Одеты они были в длинные оранжевые одежды с черным подбоем. Когда они приблизились, к ним подошла Джей.
- Я не знаю, сможете ли вы что-то сделать. Медикаментозный курс не помог, да и специалистов по психопатологии у нас нет…
- Мы попробуем, - сказал первый из них, сложив ладони перед лицом и поклонившись девушке.
Один из них взял железнодорожный костыль и начертил на земле круг, а другой вытащил из заплечного мешка какой-то прибор с антенной и начал его настраивать.
- Кто эти люди? - спросил я у Джей.
- Это монахи, которых прислал тебе Мерлин, - ответила она. - Тебе нужно пройти один ритуал для защиты от демонов.
- Старик не забыл про меня. - На мои глаза навернулись скупые слезы. - Я готов!
- Ложись в круг, Странный, - сказала Джей.
Я повиновался. Монахи уселись в круг и затянули низкими голосами какую-то мантру…
Глаза мои закатились, будто я очень хотел спать, а от хорового гудения монахов на низкой ноте в груди возникала приятная вибрация, хотя, возможно, источником этого эйфорического ощущения была маленькая коробочка со светящимися огоньками и железной сеткой сверху…
Все дальнейшие звуки и события я воспринимал словно издалека, сквозь ватную темно-розовую стену. Наверное, я уснул, просто не до конца…
- Мы возьмем его с собой, Джей Джокер…
- Он оклемается? Скажите! Это насовсем?
- Надеюсь, что нет: некоторые мозговые центры, участки подкорки повреждены, я пока не понял, как сильно, но его энергия ци довольно мощна и, как показал полевой резонатор, имеет необычный рисунок… Это Пастух Глюков?
- Да, это Странный…
- Ну… не знаю - подобные люди обладают высокой восприимчивостью…
- Он станет овощем? Господи…
- Я не могу сейчас сказать… Я сделаю… Мы с братьями сделаем все возможное…
- Я заплачу, сколько необходимо…
- Нет необходимости, Джей Джокер, мы знаем тебя и твоего отца. Наши братья пользуются услугами Железнодорожников, и вы никогда не отказывали нам… А к тому же нам интересно и приятно помочь такому человеку, как Странный… Он необычный…
- Да, я заметила… Можно его навещать?
- Я думаю, что сола через три… Мы должны показать его псионику… Провести полную диагностику…
- Через три сола я приду к подножию Горы, Ши Ян…
- Мы будем ждать вас…
- А мы будем ждать не только встречи, но и хороших новостей…
- Надеюсь, они не замедлят с прибытием… Кладите его на носилки, братья… Пойдем домой…
Теперь я жил в уютной пещере на территории монастыря - так мне говорили люди в оранжевых одеждах. Правда, уют пещеры я заметил и сам…
Два раза в день молоденькая девочка лет пятнадцати приносила мне миску гречишной лапши и кувшин верблюжьего молока.
Иногда приходили монахи, которые начинали меня рассматривать, задавать мне всякие вопросы, после чего они говорили меж собой и удалялись… Приходила Джей с Хмурым, полковником и Аюми. Мы гуляли в монастырском саду меж ноздреватых камней, увитых плющом, настоящих карликовых елок и беседок в виде неглубоких гротов. Это было так здорово… Но приходили они редко - не каждый день, а одному было гулять скучно, потому что и в пещере я чувствовал, как мне хорошо.
Йорген с Сибиллой перестали приходить ко мне, и от этого было немного грустно…
Изредка у меня появлялся один человек с черной косичкой на выбритой голове и начинал делать вокруг меня всякие плавные движения, кивая мне и приговаривая с акцентом: "Ти тожа, ти тожа"…
Я начинал повторять эти движения за ним. Несмотря на то что движения и его команды казались мне лишенными всякого смысла, я выполнял их, и они завораживали своей плавностью, красивым рисунком и приятными образами. Сначала я должен был на несколько ударов пульса задерживать дыхание, а потом на выдохе со сжатыми губами нараспев произносить звук "а-а-а". От этого в горле и груди начиналась приятная вибрация. Потом нужно было почувствовать пульс на пальцах и в центре ладони. Когда эти пульсы сливались, в руке появлялось приятное ощущение тепла и тяжести. Я начинал видеть в своих ладонях золотистые сверкающие шары, напоминающие глюки, - это мне нравилось. Несколько раз мне казалось, что от моего лба к ладоням бьет яркий свет, и становилось очень спокойно и хорошо. Иногда человек смеялся и кивал, а иногда виновато улыбался и, взяв меня за руку, жестами и парой фраз повторял, что я должен почувствовать или сделать, - мы почти не разговаривали, и это было самое приятное.
Порою мне в тело втыкали тоненькие серебряные иголочки - много-много иголочек, но было совсем не больно, только приходилось сидеть неподвижно…
Джей мне тоже нравилась - она часто смеялась и рассказывала веселые истории, и я удивлялся: откуда она столько знает?
День шел за днем, и моя душа наполнялась сладостным спокойствием и умиротворением. Иногда чувствовал в затылке легкое онемение. Тогда я выходил наружу и залезал на монастырскую стену, нависающую над глубокой пропастью, которая терялась в темноте ущелья. Я долго смотрел туда, ничего не думая, наслаждаясь пустотой, тишиной и покоем. Правда, всегда было ощущение, что кто-то за мной наблюдает сзади. Сколько ни оборачивался - я всегда видел кусок монастырского двора, на котором высилась небольшая молельня, примыкающая к сараям, где монахи хранили лопаты, культиваторы и прочий фермерский хлам. Двор был пуст, а над мощенной камнями площадкой, одиноко мерцая, горел фонарь, тихо потрескивая лопастями ветрового генератора. И ни души… Почему-то такие ощущения взгляда не вызывали во мне тревоги или волнения, и я продолжал любоваться каменным разломом пропасти или же подолгу изучал громаду вздыбившейся стены Олимпа, теряющуюся в низких ночных облаках.
Когда онемение в затылке проходило, я возвращался в свою пещеру в подножии скалы и ложился на плетеный коврик, на который были набросаны старые ватники.
Я закрывал глаза и представлял себе, что у меня отрастают на руках перья, как у юварка, и я, взлетев над пропастью, приближаюсь к Олимпу. Я долго кружу над его вздыбленными вулканическим туфом склонами и внимательно разглядываю их. Я ищу…
Правда, чего я ищу, я и сам не знаю: будь я птицей - искал бы зерна или червей, но юварки не едят червей… Так, по крайней мере, мне кажется…
Пробовал фотографировать горы на КПК, но снимки даже после обработки получаются какими-то блеклыми.
Иногда я для разнообразия смотрю на север, откуда бывает свежий прохладный ветер, - там, среди зубчатого узора горных вершин, видно сияние огней далекого города. И абсолютно непонятная вещь: меня тянет туда, но я совершенно точно знаю, что мне не понравится в этом месте. Нет опасности или же страха - просто это место хочется обогнуть стороной.
Порою я замечаю в сиреневых ночных сумерках слегка вытянутые шарообразные силуэты с раскинутыми по бокам крыльями парусов, медленно плывущие в течении ветра, - это монгольфьеры. Я не помню, что означает это слово, но точно знаю, что звучит оно так, и говорят его про такие вот штуки…
Город - источник непонятных звуков: то слышно долгий тоскливый гул на низких нотах, то резкие хлопки, то стальной стук с легким эхом. Но эти звуки очень далеки и доносятся редко, когда ветер дует с северной стороны. Вместо свежести он приносит изредка запахи, настолько дразнящие, насколько и отталкивающие… От этого я замираю и долго принюхиваюсь, пока не перестаю чувствовать постороннее…
Все равно я неизменно возвращаюсь в пещеру, на плетеный коврик с ватниками, и продолжаю парить над огромным каменным пузырем древнего вулкана… Парить, пока не засну, то есть не провалюсь в тихую черную пустоту "зэт"-измерения…
Сегодня в обед ко мне пришли друзья - Джей, Хмурый, полковник и Аюми. Настроение у меня стало взбудораженным и веселым: еще бы! Это бывает нечасто! Йорген с Сибиллой, правда, совсем перестали приходить, но я не обижался: Охотники люди свободные, как ветер, - нынче здесь, завтра там…
Друзья сперва побеседовали с монахами, потом мы вместе с ними сели пить вкусный чай со сладкими лепешками. Потом, как обычно, гуляли по саду.
Через некоторое время друзья стали собираться домой, и как я ни уговаривал их остаться здесь, они не соглашались. Я никак не мог понять - разве может у них быть лучше, чем здесь?
Я попросил у полковника сигарету, тот зачем-то спросил разрешения у монаха, который коротко кивнул.
Я закурил и пошел проводить моих друзей. Они вывели своих верблюдов, и мы вышли за ворота монастыря, на длинную, уходящую вниз дорогу, которая вела в их поселок.
- Ну, Дэн, поправляйся, - сказал полковник, хлопнув меня по плечу.