Тут она явно старалась натолкнуть меня на некую мысль, но зачем - чтобы просветить меня или чтобы, напротив, мистифицировать - я установить не мог. Я понял, что пора попытаться завладеть топором и взять ситуацию под свой контроль. Наверное, мое решение было правильным - точнее, оказалось бы правильным, если бы мой план удался.
Задним числом я понимаю, что мне повезло: она стукнула меня обухом.
От очередного забытья я очнулся на больничной койке. Голова больше не гудела, и резь в глазах тоже прошла, но я чувствовал себя разбитым и никак не мог собраться с мыслями. Лишь спустя несколько минут я осознал, где запросто мог бы оказаться в случае иного оборота событий.
Впоследствии я узнал, что пожарные нашли меня, когда прочесывали подвалы в поисках уцелевших. Незадолго до полуночи я попал в руки врачей. К несчастью, те сделали мне укол, усыпивший меня на тридцать шесть часов, так что я пропустил не только финал операции, но и все официальные "разборы полетов"; однако из ГВР тут же явились снимать с меня показания, из чего я заключил: приключения далеко не закончились.
- Их было трое, - сообщил я инспектору Хедли. - Видел я только одну из них, да и ту не слишком хорошо - как-никак там было темновато. Светлые волосы до плеч, очень ровные зубы: когда она улыбалась, они тускло сверкали, несмотря на мрак. Не могу поклясться, что сумею опознать ее, живой или мертвой. Ее звали Алиса. Других она называла Эд и Кэт. Они пытались пробраться в старый ледник на берегу озера, но туннель был заблокирован. Вы их поймали?
- Что еще они вам сказали? - иезуитским тоном спросил инспектор, игнорируя мой вопрос.
Такие правила игры меня не устраивали.
- Вы их схватили? - повторил я.
- Нет, - нехотя сознался он. - Но туннель действительно оказался заблокирован - решетку не открывали полвека с лишним. Этим путем не ускользнул никто.
- Но в доме вы эту троицу тоже не обнаружили?
- Нет, - признал он. - Послушайте-ка, доктор Хитченс, уж не обессудьте, но тут я вас допрашиваю, а не наоборот. Да, они вполне могли быть поросятами, но мы ни за что бы в это не поверили без протоколов вскрытия убитых, которые провели ваши коллеги. Я сам посчитал бы эти тела человеческими, и не я один, пока ваши коллеги не сообщили нам результаты генетических анализов… но ни одного поросенка живым мы не схватили. А теперь не соизволите ли наконец рассказать, что произошло с вами?
- Разумеется, - сказал я. - Но прежде позвольте еще один важный вопрос. Скажите, стрельба планировалась изначально? Вы с самого начала намеревались убивать детей?
Он уставился на меня с неподдельно шокированным видом.
- Да вы что, - пробурчал он. - Просто они отказались остановиться. Удирали, что есть духу. Их же предупреждали.
"Беда в том, что их и без вас уже предупредили, - прокомментировал я про себя. - Так заботливо предупредили, что дальше уж некуда".
Я наговорил на диктофон Хедли свою историю от начала до конца, во всех деталях, какие только помнил. Слушая меня, инспектор на глазах мрачнел, и я заключил, что Спецслужба, подобно мне, никак не может разобраться, где здесь блеф, а где правда.
- Мы уже сами не рады, что выпустили джинна из бутылки, - сказал он мне, выключив диктофон. - Сколько поросят пропало без вести, нам неизвестно. Как только Хеманса и его шатию посадили под арест, на нас набросилась целая свора адвокатов. Некоторые из них утверждают, что представляют интересы вашей беглой приятельницы и ее братьев и сестер по помету.
- Сколько погибших? - спросил я.
- Всего семь, - проговорил он со вздохом, выражавшим, что "семь" - либо чересчур мало, либо чересчур много. - Трое из них оказались настоящими людьми. Печально, но они сами виноваты, ничего не попишешь. Подозреваю, они сами хотели, чтобы мы открыли огонь - надо же им сделать из нас злодеев. Мне кажется, Хеманс велел этим ребятишкам бежать и не останавливаться во что бы то ни стало, потому что заранее знал: хоть кого-нибудь да убьют. Какой гнусный цинизм.
Я уже сказал инспектору, что Брэдби предупреждал своих подопытных о возможности их истребления, но сам я ничего циничного в этом предупреждении не находил. Я склонялся к варианту, что Брэдби искренне - и резонно - переживал за них. Если Алиса и другие действительно ускользнули…
- В суде не так-то легко будет доказать, что остальные четверо не были настоящими людьми, - предостерег я Хедли, хотя он, вероятно, был уже в курсе. - Анализы ДНК хоть в чем-то обличают их трансгенное происхождение?
Хедли покачал головой. Безусловно, он понимал подтекст моего вопроса. Пересадка генов человека животным была, бесспорно, противозаконным деянием, но если Алиса сказала мне правду, с ней проделали нечто иное. Если с генетической точки зрения Алиса - стопроцентная свинья, у адвокатов Хеманса есть зацепка, есть шанс доказать: в действиях их подзащитного и его коллег отсутствовал состав преступления. Если же Алиса - самый настоящий человек не только внешне, но и во всех остальных аспектах, кроме генетического, адвокаты вообще могут торжествовать: разбираться, каково содержание юридического понятия "человек" и насколько оно правомерно и справедливо, можно до скончания века… Впрочем, для этого ГВР еще должна изловить Алису.
Итак, каковы бы ни были намерения организаторов операции, она провалилась с треском. Теперь дело за министром - именно ему предстоит раздать всем сестрам по серьгам и проанализировать глобальное значение того, что нам стало известно. Я и мне подобные - глаза и мозг министра, так что подлинные последствия фиаско со "Скотным двором" придется выяснять именно нам. Правительства отправлялись в отставку и по более тривиальным поводам, чем этот; а надеяться, что случившееся удастся утаить, уже поздно.
Я принялся расспрашивать Хедли, и он сознался: без журналов наблюдений и других материалов, которые, как известно, сгорели, установить истинное количество экспериментальных "поросят" не представляется возможным. Их всегда держали в доме, вдали от пытливых глаз наблюдателей (которые, впрочем, все равно не распознали бы их крамольной натуры). Конечно, правда была известна самим поросятам и их создателям - но разве можно им доверять? Теперь, когда мы доподлинно удостоверились, что поросята - по крайней мере, пока живы - могут успешно прикидываться людьми, следовало учесть вероятность, что они уже в Брайтоне, в Лондоне, где угодно.
Если Алиса и ее друзья меня не мистифицировали, сбежало по крайней мере трое поросят. Хедли сказал, что, судя по показаниям других участников операции, в лесу за главным усадебным домом, возможно, смогли ускользнуть от погони еще две особи, обе женского пола. Я заметил, что с репродуктивной точки зрения такая популяция даже лучше той, которую Бог поместил в Эдем, и той, которую Лот вывел из Содома.
Правда, как ученый я не мог не питать сомнений на сей счет: трансгенные особи редко способны размножаться естественным путем; также отнюдь не исключено, что у деток этих эрзац-девиц будут плоские носы и хвостики колечком; но нам следовало готовиться к худшему. Извлечь человекоподобное дитя из лона свиноматки, казалось бы, не легче, чем купить спичек на поросячий пятачок; но тут не нам судить, поскольку, выражаясь по-научному, данная область знаний - не наш профиль. Что знаю я - ведь нелегальными экспериментами я в жизни не баловался? Что знаем все мы вместе взятые, если только Хеманс, Ролингфорд и Брэдби не соблаговолят просветить наши невежественные умы?