурно пахнущий каннибал! И это - обещанная загробная жизнь!
- Он ничуть не хуже наших предков, - сказал Бёртон. Сам он уже оправился от потрясения и даже наслаждался - немножко - реакцией остальных. - В местах, где, похоже, с едой дела обстоят плоховато, его действия на редкость практичны. Ну а наша задача схоронить труп, не располагая нужными инструментами для того, чтобы копать землю, разрешена. И потом, если мы ошиблись насчет того, что наши контейнеры - это источник питания, мы вскоре последуем примеру Казза!
- Никогда! - выкрикнула Алиса. - Лучше я умру!
- Вот именно, - подтвердил Бёртон холодно. - Предлагаю отойти и дать ему поесть. Мне это зрелище аппетита не прибавляет, и я нахожу его таким же тошнотворным, как трапезы янки на фронтире. Или провинциальных прелатов, - добавил он, чтобы немного утешить Алису.
Они отошли подальше от Казза, за одно из гигантских сучковатых деревьев. Алиса сказала:
- Не желаю находиться рядом с ним. Он животное, мерзость! И я ни секунды не буду чувствовать себя спокойно, если он будет рядом!