В сборник вошли три произведения Г.Гуревича, описывающие животрепещущие темы фантастики - вторжение инопланетного разума в Солнечную систему "Прохождение Немезиды", повесть об освоении космоса и преобразовании Солнечной системы "Инфра Дракона", а также повесть о создании быстрозамерзающего искусственного льда и его использовании в качестве материала для строительства "Иней на пальмах".
Содержание:
ПРОХОЖДЕНИЕ НЕМЕЗИДЫ - 1 1
ИНФРА ДРАКОНА - 1 12
ИНЕЙ НА ПАЛЬМАХ - ПРОЛОГ 16
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - Глава 1 16
Глава 2 17
Глава 3 18
Глава 4 19
Глава 5 20
6. Путешествие на льдине 24
7. Новые пути 25
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - Глава 6 25
Глава 7 26
Глава 8 27
Глава 9 28
Глава 10 30
Глава 11 31
Глава 12 33
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - Глава 13 34
Глава 14 36
Глава 15 37
Глава 16 38
Глава 17 39
Эпилог 39
Георгий Иосифович Гуревич
Прохождение Немезиды
ПРОХОЖДЕНИЕ НЕМЕЗИДЫ
1
"Проснитесь, спящие!"
День или ночь - не разберешь. Слепящее солнце заливает светом снежную равнину. Искрятся жесткие сухие снежинки, чуть вьется пар над прозрачными лужами, застоявшимися между сугробами. От сверкающей белизны больно глазам, а наверху - угольно-черное небо с пылью звезд, прозрачная кисея Млечного Пути и на фоне его одна звезда всех ярче: не блестка, не светлячок - яркая лампочка на бисерном пологе неба.
На нее, сверкающую, и смотрят трое в скафандрах.
У них телескоп, аппараты в лакированных ящиках, где мелькают разноцветные кривые и светящиеся цифры. Трое смотрят то на небо, то на экраны аппаратов, и один из них, тот, кто должен принять решение, говорит громко:
"Проснитесь, спящие, мы у цели!"
Снежная равнина нема и глуха. Нет над ней воздуха: замерзнув, он превратился в прозрачные лужи. И ветер не воет, и снег не скрипит под шагами, обледенелые растения не шелестят листвой. Слова гаснут на поверхности скафандра, но радио подхватывает их, и умершие звуки рождаются вновь там, где воздух имеется: в далеких подземельях, где спящие лежат рядами, неподвижные, как изваяния.
"Проснитесь!.."
Дежурные слышат приказ. Как и те, наверху, прежде всего они смотрят на экраны, на таблицы с кривыми. Они проверяют температуру, обходят спящих, одного за другим, осторожно притрагиваются к каждому и, уверившись, что время пришло, включают усилитель. Тогда голос сверху, удесятеренный электрической гортанью, заполняет помещение грохочущими раскатами:
"Пррроснитесь, спящие!"
Я слушаю эти слова в кабинке Центральной фонотеки. Стены, одетые звукоизоляционными плитами, отделяют меня от всего мира Я здесь один, с забытыми трагедиями. На моем столе книги, все, которые нашлись в каталоге, в том числе "Введение в курс немезидоведения" в трех томах. Я взял подшивки старых газет, раскрыл картонные папки, широкие, как щиты, и на каждой полосе прочел тревожные заголовки. Я вставил в проигрыватель тоненькую проволочку с невидимыми магнитными знаками, и человек, которого нет уже, заговорил со мной полным голосом.
"Проснитесь, спящие!.." - твердит он.
В тесной кабине нас двое - я и голос. Я переживаю вместе с ним тревогу, надежду и уверенность. Я верю голосу. Я вижу то, что он описывает. Перед моими глазами снежная равнина под звездным небом, ослепительное солнце на фоне Млечного Пути и глубокие подземелья, где спящие лежат рядами, неподвижные, как изваяния…
"Проснитесь!.."
2
Америку открыл Колумб, а назвали ее в честь Америго Веспуччи. Так случилось потому, что сам Колумб не понял своего открытия, до самой смерти он полагал, что нашел западный путь в Индию. Имя новому материку дал не первооткрыватель, и историческая инерция закрепила эту несправедливость.
Так вышло и с Немезидой. Имя для нее придумали случайные люди. А открыли Немезиду - теперь никто не оспаривает этого - супруги Трегубовы, Анатолий Борисович и Антонина Николаевна.
Анатолий Борисович был в то время директором Памирской высокогорной обсерватории, одной из лучших в мире. Ему уже исполнилось шестьдесят, но для своих лет он был очень бодр, читал без очков, летом ходил в горы, даже на снежные вершины. Но у него уже появились стариковские привычки - излюбленная академическая шапочка, любимая палка с резным набалдашником, любимые словечки, неизменные шутки, неизменные маршруты для прогулок. Казалось, что он не хочет тратить сил на новые решения и потому придерживается проторенных путей в делах житейских, второстепенных - во всем, кроме науки.
Жена его была моложе лет на двадцать. Точнее сказать затрудняюсь Она была в том возрасте, когда женщины не любят говорить о возрасте. Впрочем, Антонина Николаевна выглядела моложе своих лет. Она следила за своей внешностью, выписывала модные журналы из Риги и Парижа, принимала холодные ванны, делала массаж лица и очень гордилась, когда про нее говорили: "Такая молодая и уже профессор!"
Студенты побаивались ее. Она была строга и придирчива, требовала точности в терминологии, каждую формулу спрашивала с выводом, задавала трудные задачи с громоздкими вычислениями и каверзные вопросы, требующие не соображения, а памяти. Отметки ставила скупо, пятерки - почти никогда. Анатолий Борисович, наоборот, был снисходителен, любил студентов не выучивающих, а рассуждающих, хотя бы и рассуждающих неверно. На экзаменах подсказывал ответы и часто сам начинал объяснять, если речь шла о больших проблемах, волнующих его, - о бесконечности, времени, жизни, сознании.
Трегубову знали только специалисты. Она писала для избранных, понимающих математику; статьи в журнале "Природа" считала непростительной вульгаризацией. Трегубов же выступал охотно и для инженеров и для пионеров. Говорил он картинно, увлекательно… И многие десятки людей стали астрономами благодаря ему.
Антонина Николаевна сама была из их числа. Перед скромной девушкой, застенчивой, погруженной в математику, Трегубов открыл Вселенную, где каждая звезда ждала своего Ермака: приходи, смотри, покоряй! Своего научного руководителя девушка избрала руководителем и в жизни. Потом наступило отрезвление. Оказалось, что предполагать - легко, мечтать - еще легче, а доказать - ох как трудно. Годы шли, а открытия не падали с неба. Анатолий Борисович умел показать перспективы, но забывал напомнить о черной работе. Некоторые из его учеников падали духом, уходили из астрономии. Антонина Николаевна нашла в себе силы взяться за черную работу. В науке она не разочаровалась. Произошло другое, не менее грустное, - она потеряла веру в мужа.
"Болтает о горизонтах, а сам стоит на месте, - думала она. - Я хоть маленькими шажками, но все же вперед иду". Она выбрала четко очерченную задачу - поиски астероидов - и нашла в своей жизни четырнадцать новых - Лапуту, Крыму, Черномору, Памиру, Пулковину и др. Орбиты их были определены, имена внесены в каталог. Трегубова подарила науке четырнадцать фактов. Она была довольна собой и не слушала мужа.
- Разменяла талант на пустячки. Кругозора не хватило. Ползает, а взлететь не может, - ворчал он.
Супруги по-своему любили друг друга, заботились, дарили подарки, но каждый в душе считал другого неудачником, второстепенным ученым. Свои принципиальные споры они перенесли на единственную дочь.
- Я сделаю из нее настоящего астронома, - говорил Анатолий Борисович, читая девочке лекции о жизни во Вселенной.
- Я сделаю из нее настоящего астронома, - говорила Антонина Николаевна и задавала дочери головоломные геометрические задачи на построение. В результате Саша Трегубова смертельно возненавидела небосвод. После школы она пошла в техникум садоводства. Впоследствии трегубовская сирень славилась на всю страну.
- Оттолкнул девочку. Поманил мыльными пузырями, а они лопнули, - говорила жена.
- Напугала человека интегралами. Глаза завязала, вот Саша и просмотрела интересное, - отвечал муж.
Кто был прав - судить не берусь. Может быть, оба. Ведь наука обширна, для разных целей нужны и люди разного склада. Трегубое принадлежал к числу толкователей науки, Трегубова была наблюдателем. Кто полезнее - педагог или лаборант, теоретик или экспериментатор? Нужно ли ставить такие вопросы вообще?
Так или иначе, Немезиду Трегубовы открыли вдвоем, оба вместе. Они не делили славы, не считались заслугами. И даже не говорили об открытии, предпочитали более скромное слово - "заметили".
Вот как это произошло.