- Следующее поколение амазонок будет выглядеть не в пример лучше, - засмеялся Штольц, знавший в общих чертах историю нашего нескучного полета. - Сплошь, востроносые рыжики.
- Не каждый может похвастаться улучшением демографических показателей целой планеты, - "подковырнул" от компа Отрепьев.
- Только одного племени, - поскромничал в ответ простодушный Сашка.
Сашка - старожил экипажа, летал на "Надежде" еще в бытность мою вторым пилотом. Знает "назубок" всю механику корабля и не оставляет "на потом" ни малейшей неисправности. Его "кодекс чести" - безусловное следование "пацанским понятиям", усвоенным в детстве, прошедшем на улочках городских окраин: не предавать и не подставлять друзей, отвечать за слова и поступки.
- Попали амазонки, - смеясь, Штольц сутулился и снимал очки: не парень, а ходячая "особая примета".
- Молодой, - я кивнул Кольке-стажеру. - Обеспечь дядю горячительным напитком, а ты, Сашок, делись, коли начал. Тема - живо трепещущая. Тогда, помнится, ты отделался уклончивыми фразами о вреде обжорства и недопустимости случайных связей.
- Ничего случайного, - Сашка присел в кресло второго пилота, огляделся, настраиваясь на долгий рассказ и сказал. - Сейчас поослабло, а вначале переносилось тяжело и томило сердце неясной тревогой.
Я закусил зубами рукав комбеза, сдерживая смех; Штольц сутулился, крутил за дужку очки и кусал губы; Гришка Отрепьев отгородился экраном; Колька-стажер, подавшись вперед, нетерпеливо ожидал продолжения красиво литературно окрашенному вступлению.
- Мы вышли из очередного боя с победой, истраченной защитой, истерзанным корпусом и почти без топлива, а на экране обзора передней полусферы незнакомые звезды вспыхивали и гасли, сгущая и без того вязкую пугающую черноту незнакомого космоса, - борт механик знобко передернул плечами. - И тогда командир принял решение садиться на ближайшую пригодную планету.
Сашка взглянул на меня, ожидая подтверждения, и я, напрягая скулы, чтобы не захохотать во весь голос, коротко пояснил.
- До Земли больше двух недель, а топлива на одну посадку. Пять-десять минут маневрирования на маршруте, и потом уже не сесть. Гришка прочитал в лоции, мол, планета Вуди-Руди необитаема.
Отрепьеву на планете досталась роль дежурного по кораблю и "ответственного за все", и сейчас в его взгляде из-за монитора читалась легкая зависть.
- Поврежденные дюзы и разгерметизация компрессорного отсека не помешали командиру произвести штатную посадку, - продолжил рассказ Сашка, - в этом сказочном, не побоюсь этих слов, райском уголке, на чистом зеленом лужке между темным хвойным бором и серебристой рекой в изумрудных берегах.
- Так не бывает. Сказки, - неожиданно и неуместно возразил Колька, оборачиваясь за поддержкой к дяде.
- Все именно так и был, - сбился на акцент Штольц, завороженный Сашкиным рассказом, и погрозил племяннику пальцем. - Верю каждому слову.
- А я не верил, пока не увидел и не опьянел от волшебной красоты, - простодушно пояснил борт-механик и, осветившись блаженной улыбкой, продолжил. - Напряженно работая в течение дня - двадцать часов, пока два солнца одно за другим проходили по бирюзовому небосводу, - заменили и восстановили защиту; наладили производство топлива из воды и атмосферного водорода, перезарядили ракетные шахты и пусковые установки, залатали дыры в корпусе, поставили палатку на берегу для предстоящей ночевки, но, несмотря на занятость, что-то влекло пойти по траве, зачерпнуть ладонями воду из речки, подставить лицо солнцу и нежно ласкающему кожу ветерку.
- Пожалуй, вам следует облетать Вуди-Руди за три галактики, - прокомментировал Штольц, - потеряете отличного механика, который, тьфу-тьфу, рискует превратиться в очередного поэта.
- Типун тебе на язык, - вмешался Гришка Отрепьев и повернул в нашу сторону экран. - Девушки приглашают отца на крестины дюжины младенцев обоего пола. Дал Саша душе развернуться.
Картинка на экране полностью соответствовала рассказу борт-механика: серебристая река, изумрудный лужок и гостеприимная тропинка в сторону леса. У Кольки-стажера челюсть отвисла в изумлении, паренек шумно втянул воздух и уставил восхищенный взгляд на Сашку.
- Как честный человек, обязан жениться, - строго выговорил Штольц.
- Обеспечить многочисленное семейство материально и вырастить достойных членов общества, - веселился Гришка Отрепьев.
Гришка из семьи потомственных интеллектуалов. Получил от предков быстрые, гибкие, аналитические мозги и проявляющийся временами атавизм, в виде непрошибаемой бескомпромиссной, доходящей до истерики, интеллигентской упертости, за которую его родители и были причислены властью к бременящему Землю балласту и высланы за пределы солнечной системы, когда мальчишке было тринадцать лет от роду. В экипаже у Гришки роль циничного хохмача-острослова - защитная маска, прикрывающая ранимую чуткую душу. В беде не оставит и слабого защитит. Благородный герой.
- Не сходится, - Сашка Буратино безотрывно смотрел на картинку и наливался краской смущения и крайнего волнения. - Я здесь ни при чем.
- Все мужики потом начинают отказываться и подыскивать алиби, - куражился Гришка, - но мы готовы поверить в твою невиновность и невинность, если ты так же связанно, как начал, объяснишь свое отсутствие на корабле в течение двенадцати часов.
- Я пошел по этой тропинке, - Сашка, гася волнение, отхлебнул кофе. - Легкие тени в прозрачном сосновом лесу и мелодичные крики и посвист удивительно ярких птиц в верхушках деревьев…
- Крики птиц, как свежий ветер в лицо, будят и настраивают на движение, но, давай без лирики, - снова вмешался Гришка, - а то до утра не закончишь. Конкретно: где, когда, с кем, сколько раз.
- Сами виноваты, - обиделся Сашка. - Конкретно, окружили, привели, искупали в фонтане, усадили за стол с разными вкусностями и ушли. Ближе всех стояло блюдо с уткой в золотистой блестящей от жира корочке, перышко кудрявой петрушки заманчиво свисало из клюва, и я, тщетно уговаривая себя не спешить и не жадничать, ведь на столе стояло много всякой еды, торопливо отломил толстую ногу и впился в нее зубами. Как вкусно! - Сашка невольно сглотнул слюну, и мы повторили его движение. - Тут входит стройняшка в набедренной повязке, начинает приплясывать и сладострастно извиваться, а я не против, только, показываю ей утиную ногу, доем, и весь твой.
- Амазонки в мыслях и поступках быстры, резко меняют настроение от любви до ненависти, - вмешался Колька-стажер где-то вычитанной цитатой.
- Молчи, - одернул племянника Штольц.
- Стройняшка уперлась кулаками в стол, толкнула пламенную речугу о вреде неумеренного увлечения жирной пищей, типа, от всей утки я должен был отъесть только петрушку, сверкнула глазами и хлопнула дверью, аж стены затряслись.
- И ничего не было? - изумился Колька.
- Не успел, - просто ответил Сашка. - следом пришла высокобедрая, высокобровая молодуха с высокой грудью.
- И сама высокая, - "прикололся" Гришка.
- … и рассказала, пока я, облизываясь и причмокивая, смаковал ломтики красной рыбы, о здоровом образе жизни среди девственных лесов и чистых рек планеты Вуди-Руди. Третья вещала о политике и праве планет на самоопределение, - не плохо с выдержанным сыром и красным вином.
- Слюнки потекли, - шумно выдохнув, перебил Гришка. - Полный стол изысканной жратвы, разговоры о политике, других удовольствий мужику уже не надо. Они всерьез ждали секса?
- Интересно поставлен вопрос, - вклинился Штольц. - Только на него и сами девушки наверняка ответа не знают, а если прямо спросить, помашут ресницами и покрутят пальцем у виска. Может быть, они мечтали о нескучном вечере с красивым молодым человеком. Продолжай, Саша, нам очень интересно.
- Следующая полногрудая, - "красивый молодой человек" Сашка переждал смешки и вновь осветился блаженной улыбкой, - встала в позу, подняла руку вверх и, как на митинге, почти убедила вступить в партию свободных женщин; спасибо "Оливье" - вернул в реал. Еще я прослушал, в компании с копченым угрем, курс самосовершенствования методом медитации; средних размеров кусочек сочнейшего шашлыка скрасил заунывные вирши тощей поэтессы; а пирог с малиной помог не впасть в депрессию, когда томная большеглазая девица призвала к страданиям во имя любви и предложила вместе броситься со скалы в реку. Сейчас! Все брошу и побегу от стола, с уточкой в золотистой корочке, бросаться в реку с белой мышью на пару.
- Как? Как ты ее назвал? - переспросил Штольц.
- Мышь белая - это вроде "белой вороны" - то каркает не в лад, то пищит не в такт, - пояснил механик, помолчал немного и вновь мечтательно загрустил. - И тут вошла она… - Сашка засопел и засмущался.
- Не томи, - Штольц едва не подпрыгивал от возбуждения. - Я уже представляю картину семейного благополучия: тихий уютный домик на берегу, детишек сопливых, Машенька с ухватом у печи.
- Или Гретхен в белом передничке… Мечты бывают слишком причудливы, - внес я свою лепту. - Иногда лучше не воплощать.
- Она смотрела спокойно, достойно и немного насмешливо, о фигуре молчу, наверное, совершенной и гармоничной, - Сашка вздохнул. - Я уже говорил, что обед длился почти всю ночь?… - Сашка вздохнул еще раз. - И мне нестерпимо захотелось в туалет.
Экипаж изумленно молчал, потом коротко хохотнул Гришка, а следом захохотали остальные.
- Не удалось создать условия, чтобы почувствовало себя счастье уютно в твоих руках, - грустно прокомментировал Штольц, вспомнив, видимо, что-то из своей биографии. - А два раза на одну наживку оно не клюет.
- Счастье свалилось на голову, но я успел отбежать, - грустно подтвердил механик. - Мимолетное счастье, как игривый шлепок теплой ладони.