Я молчал. Язык не ворочался, прилип к горлу, мысли отсутствовали. Влекомый чужой волей, я шел по свежевспаханной земле к трапу звездолета.
Всего несколько минут потребовалось, чтобы подняться на борт "неопознанного летающего объекта". Как только люк захлопнулся, заработали двигатели. Чьи-то руки заботливо сняли со спины рюкзак и палатку. Я обернулся, но ничего не смог разглядеть в темноте. Мягкая волна теплого воздуха прошлась по моему лицу, послышалось мерное, тихое жужжание. Вспыхнул свет.
Глава третья
Просторное помещение в виде цилиндра, увенчанного высоким куполом, представилось моему взору. Часть стены была занята стеллажами с книгами, а слева и справа от стеллажей удачно расположилось десятка два неземных картин, удивительных, чудесных и необычных одновременно. Массивные бархатные портьеры скрывали значительную часть стены и придавали комнате респектабельный вид. Помещение заливал мягкий голубоватый свет, нежные, чуть слышные звуки, напоминающие музыку и навевающие сон, таяли в воздухе. Мебели почти не было, лишь несколько глубоких кресел да небольшой журнальный столик под изящным торшером - вот и вся нехитрая обстановка этого странного помещения.
В одном из кресел сидел командир звездолета и лениво перебрасывал большие листы какого-то красочного, со вкусом иллюстрированного журнала.
- Добро пожаловать на наш звездолет! - отложив журнал в сторону, сказал он и приветливо улыбнулся. - Чувствуйте себя здесь как дома.
- Хорош дом! - проворчал я в ответ. Чувство глубокой обиды не проходило.
И тут меня прорвало.
- Вы террорист! - завизжал я фальцетом, гневно вращая глазами. - Вы мафиози! Такие, как вы, убили Альдо Море и Улофа Пальме! А Кеннеди? Зачем вы убили Кеннеди? Он вам что - дорогу перешел?
Далее я понес такую чепуху, что всякий нормальный человек не выдержал бы и минуты, но командир звездолета был исключительно гостеприимным хозяином: он терпеливо слушал и лишь вежливо улыбался.
Выговорившись, я тяжело рухнул в кресло и вытер со лба пот.
Командир встал, подошел к стене и раздвинут портьеры.
- А теперь, любезнейший Николай Николаевич, соблаговолите взглянуть сюда.
Портьера скрывала средних размеров окно, или, как говорят в таких случаях, иллюминатор. За толстыми стеклами царила черная пустота бездонной ночи со светящимся голубым шаром посредине.
- Что это? - почему-то шепотом спросил я, смутно подозревая истину.
- Это ваша Земля, - как бы невзначай ответил командир, снова берясь за журнал.
Я бросился к окну. Передо мной действительно была Земля. И хотя я никогда не видел ее вот так, сразу, всю целиком, я ее узнал. И узнал бы, наверное, среди тысяч других таких же шариков, узнал бы тотчас, и не глазами, а сердцем. Потому что в этот миг я понял, что какая-то невидимая нить, связывающая меня с чем-то очень родным и дорогим, натянулась и вот-вот оборвется… Голубой шар заметно уменьшался в размерах.
"Значит, это правда!.."
- Конечно, правда! - подхватил мою мысль командир. - Теперь вы, Николай Николаевич, надеюсь, поняли, что никакие мы не террористы…
- Самые настоящие террористы! - перебил я его - Вы космические террористы! Вы похищаете людей и продаете их в рабство на соседние планеты. Уж не на Марс ли вы меня везете, черт побери?..
- Марс уже позади. Смотрите, да и вся ваша Солнечная система давно растаяла в бесконечности… Послушайте, Николай Николаевич, давайте поговорим серьезно. - Тон командира стал суровым и решительным. - Наша встреча не случайна. Я прилетел именно за вами и именно вас я должен доставить на нашу планету. Таков приказ. Но, как я теперь убедился, свое согласие на этот полет я дал слишком поспешно. Не думал, что мне придется вступать в конфликт с совестью, а совесть моя на вашей стороне, хотя разум не в состоянии понять, почему вы противитесь столь редкой и, пожалуй, единственной в вашей жизни возможности посетить чужую планету. Ну да Бог с ней, с возможностью. Уговаривать я вас больше не буду, потому что это бессмысленно. Ваши доводы меня не убедили и не убедят, так же как и мои вас. Давайте останемся каждый при своем мнении, тем более что не они сейчас руководят нашими действиями. Наши судьбы вершит Совет, его сила и мысль движут этим звездолетом, а я всего лишь исполнитель его воли. Приказ должен быть выполнен. Во что бы то ни стало. Я человек долга. Простите меня.
Последние слова прозвучали отрывисто и глухо. Командир звездолета тяжело поднялся с кресла и подошел к иллюминатору.
- Я ведь звездный разведчик, а не боевик из группы захвата, - произнес он тихим, печальным голосом, глядя в бездонную тьму. - Нет, больше на подобные авантюры я своего согласия не дам. Хватит! Третья сотня на исходе… - Он обернулся и вплотную подошел ко мне. - Не так я представлял себе нашу встречу, любезный мой друг, совсем не так. Не думал я, что придется увозить вас силой. Что ж, такова судьба… Еще раз простите меня.
Я смутился. Мне стало искренне жаль его.
- Ну, будет вам, - проворчал я с чуть заметными нотками сочувствия в голосе. - Что ж, я понимаю… Приказ… Что ж… Сам в армии служил… Святое дело… Приказы надо выполнять…
- Вы правда не сердитесь на меня? - обрадовался командир, порывисто хватая меня за руку. - Вы ведь понимаете, что я не по своей воле… Но клянусь вам, вы не пожалеете об этом полете! Это будет прекраснейшее путешествие! Вот увидите. Не верите?
Командир снова искрился улыбкой, отличное расположение духа вновь снизошло на него.
- Нет, почему же, верю, - пробормотал я, тупо уставившись в стену. - Ведь другого мне не остается…
- Вот и отлично! Верьте! Верьте, Николай Николаевич, дорогой мой! Вы прекрасно проведете время, ручаюсь вам! А пока мы еще в пути, я поведаю вам кое-что о нашей планете. Вам это будет интересно.
- Валяйте. - Я устало махнул рукой и плюхнулся в кресло. Я сдался. А что мне еще оставалось делать?..
- Итак, - начал командир звездолета, устраиваясь в кресле напротив меня, - наша цивилизация расположена на далекой планете, которая вашей науке еще неизвестна…
Более часа длился рассказ звездолетчика. Сначала рассеянно, а потом все более и более увлекаясь, внимал я ему. О своей планете, которую командир называл почему-то Большим Колесом, он говорил с упоением и чувством нескрываемой гордости. Выяснилось, что обе планеты - Земля и Большое Колесо - практически почти ничем не отличаются друг от друга. Их радиусы, масса, химический состав - все было схожим, различия заключались лишь в незначительных деталях.
- И нет в этом ничего удивительного, дорогой Николай Николаевич, - продолжал командир звездолета. - Наши звездные системы имеют одинаковую структуру и похожи друг на друга так, как могут быть похожи лишь единоутробные близнецы. И это несмотря на огромное расстояние, отделяющее их. Наше Солнце имеет девять планет, и Большое Колесо, так же как и ваша Земля, вращается по третьей от центра орбите. Наш год равен вашему, а сутки - вашим суткам. Ну а теперь скажите мне, дорогой Николай Николаевич, почему наши планеты, столь похожие с точки зрения астрономической науки, должны отличаться по другим параметрам? Не знаете? Так я вам отвечу. Они не только не должны отличаться, они обязаны быть одинаковыми. Посудите сами, Николай Николаевич, Вселенная создала совершенно одинаковые предпосылки, например, для возникновения жизни на наших планетах, а это значит, что сама жизнь, ее формы, темпы развития, эволюция, разум, наконец, должны быть если не совсем идентичными, то близкими к этому. А почему? Да потому, что одни и те же причины вызывают одинаковые следствия. Это закон природы. А отсутствие у нас бровей или, скажем, подбородка - это, так сказать, небольшой штрих к портрету, вольность художника, коим является Природа. Таких мелких отличий у нас множество, но в общем мы похожи, это вы должны себе уяснить, дорогой мой Николай Николаевич…
Дверь бесшумно ушла в стену, и на пороге возник высокий человек в синем комбинезоне. Он был молод, черноволос и широкоплеч, глаза его светились лукавством. Отсутствие у него бровей и подбородка делали его похожим на моего гостеприимного хозяина, будь он неладен…
Командир устремил на вошедшего гневный взгляд и не отрывал его с полминуты, лишь высокий лоб его порой хмурился, да пальцы рук нервно выбивали дробь по пластиковой поверхности столика. Молодой инопланетянин стоял, смущенно потупив взор, и изредка вскидывал на командира виноватые глаза. Но вот обмен взглядами окончился, командир кивнул, и молодой человек бесшумно удалился.
- Вот он, голубчик, - сказал командир, когда мы вновь остались вдвоем. - Это тот самый бортинженер, о котором я вам говорил. Вы не волнуйтесь, Николай Николаевич, я его пропесочил, долго помнить будет.
- Да когда же вы успели? - удивился я.
Командир снисходительно улыбнулся.