"Авторитеты" сдались. Их сломила даже не неуловимость неизвестных претендентов на спальные районы новостроек, и даже не жестокость. Отъявленные душегубы, они и сами могли кого угодно поучить пыткам и садизму. Сломала неотвратимость и персональность возмездия, когда даже самое защищённое логово могли взять штурмом неизвестные в масках, а потом казнить на глазах у остальных виновного - и при этом не тронуть остальных. Впрочем, и аппетиты "наглых беспредельщиков" были весьма невелики: они лишь требовали отдать им на откуп часть новостроек, пожелав, чтобы в них не было ни организованных "группировок", ни притонов или подконтрольных "темным отцам города" клубов - если те будут связаны с наркотиками. Всё остальное захватчиков не интересовало. Протестовали лишь цыгане, которые получали чувствительный удар по своей торговле героином - но и их быстро приструнили: возобновления войны не хотелось даже самым "отмороженным" из главарей подпольного мира.
Друзья сидели у Семёна, пользуясь тем, что никого дома в тот день не было. Завтра они будут отмечать общую победу - вместе с бойцами, вместе со всеми, кто участвовал в этой невидимой войне. Но сегодня им хотелось посидеть втроём. Какое-то время они разговаривали, потом по военной традиции вспомнили каждого из погибших, потом… Семён вдруг произнёс: "А у меня сюрприз! - и достал из холодильника пластиковый стаканчик с новым молочным продуктом навроде йогурта, который появился недавно во всех магазинах города. - Ничего не напоминает?" - дал он покрутить упаковку в руках. И не дожидаясь, пока сообразят остальные, схватил со стола маркер и пририсовал забавному зверьку, держащему в руках надпись-название, роскошный хвост.
"Да это же Свистун!" - хором ахнули Андрей и Лена, узнав популярного героя детских мультфильмов. - "Точно. Значит, кто-то из наших пытается выйти на связь, - хмыкнул Семён. - Но это ещё не всё", - и потащил друзей к телевизору. Пощёлкав пультом, он нашёл нужный канал, где шла реклама с участием Свистуна: актёр в пушистой кукле-костюме уговаривал белобрысого парня "отведать вкусного". Парень думал, сомневался… время от времени поправляя левый манжет рубашки. Лена, в прошлый жизни не входившая в офицерский клуб, ничего не поняла. Но Андрей, едва увидел жест белобрысого, радостно воскликнул: "Не может быть! Счастливчик!"
Глава 2. Счастливчик Гай
Удача… тонкая материя, капризная дама. Сколько людей молят её о встрече, просят побыть рядом хоть минутку? И завидуют тем, у кого Фортуна всегда стоит за плечом. Гаю, который частенько беседовал с привередливой богиней "на ты", всегда было жалко таких глупцов. Хотя в прошлой жизни обижаться на ветреную спутницу всех начинаний ему было вроде бы не с руки. Полковник Службы в тридцать два, генерал в тридцать четыре - а ведь для большинства выходцев из захолустья даже майорские погоны венец карьеры перед пенсией. Полный кавалер Звезд Славы и Мужества, один из немногих, кого армейская и флотская офицерская братия принимала как своего - хотя "крысоловов" традиционно терпела только по необходимости. Вот и прилипло к генералу Гальбе прозвище "Счастливчик", словно привязанное следуя за хозяином к каждому новому месту службы.
Прозвище, которое он ненавидел. Потому что никто из тех, кто поздравлял с очередной победой и завидовал новому успеху, не задумывался о горькой цене, выплаченной Счастливчиком, того не желая. Он мечтал отдать все свои удачи, карьеру и даже жизнь - лишь бы вернуть потери обратно… Случай увел его с Бретонсели перед самым началом кровавой пограничной войны, в которой сгорели и семья, и друзья, и коллеги - родная планета оказалась первой, на которую посыпались бомбы. Вернулся лейтенант к развалинам дома только вместе с десантом, выбивавшим войска захватчиков. Гай мстил, стремился в самую гущу сражений: разведка, рейды по тылам, диверсии. Судьба почему-то сохранила его, хотя он похоронил немало сослуживцев. Подарила все четыре Звезды и славу удачливого парня, способного залезть в самое пекло и сделать то, что никому больше не под силу. Да и после войны Фортуна осталась благосклонна внешней стороне жизни, выстроив молодому майору головокружительную карьеру одного из самых молодых генералов Имперской Службы Безопасности… и похоронив в принесшей генеральские "орлы" операции жену. В прошлой жизни Гай так и остался бобылем, посвятив себя без остатка работе. И обретя здесь новую семью, считал её самым важным, что подарила ему вторая жизнь.
Вот и сейчас Гай посмотрел на здоровенный синяк под глазом младшего брата, разбитые губы и спросил:
- Сколько их было?
- Никита, не надо. Я сам…
- Вадик, я спрашиваю, сколько их было? - в голосе появился металл. - Я с самого начала считал и объяснял маме, что, не давая распоясаться этим вымогалам, ты поступаешь правильно. И пока всё решалось один на один, это были только твои заботы. Но теперь кто-то, кажется, рассудил по-другому?
Вадим поморщился. Драки с пацанами из соседней "параллели" шли уже давно, сразу после того, как Вадим, недовольный рэкетом среди шестиклассников, вмешался. До недавнего времени все разборки соблюдали негласный мальчишеский "кодекс" - даже если противников было несколько. Вот только сегодня после школы Вадима встретили сразу четверо парней-птушников и "объяснили", чтобы тот больше не лез не в своё дело. Мол, часто на него в последнее время жалуются, и больше сокращения своих доходов "крыша" терпеть не намерена. А если сопляк не поймёт - в следующий раз они будут разговаривать уже "не по-хорошему".
- Не по-хорошему, значит? - разом похолодел взгляд Гая. - Ну что же…
Вадим почувствовал, как по коже побежали мурашки. Два года назад Никита смотрел вот так же, когда узнал про изнасилование одноклассницы: незадолго до выпускного её затащили в машину четверо абреков. А когда родители девчонки подали заявление в милицию, им посоветовали "не вылезать". Жива же, а главный среди удальцов - сын главы местной общины. Так что если не хотят обвинения дочери в проституции, лучше молчать. Через неделю после отказа все четверо оказались в больнице с переломами, а сам насильник остался инвалидом. Виновных так и не нашли, хотя искала не только милиция, но и по своим каналам отец главного "пострадавшего". А Вадим сразу понял, что отомстил кто-то из знакомых Никиты.
- Не надо…
- Ну почему же, - потеплел голос старшего брата. - Один хороший писатель как-то сказал, что действие обязательно должно иметь противодействие. Равное по силе и значимости. Думаю, здесь получится так же. Ладно, побежал я. Меня дядя Семён к себе сегодня ждёт.
В ответ Вадим только кивнул. Хотя его и до смерти разбирало любопытство, зачем Никита идет к дяде: Семён Олегович был у них неофициальным главой "семейного клана". И не только потому, что был самым старшим по возрасту, опередив в этом и родную сестру, и обоих кузенов - он единственный сумел неплохо устроиться в новой и бурной "постсоветской" жизни. В восьмидесятых удачливый кооперативщик, который с развалом Союза сумел вывернуться, не скатиться обратно в нищету и не застрять на уровне хозяина десятка челночников да места на базаре китайских шмоток. Но никогда не был повязан с криминалом, хотя к середине девяностых это давно уже было не просто нормой, а почти обязательным условием работоспособности бизнеса. И при всём этом за руку с ним здоровались не только отцы города, но и отцы "ночной жизни".
Встречу с племянником дядя отнёс к разряду "деловых", пусть парень приучается. Потому расположились они в рабочем кабинете главного офиса. Гай был здесь впервые, и сейчас сидя на стуле в конце большого Т-образного стола, с интересом осматривал строгий деловой дизайн комнаты. Солидный, но без той безвкусной помпезности, на которую так тянет новоявленных нуворишей. Да и сам владелец под стать: деловой костюм без внешних символов богатства, навроде золотых цепей и огромных перстней.
Тем временем Семён Олегович работал с документами, читая, на чём-то ставя свою подпись, а что-то откладывая - и демонстративно не замечал сидящего в кабинете парня. До назначенного срока было минут пятнадцать или двадцать, и пусть родственника, в отличие от обычных посетителей, сидеть в приёмной не заставили, менять рабочий график хозяин кабинета не стал. Но пока одна половина сознания на автомате разбирала "текучку", остальная часть головы была занята мыслями о предстоящем разговоре и деле. Он прекрасно понимал, что не вечен - но две собственные дочки, хоть и самые на его взгляд умные и хорошие, увы, деловой жилки не имели. И когда племянник пришёл со своей идеей, сердце ёкнуло: если парень выдержит, то сможет стать наследником семейного дела… главное не показать свои надежды, парень хоть и умный, но молодой. Может лишней похвалы и не выдержать, сорваться. Наконец Семён Олегович закончил с последней папкой, посмотрел на часы и жестом показал пересесть поближе.
- В общем так. Твой план посмотрели. Не без ошибок, конечно, - Гай мысленно усмехнулся: знал бы дядя, сколько трудов стоили его подчинённым эти "естественные ошибки". Ведь план даже самого талантливого делового гения без специального образования и опыта работы безупречным быть не может, здесь Гай учился сейчас на физмате. Хорошо из четверых найденных ребят двое оказались его бывшие СБ-шники, которые на таких вот липах собаку съели. - Идея интересная, и реализуемая. Но мне бы хотелось ещё услышать о ней и от тебя самого.
- Дядя Семён, пора. Бесконечно это вакханалия тянуться не будет. Три, пять, ну может ещё лет семь - и на одной торговле, перекупке и прочем не выйдешь. Без производства страна всё равно жить не сможет. И кто начнёт первым, начнёт раньше… В конце-концов, сейчас мы рискуем только деньгами.
- Деньгами? - прищурился Семён Олегович. - Легко больно говоришь.