– Мой младший братишка хочет сказать «да», но иногда он переставляет буквы в слове, – пояснил Лабан. – Когда он говорит «тен», он имеет в виду «нет», а когда он говорит «ад», он хочет сказать «да»,
– Твой брат говорит правду? – спросил Туффе-Ту у Людвига.
– А-а-а! – вскрикнул Людвиг, когда Лабан снова ущипнул его за хвост.
– Вот, слышите, он говорит «да». А сам я уже совсем не могу говорить, кхе, кхе... – И он прохрипел: – О-о-о, моё бедное горло!
Зайчата стояли в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу. Наконец Юкке-Юу сказал:
– Только потому, что ты брат Людвига Четырнадцатого... Пожалуйста, вот тебе весь кулёк.
У Лабана вдруг прорезался голос:
– Две тысячи спасибо! Три тысячи спасибо! Пять тысяч спасибо! Семь тысяч спасибо! Вы лучшие друзья во всём лесу. Обещаю, что не забуду вас.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Зайцы ускакали, а Лабан стукнул себя в грудь и воскликнул:
– Да здравствует хитрость! Вот как должен поступать лис, если ему хочется медовых пряников! Ну, чем плохо обманывать?
Юкке-Юу и Туффе-Ту не успели ещё отбежать слишком далеко. Они услышали, что сказал Лабан, и тут же возвратились.
– А мы-то думали, – глядя на Людвига, сказал Юкке-Юу.
– Обманщик! – добавил Туффе-Ту. – Больше мы с тобой не играем.
И они снова исчезли, а Людвиг Четырнадцатый повесил нос.
– Мои лучшие друзья! – упрекнул он. – И тебе не стыдно?
– Мне никогда не стыдно, – улыбаясь, ответил Лабан. – Глупым зайчатам не нужны медовые пряники. А тебе не нужны зайчата. Разве ты не помнишь, что сказал папа?
Лабан открыл пакетик и сунул в него нос.
– Как пахнут! Ты смотри, а я буду лопать их. Сразу, все-все съем.
– Ну и дурак, – загадочно сказал Людвиг Четырнадцатый. Лабан было засунул уже лапу в кулёк, но вдруг остановился и удивлённо посмотрел на брата.
– Я – самый хитрый лис на милю вокруг, – напыжился Лабан. И всё-таки поинтересовался: – Почему же я дурак?
– Если бы я был в твоей шкуре, я сохранил бы все пряники, пока мы не вернёмся домой, – ответил Людвиг Четырнадцатый. – Представь себе, как наши братья и сестры полопаются от зависти, когда ты будешь есть пряники, а им останется только облизываться.
Лабан задумался.
– Иногда ты довольно разумно рассуждаешь, – наконец согласился он. – Когда мы придём домой, я спрячу пакет, а вечером съем пряники при всех.
Лабан спрятал кулёк под своей кроватью. Только Людвиг Четырнадцатый знал
– куда.
А когда все лисята начали укладываться спать, Лабан, глядя в потолок, сказал:
– Пожалуй, время полакомиться медовыми пряниками... – У тебя нет никаких медовых пряников, – рассмеялся Леопольд. – Я ведь хорошо знаю, что ты давным-давно растратил свои деньги.
– У меня нет пряников? У меня целый пакет!
– Не заводи нас, – сказала Лаура. – Я тебе не поверю, пока сама не понюхаю.
Лабан гордо посмотрел на своих сестёр и братьев.
– Думайте что хотите! – облизнулся он. – Пакет, во всяком случае, лежит здесь.
И Лабан нырнул под кровать. Но сколько он ни шарил там, кулька не было.
– Ха-ха-ха, – засмеялись все. – Полакомился! Когда Лабан наконец вылез, нос его был совсем красным от злости.
– Кто украл мои пряники?! – заорал он. – Ну-ка, откройте свои глотки! Все! От кого пахнет мёдом, тот и вор!
Все лисята разинули рты. Лабан подходил к каждому – к Леопольду, Лаге, Лассе-старшему и Лассе-младшему, Леннарду, Лео, Лукасу, Лауре, Линнее, Луизе, Лидии и Лоттен.
Но ни от кого медом не пахло!
Остался только Людвиг Четырнадцатый. Лабан остановился перед ним и зашипел:
– Вот кто вор! Ведь только ты видел, где я спрятал пакет!
– Я не ел твоих пряников, – ответил Людвиг Четырнадцатый, прямо глядя в глаза своему старшему брату. – Вот, понюхай! От Людвига Четырнадцатого тоже не пахло мёдом. Лабан почесал затылок.