Стажёрки захихикали. Жизнерадостный толстяк, по злому капризу судьбы назначенный к нам инженером-программистом, обладал сверхъестественной способностью привлекать девчонок. Причём наш мачо-колобок, по меткому, и оттого намертво прицепившемуся витькиному определению, делал это абсолютно машинально, не прилагая никаких усилий, что и угнетало сильнее всего. Как неоднократно демонстрировала жизнь, с момента первого знакомства до, скажем, прилюдного завязывания бантиков на блузке воркующей практикантки проходило, самое большее, дней пять. В прошлом году кто-то даже пожаловался наверх, после чего Дженни собрала всех парней (естественно, кроме Лёшки) и сообщила, что позиция Большого Руководства весьма проста и незатейлива – до тех пор, пока означенные практикантки и впредь будут выдавать одни из наилучших показателей по сектору, оному руководству с высокой колокольни плевать на моральный облик некоторых отдельно взятых сотрудников. Потому что на грамоты, благодарности и квартальные премии мы почему-то никогда не жалуемся. Грамоты и премии были весомым аргументом – справедливости ради, следовало упомянуть и о том, что молодое поколение, причём вне зависимости от пола и симпатичности, Лёшка натаскивал за весь отдел.
– Пафос-пафос-пафос, – захихикала Леночка, комментируя мой рассказ.
– А мне понравилось, – возразила Оля, поддержав меня улыбкой. – Немного напыщенно, зато соответствует моменту. И эмблеме.
Насчёт эмблемы – это было верно. Никто и не помнил, кому первому в голову пришла эта идея, но Дженни её одобрила и пробила наверх. Стилизованный чёрный силуэт летучей мыши на фоне глобуса с девизом "Выше нас только звёзды" у главного входа был предметом особой гордости отдела, хотя и вызывал, обычно, в корне неверные ассоциации с военной разведкой. Впрочем, мы и не думали никого разубеждать, с мужественно-суровыми лицами прогуливаясь по городу в условно-форменных куртках с характерными шевронами, привлекая внимание юных дев и восторженных мальчишек.
– Я, конечно, мог бы рассказать вам про работу отдела словами комсорга, но…
– …девочкам нравятся летучие мыши и байки про вампиров, – пробормотал Лёшка себе под нос, не отрываясь от расчётов. – Вступайте в ряды юных упырят! Выше нас только звёзды, круче нас только…
– Алексей Игоревич, – я постарался придать голосу официальный тон. – Скажите мне, вот какого фига?..
– Я ничё, – моментально отозвался Лёшка, поднимая голову. – Так, к слову пришлось. Кстати, мне на завтра нужны два стажёра, погодники выдали новое расписание.
– А сам никак?
– Михаил Евгеньевич, во-первых, не вмешивайтесь в процесс подготовки молодых кадров, а во-вторых, меня Дженни забирает на пару дней в Переславль.
– Двух не получишь, Юлия, Татьяна и Ольга уже сданы в аренду.
Девчонки захихикали, подозревая в нашей шуточной перепалке очередную подколку. Абсолютно зря, кстати. Стажёры и практиканты в качестве неквалифицированной рабочей силы были весьма востребованы. Чем, собственно, все и пользовались: отдел, в котором на данный момент подрастающее поколение проходило практику, частенько отправлял стажёров к другим, обменивая "стажёрочасы" на определённые блага – машинное время, подготовку внутренней документации или, если ничего такого не требовалось – на пару пачек бумаги или переходящую бутылку коньяка. Отдавать "неквалифицированную рабочую силу" за просто так было бы вопиющим нарушением традиций.
– Тогда возьму Елену, – ни на мгновенье не задумался Лёшка, и продолжил, обращаясь уже к ней. – Леночка, солнышко, Вам когда-нибудь говорили, как чудесно блестят Ваши обворожительные глаза при расчёте градиента поля?..
Я не понимал, как подобное вообще могло срабатывать. Полная мистика. Но готов был поспорить, что сразу после возвращения из Переславля эта парочка будет завтракать вдвоём.
– Михаил Евгеньевич, – обратилась ко мне Юля. – А почему Вы зовёте начальника отдела Дженни?
Алик демонстративно посмотрел на часы. Перед каждым прибытием стажёров или практикантов сотрудники делали ставки. В частности, на то, кем и как скоро будет задан этот очевидный вопрос.
– Потому что пр паспорту её зовут Дженнифер Петровна, в начале века английские имена были в моде. Но это звучит чересчур по-дурацки и все ограничиваются одним лишь именем. Вышестоящие начальники – Дженнифер, а мы – просто Дженни. И да, предупреждая следующий вопрос, фамилия у Дженни…
Пётр Гадин вовсе не был глупым или жестоким человеком. Мать Дженни, Ирина Чибисова, фамилию в браке не меняла, и дочь тоже записала как Чибисову. Фамилию Дженни поменяла на отцовскую уже в сознательном возрасте, находясь на должности замначальника группы. В ЗАГСе, по слухам, её долго пытались отговорить, но сдались перед непробиваемой аргументацией – при такой фамилии руководителю в принципе не надо будет гадать, дали ли ей подчинённые какое-нибудь прозвище. Да и большое начальство перманентно терялось после недвусмысленного и короткого представления "Здравствуйте, я – Гадина!"
По этажу прокатился негромкий, но сразу привлекающий всеобщее внимание перезвон колокольчиков. Практически сразу же из туалета выскочил чертыхающийся Витька, на бегу вытирая наполовину выбритое лицо полотенцем.
– Никогда не успевает, – прокомментировал стажёркам Лёшка.
– Почему?
– Спит до последнего, а потом бреется уже здесь, перед самой сменой. Результат, как вы сами видите, непосредственно на лице. Кстати, девочки, у вас же появилась отличная возможность.
– Посмотреть на небритого Виктора Андреевича?
– Посмотреть на работу небритого Виктора Андреевича! Звонок слышали? Это сигнал часовой готовности.
– Ух ты! Прямо сразу же! – восхищённая галдящая стайка упорхнула вслед за Витькой.
Спустя пару минут в раскрытую настежь дверь кабинета заглянула Дженни.
– Где? – не утруждая себя ненужными уточнениями, сходу поинтересовалось руководство.
– У Измайлова часовая готовность. Детей отправили на охоту поглядеть.
– Это хорошо, – одобрила Дженни. – Курить пойдём?
Курили мы чуть в стороне от главного входа. Лёшка, как обычно, захватил с собой пакет с печеньем – местные белки, чувствовавшие себя на окраине города весьма вольготно, прибегали сразу же, как только видели сидящего на скамейке человека. Мы всё гадали, когда обнаглевшие животные начнут стучаться в окна.
– Что думаете? – Дженни откинулась на спинку скамейки, подставляя лицо тёплому осеннему солнцу.
– Думаю, все останутся, – подумав, ответил я.
– Рано, рано ещё говорить, – лениво возразил Лёшка, пока осторожная белка тырила из его протянутой ладони кусочки печенья. – Два дня только прошло. Я бы сказал, что рассчитывать мы можем на двух или трёх. Но вот надолго ли?
Через стеклянные двери главного входа было видно, как в вестибюль спустилась Оленька. Оглядевшись и заметив нас, девушка, чуть поколебавшись, вышла на улицу.
– Я не помешаю? – чуть смутившись, спросила она.
– Конечно нет, садись! – немедленно отреагировал мачо-колобок. Променянная на стажёрку и оскорблённая в лучших чувствах белка, громко вереща, ускакала на соседнюю сосну.
– А о чём вы говорите?
– О вас, – невозмутимо ответила Дженни. – Прикидываем, сколько стажёров останется после испытательного срока.
– Мы будем стараться, мы не подведём, – возмущённая горячность девушки была понятной. Попасть в Центр было не просто, все кандидаты проходили серьёзный отбор. И, разумеется, все они мечтали работать у нас, хоть где-нибудь.
Просто Оля ещё не понимала.
– Не в том дело, – Дженни потянулась, распрямила спину и вдруг как-то очень серьёзно посмотрела на девушку. – Никто и не сомневается, что каждая из вас сдаст необходимые зачёты и нормативы.
– А в чём же тогда это самое "дело"?
– У нас, на самом деле – тяжёлая, выматывающая и непопулярная работа. Нужная, важная, но почти незаметная. Это сейчас стажёру кажется, что отдел и должность не играют никакой роли, ведь он же работает в Космосе. Но уже через пару лет человек осознаёт, что о нас не упоминают в новостях, мы не совершаем научных прорывов или героических подвигов. Он понимает, что про него не снимут фильм, не напишут песню, не позовут провести школьный урок… да даже простеньких стихов в стенгазете к 12-му апреля не будет. Его ждёт лишь маленький мирок, о котором слышали только специалисты и коллеги. И он начинает искать новую должность, отдел, в котором будет место его амбициям. Свершениям, благодарственным грамотам, премиям, переходящим вымпелам, медалям и фотографиям крупным планом на доске почёта.
– И тогда все уходят? – негромко спросила Оленька.
– Конечно не все, – возразил я.
– Уходят только, эти, как их? Коммуникабельные, активные, целеустремлённые, исполнительные, быстрообучаемые, стрессоустойчивые и желающие работать в команде, – Лёшка попытался выдержать серьёзный тон, но под конец захрюкал, пытаясь скрыть смех. – А остаются одни раздолбаи, вроде нас. Те, у кого в жизни есть не только трудовые подвиги в передовицах и показной героизм.
– Зато у вас весело, – стажёрка улыбнулась.
– И атмосферно, – добавила Дженни. – Вон, Михаил Евгеньевич например, постоянно про вампиров пишет. Знала бы ты, сколько у него фанаток на англоязычных тематических форумах…
– Издержки профессии, – я не удержался и подмигнул Оле. – Ты только вдумайся, вот мы сидим здесь, болтаем, а в это время, под бледным мерцанием звёзд неслышно крадётся он…