- Явление сверхпроводимости очень мало изучено, Михаил Иванович. Едва увеличивается магнитное поле, как сверхпроводимость мгновенно исчезает…
Двое ученых оживленно беседовали о физике, а проводник-кореец, очевидно захмелев, сидел, привалившись к стене, и похрапывал.
- Черт возьми! - вскочил с лавки Баков. - Если вы думаете, что ваш профессор только тянул здесь бечеву, то вы заблуждаетесь, господин Кленов. Не угодно ли взглянуть? - И он положил перед Кленовым выцветшую любительскую фотографию.
- Что такое? - внимательно разглядывая снимок, спросил Кленов.
- Я думал, что был единственным исследователем района падения Тунгусского метеорита, о чем и писал вам, голубчик. Однако я ошибся. Вот такое существо я встретил в запретном месте, куда не покажется ни один тунгус… Вблизи вот от этого мертвого, стоячего леса. - И он положил на стол еще несколько фотографий поваленной тайги.
- Кто же это такой? - спросил Кленов, рассматривая первый снимок.
- Не такой, а такая. Всмотритесь.
Кленов видел на фотографии утесы, белую пену горной речушки, черные камни, у которых вздымались буруны, и остроносую лодчонку-шитик с высокими бортами. В лодке стояла, управляя веслом, женщина с развевающимися волосами. На ней была лишь набедренная повязка.
- Это что? Негатив? Почему она черная? - поинтересовался Кленов.
- Это позитив, милейший! Она чернокожая.
- Ничего не понимаю, - признался Кленов. - Откуда здесь, в тайге, чернокожие? К тому же она, как мне кажется… очень рослая.
- Боюсь, что я не достал бы ей до плеча. А волосы у нее огненные, рыжие, как моя борода…
- Простите, но какое отношение это имеет к физике?
- Быть может, не меньшее, чем остальные фотографии… Но об этом потом. Итак, бежать? Бежать в Америку, к Холмстеду? Исследовать сверхпроводимость или искать трансурановые элементы, черт возьми!
Баков встал и прошелся по горнице. Он взъерошил бороду, потом потер руки.
- Бежать! - убеждающим тоном повторил Кленов. - И как можно быстрее. Кэд проведет вас через границу…
- Быстрее? Не могу, голубчик. Мы с вами должны прежде повидать эту чернокожую… Уверяю, она имеет отношение к физике.
Кленов стал нервно теребить бородку. Его водянисто-голубые глаза выразили неподдельное отчаяние.
- Что мне с вами делать?
- Готовиться в поход! Мы выедем немедленно. Кэд останется здесь, а я достану тунгуса Лючеткана с верховыми оленями.
- Вы с ума сошли, профессор! Мы не имеем права терять времени.
- Вы только послушайте, милейший, - наклонился к Кленову профессор Баков. - Я навел о ней справки. Она шаманит в роде Хурхангырь.
Несмотря на протесты Кленова, Баков тотчас же отправился в тунгусское стойбище.
Вернулся он к вечеру в сопровождении безбородого старика с узкими щелками вместо глаз. Они привели с собой трех верховых оленей.
Лючеткан, потирая голый подбородок, по просьбе Бакова рассказывал удрученному Кленову про шаманшу:
- Шаманша - непонятный человек. Порченый.
Баков пояснил, что тунгусы порчеными называют душевнобольных.
- Пришла из тайги после огненного урагана, - продолжал старик. - Едва живой была, обгорела вся. Говорить не могла. Много кричала. Ничего не понимала. И все к тому месту ходила, где бог Огды людей жег…
- Помните, Иван Алексеевич, я писал вам? - прервал Баков.
- Живой приходила. Видно, знакомый ей бог был. Значит, шаманша. Потом увидели: одними глазами лечить умеет. Люди рода Хурхангырь прогнали старого шамана. Ее шаманшей сделали. Другой год ни с кем не говорила. Непонятный человек. Черный человек. Не наш человек, но шаман… шаман!
- Я в отчаянии, Михаил Иванович! - пробовал протестовать Кленов.
- Я привез вам приглашение самого Холмстеда, а вы увлекаетесь поисками какой-то дикарки.
Однако Баков настоял на своем. Утром двое ученых в сопровождении Лючеткана выехали верхом в стойбище Хурхангырь.
Всю дорогу Баков фантазировал, ставя Кленова в тупик своими неожиданными гипотезами.
- Чернокожая, чернокожая! - говорил он, задевая носками сапог за землю. При его росте казалось, что он не едет верхом на олене, а держит между колен это маленькое животное. - Вы думаете, что тунгусы, или эвенки, как они сами себя называют, милейшие и добрейшие в мире люди, - и есть коренные жители Сибири?
- Понятия не имею.
- Эвенки, почтенный мой Иван Алексеевич, принадлежат к желтой расе и родственны маньчжурам, соседям вашего Ким Ид Сима. Когда-то они были народом воинственных завоевателей, вторгшихся в Среднюю Азию. Однако они были вытеснены оттуда якутами.
- Тунгусы, якуты в Средней Азии? Не легенды ли это?
- Ничуть, дорогой мой коллега. Изучайте, кроме физики, и другие науки. Эвенки были вытеснены из Средней Азии якутами и отступили на север, укрылись в непроходимых сибирских лесах. Правда, и якутам пришлось уступить завоеванную ими цветущую страну более сильным завоевателям - монголам - и тоже уйти в сибирские леса и тундры, где они стали соседями эвенков.
- Кто же в таком случае коренные жители Сибири? Может быть, американские индейцы?
- Отчасти верно. Действительно, люди сибирских племен вышли из Сибири "тропою смелых" через Чукотку, Берингов пролив и Аляску и заселили Американский континент. Но не о них будет речь… Не угодно ли закурить? - протянул Баков Кленову портсигар.
- Спасибо, Михаил Иванович. Я ведь не курю.
- Я сам отпилил заготовку для этого портсигара от кости коренного обитателя Сибири.
Кленов испуганно посмотрел на Бакова, а тот расхохотался:
- Это был бивень слона.
- Может быть, мамонта? - робко поправил Кленов.
- Нет. Бивень был прямой, а не загнутый. Его принес мне Егор Косых. Он исколесил таежные болота и гривы. И на 65o северной широты, насколько я мог потом определить это по карте, и 104o восточной долготы он открыл "кладбище слонов". Горные кряжи заборами отгородили плоскогорье со всех сторон. Жаркое сибирское солнце растопило слой вечной мерзлоты и оголило кости. Три недели Егор Егорыч не ел ничего, кроме "пучек" - местного растения из семейства зонтичных, весьма пригодного для дудочек и очень мало для гастрономических блюд. Он оставил на кладбище слонов всю провизию, лишь бы принести мне, ученому человеку, как он говорит, неведомую кость.
- Что же следует из всего этого, если даже, осмелюсь так выразиться, поверить вашему неграмотному таежнику?
- Из этого следует, милейший, что в Сибири до последнего ледникового периода был жаркий африканский климат. Здесь водились тигры, слоны…
- Вы хотите сказать, что и люди, обитавшие здесь…
- Вот именно! И люди, обитавшие здесь, были совсем другие, чернокожие. Не хотите ли еще раз взглянуть на фотографию?
Кленов замахал руками:
- Простите меня, профессор. Я ваш недавний студент. Но я лишь экспериментатор. Я верю только опытам, а не гипотезам.
- Вам не нравится эта гипотеза о затерянном племени чернокожих сибиряков? Хотите, я взволную вас другой?
Кленов, может быть, и не хотел, но Баков обращал на это очень мало внимания.
- Что вы думаете, почтенный мой физик-экспериментатор, о единстве форм жизни Вселенной?
- Откровенно признаюсь, профессор, ничего не думаю. Это так далеко от физики…
- Быть может, и не так далеко… - снова загадочно сказал Баков.
- Во всяком случае, надо думать, что формы эти бесконечно разнообразны, - заметил Кленов.
- Не вполне, - пробурчал Баков. - И у лягушки и у человека по пяти пальцев на конечностях и сердце в левой стороне.
- Совершенно справедливо.
- На голове почти у всех животных по два глаза, по два уха… Словом, похожего много.
- Пожалуй, - согласился Кленов.
- А как вы думаете, по какому пути могла развиваться жизнь на другой планете?
- Простите, профессор, осмелюсь возразить вам. Я считаю саму постановку вопроса… не научной.
Баков громко расхохотался. Олень Кленова, который шел рядом с оленем Бакова, шарахнулся в сторону.
- А между тем это любопытнейший вопрос! Знаете ли вы, Кленов, замечательного мыслителя прошлого века Фридриха Энгельса?
- Я далек от его понимания классовой борьбы и ее значения. На мой взгляд, вершителем судеб человечества может быть только человеческий Разум и Знание.
- И носителями Разума и Знания вы готовы считать лишь наших с вами почтенных коллег?
- М-да… мне кажется, что только ученые могут принести человечеству счастье. Впрочем, я далек от политики, хотя и готов сопровождать вас в изгнание, быть вашим учеником и помощником.