– Хэлло! В чём дело?
– За две недели не плочено, мадам Дантон, – поклонился ливерщик. – С вас двадцать центов.
– Хам! – возмущённо ответила она, бросила в окно монетку, которую господин Ливер ловко поймал шляпой, а мадам долго ещё повторяла в глубинах полуспящего дома: – Подумайте, девочки, двадцать центов! За тухлую печёнку!
А кошечка с розовым носиком, которую, кстати, звали Молли, всхлипывала в сторонке и наконец получила свой кусок.
Обливаясь слезами, схватила она печёнку, побежала к забору, и вдруг из какой-то дыры вырвался пират Рваное Ухо. Он вцепился ей в горло, и она выронила ржавый кусок, отбиваясь от бандита.
Тут из проулочка явилась серая и грязная ободранная кошка-трущобница. Она ловко подхватила чужую печёнку, скользнула под калитку, перескочила через задний забор и остановилась. Быстро и жадно проглотила она неожиданную удачу и неторопливо, окольными путями отправилась к свалке, где на дне старого ящика из-под сухарей её поджидали котята.
Послышалось жалобное мяуканье. Серая кошка рванулась к ящику и тут увидела чёрного пирата, который терзал её котят. Ослепительный гнев вспыхнул в её глазах, страшной сделалась серая кошка, и она бросилась на пирата. Кот Рваное Ухо, застигнутый на месте преступления, в ужасе рванул прочь.
Чёрный кот-пират Рваное Ухо, который поначалу показался нам симпатичным, был всё-таки порядочный негодяй, и это явление ещё встречается в среде бродячих котов.
Глава 3
Тайна имени
Уцелел один серый котёнок с чёрными полосками на спинке, с белыми отметинами на носу, ушах и кончике хвоста. Целыми днями сидел он в ящике из-под сухарей, а серая мамаша шарила по мусорным кучам, разыскивая селёдочные головки и картофельную шелуху. Всё это она тащила в ящик из-под сухарей, который, надо сказать, был замаскирован очень хорошо. С одной стороны он был завален щебнем, с другой – зарос глухой крапивой, человеку пробраться сюда было трудно.
Иногда серая кошка бегала на пристань. Сюда приходили рыбачьи шаланды, здесь удавалось порой схватить рыбёшку, которая вывалилась из ящика.
Как– то раз рыбаки, разгружавшие шаланду, заметили голодную трущобницу.
– Смотри-ка, Сэмми, – сказал один, – она, пожалуй, зарабатывает даже меньше нашего.
Старый грузчик Сэмми выбрал из ящика приличную рыбку. – Кис-кис-кис! – сказал он. – Фрида, Фрида, иди сюда, Фрида!
Кошка остолбенела. Имени ей никто никогда не давал, у неё просто не было никакого имени. Не было, и всё-таки было. Оно взялось откуда-то с неба, и старый грузчик угадал его внезапно и неожиданно. Чёрт знает, откуда он его выкопал, из каких вытащил закоулков памяти?!
– Фрида! – позвал он и бросил ей весьма приличную рыбку. Кошка-мамаша была потрясена. Её впервые в жизни назвали по имени, да ещё подбросили цельную рыбку. Это был, наверно, самый счастливый день в её жизни. Она схватила рыбку и побежала к ящику из-под сухарей.
Тут и объявился полубульдог, которого к вечеру хозяин спускал с цепи. С рёвом кинулся он на Фриду, нашедшую своё имя и рыбку, вырвал рыбку и проглотил, и кошка, у которой осталось теперь только имя, побежала обратно на пристань. Полубульдог гнал её до самой воды, и она вскочила на судно, то самое, с которого разгружали рыбу. Послышался стеклянный звук – это матросы ударили в рынду, медный корабельный колокол.
– Отваливай! – послышалась команда, и рыбацкая галоша отвалила от берега, и кошка Фрида отплыла в далёкие края, увозя с собою тайну своего имени.
Глава 4
Рыжая дама
Не дождавшись матери, котёнок вылез из ящика и стал рыскать по мусорным кучам. Он обнюхивал всё, что казалось съедобным: рваные ботинки, колесо от телеги. Но всё это было совершенно несъедобным, и в особенности почему-то колесо от телеги.