Дмитрук А. Ночь молодого месяца: Фантастические рассказы / Худ. Владимир Овчининский. - М.: Молодая гвардия, 1984. - (Библиотека советской фантастики). - 272 стр., 80 коп., 100 000 экз. - подписано к печати 21.05.84 г.
Путешествие во времени, освоение дальнего космоса, киборги, духовный мир людей будущего - темы фантастических рассказов, вошедших в сборник киевского писателя Андрея Дмитрука.
Содержание:
Андрей Дмитрук - НОЧЬ МОЛОДОГО МЕСЯЦА (сборник) 1
Ночь молодого месяца 1
Улыбка капитана Дарванга 5
Служба евгеники 8
Скользящий по морю жизни 9
Летящая: Повесть в рассказах 12
Уход и возвращение Региса 38
Ответный визит 39
Посещение отшельника 41
Чудо 44
Память (Наследники) 45
Примечания 45
Андрей Дмитрук
НОЧЬ МОЛОДОГО МЕСЯЦА (сборник)
Ночь молодого месяца
Только теперь, после раскопок, могу я сказать кое-что об исчезновении Сергея Ивченко.
Кое-что, но ничего такого, что могло бы, допустим, пригодиться работникам милиции. (Я уже давно знал, что Серж исчез; я выдержал многодневную бурю телефонных звонков, обмороки его матери, вынужден был участвовать в бессмысленных метаниях Ирины по городу и все-таки полностью ощутил пропажу перед РОВД, где красовалась на стенде розыска листовка "Найти человека" с фотографией Ивченко.) Возможно, я единственный, кто догадывается, где сейчас Серж. Но если я прав, то вернуть его к нам не легче, чем с того света или из другой Галактики. (Это был хорошо известный мне снимок, профессиональный, хотя и сделанный в домашних условиях. Снимал наш приятель - оператор кинохроники, фоном служила белая простыня, повешенная на стену. Я держал самодельный "ручник" - сильную лампу, ввинченную в рефлектор для лечебного "синего света". Держал слишком близко, левая щека Сержа залеплена светом и стерта. Если бы мы знали, для чего послужит эта фотография! Представительный Серж со своими глазами чуть навыкате и ровно подстриженными светлыми усиками смотрел с милицейского стенда, сохраняя выражение комического пафоса: разворот в три четверти, нижняя губа выпячена, голова поднята…)
Да, он считался моим ближайшим другом. Одиннадцать лет мы с ним прогуливались, ездили на пляж и по грибы, ходили в кино или в театр, философствовали за стаканом вина - одним словом, общались, как положено людям, любящим друг друга, но не связанным никакими деловыми интересами. Раз или два Серж составил мне протекцию у каких-то должностных лиц, раз или два я "замолвил словечко" за него; чуть больше было случаев денежной взаимовыручки. На основании всего вышеизложенного мне трудно сказать, пошел бы я с Сержем "в разведку" и как бы он себя в этой "разведке" вел по отношению ко мне. Наверное, не хуже, чем я по отношению к нему. Может быть, мы действительно были друзьями.
Серж отличался высоким ростом, имел отличную выправку и ровную мужественную походку, однако большим успехом ни в обществе, ни у женщин не пользовался. Немало людей неизмеримо уступают Сержу и внешне и духовно, и при этом некая безошибочная интуиция подсказывает им, как себя вести, что где сказать… Такой человек чувствует себя в любой компании как рука в удобной перчатке. Наглость, хамство, откровенный эгоизм - все сходит ему с рук. Зато красивому, изысканному, чуткому Сержу с его бархатистыми "низами" голоса и холеными руками - Сержу всякое лыко ставили в строку. И происходило это из-за вечной неуверенности в себе. Достаточно было кому-нибудь отпустить в его адрес ироническую реплику или женщине зашептать на ухо подруге, косясь при этом на Сержа, чтобы он растерялся, начинал делать промах за промахом, скучнел, мрачнел и в конце концов умолкал совсем, иногда чуть ли не со слезами на глазах. (Может быть, полное равнодушие к людям и их мнению - это и есть секрет успеха помянутых мной гениев адаптации?..)
Серж довольно часто влюблялся, многие охотно назначали ему встречу, но тут же разочаровывались, поскольку мой романтичный друг уже считал избранницу необыкновенным существом, своим вторым "я" и обрушивал на нее все свои переживания и выстраданные мысли. Видя же, как прекрасная дама становится все холоднее, мой друг начинал донимать ее столь страстными и требовательными признаниями, что мигом отпугивал окончательно. (Он был единственный сын: его родители уезжали в долгие командировки, и Серж с малолетства оставался на попечении безвольной старенькой бабушки наедине с огромной библиотекой.)
В общем, я от души радовался за Сержа, когда мне удалось свести его с Ириной. В давнее студенческое время мой роман с ней не удался: она властолюбива, и я тоже… Ира умна, эрудированна, энергична; была замужем и разошлась не по какой-нибудь тривиальной причине, вроде мужниного пьянства, а из-за несходства убеждений! Продолжает ожидать принца, однако настолько трезва житейски, что понимает: скорее всего принца придется ваять самой из потенциально подходящего на эту роль.
Серж ей подошел. Они не только выдержали почти ежедневные встречи в течение полугода, но даже обменяли свои однокомнатные квартиры на одну двухкомнатную, и Ира окончательно добила моего друга тем, что оделась для регистрации брака в черное велюровое платье.
Он металлофизик, я археолог. Нас объединяет пристрастие к возвышенному и отвлеченному. Впрочем, если высокоуглеродистые стали и гексанитовый абразив для меня совершенно недоступны, то Сержа мне удалось заразить археологией. То есть не столько самой наукой, сколько тем духом полусказочных культур, который делает священнодействием нашу кротовью работу.
…Право же, мне самому никогда не представлялся главной задачей скучный, рассудочный анализ: как, допустим, изменилась рукоять боевого топора за пятьсот лет. Нет, каждая культура вызывала к жизни яркий чувственный образ. Именно оживление образной сути прошлого было для меня дороже всего. Разве археология только упорядочивает, но не воскрешает?!
…Страшная гробовая теснота непомерных каменных масс, кучно стоящие звероголовые монстры и среди них - большеглазый смуглый мальчик с тонкой шеей, наивный и важный, в золоте, с накладной бородой, - игрушка хитрых стариков. Золото, жара, одуряющие благовония, монотонный звук струн - вот Египет. Стены из раскрашенных черепов; пыль на подстриженной траве священного стадиона; солнце и резкая тень пирамид, колокольчики на шеях грязных лам. Быть крови сегодня. Жестокие и скрытные дети - ацтеки… Отдохнем на краю дороги под меловым склоном, над бирюзовым щитом моря. Разломим ноздреватую лепешку, положим на нее желтоватый сыр. Выпьем терпкого вина, предварительно возлив Тучегонителю. Эллада…
Все-таки я косвенный виновник пропажи друга. Читая на стенде розыска список примет Сержа, я дошел до одежды. Джинсы старые, гимнастерка армейская, очки темные, солнцезащитные, сумка синяя на ремне через плечо, с надписью: "Аэрофлот". Обморочные секунды я пережил. Значит, Серж отправился в поле, и можно с уверенностью сказать куда.
Разумеется, этот маршрут впервые показал им я в июне прошлого года. Не так уж далеко от Города: часе небольшим на рейсовом автобусе до его конечной остановки - крошечного сельмага посреди пыльной площади. Потом проселком направо, по плотине через озеро, где в тесных камышах пестрые дикие утки дружат с белыми домашними. От плотины - извилистой лесной дорогой, которую некогда пытались замостить, да так и бросили, уложив короткую цепочку булыжников.
По выходе же из лесу Ирина и Серж, подготовленные моим рассказом, на миг потеряли дыхание, а потом наперебой стали восторгаться. Вздымая острый хребет на высоту двухэтажного дома, бурым отъевшимся драконом лежал среди поля древний оборонительный вал. Справа он терялся в сосновом бору, зато влево уходил насколько хватал глаз над мирно волнующейся рожью. Колея, которой мы прошли лес, ущельем прорубала вал.
Да, когда-то в этом тихом, зеленом, хлебном краю, где патриархально стрекочут тракторы и лежат, жуя, в тени вала, пегие, сонные коровы, - когда-то в этом краю кипели великие работы. Наши с вами пращуры, суровые, домовитые и суеверные славяне, ставили барьер перед хищной вероломной степью. Валили по весне смолистый сосняк, рыли и таскали землю, из добрых бревен делали незыблемые клети внутри вала; выстроив насыпь, тесали острые колья для ограды по хребту, ставили сторожевые башни. Потом сколько угодно могли налетать степняки на коротконогих лохматых лошаденках, орать нечеловечески, вертеть над головой арканы. За глубоким рвом, за крутым драконьим боком, на который всадник не взберется, а пешего встретят каленой стрелой, так же, как сегодня, безмятежно колосилась и выходила в трубку рожь. Дымами землянок курились городища. Женщины доили все тех же буренок и пятнашек, гончары выделывали лепные пояски на вазах (да, у них были и вазы!), а златокузнецы изощрялись над фибулами для плащей. Как долго и благополучно жила страна за большим валом, свидетельствует черная, желтая, красная керамика. Мириады осколков, ежегодно выгребаемых плугами и вымываемых дождями на пашни. Даже копать не надо.