К причалу, тем временем, уже подошли женщины, облачённые в праздничные платья, нестерпимо сверкая драгоценными каменьями золотых украшений, а дети удивлённо и восторженно разглядывали неподвижно замерзших у кромки воды солдат Московского полка.
- Дядя Николай! - обратился Егор к Уховустаршему. - Отведика всех ребятишек в дом, пусть там поиграют. Займи их чемнибудь интересным.
Дождавшись, когда старик - в сопровождении нянек и денщиков - уведёт детей в центральное здание усадьбы, Егор попросил Ромодановского:
- Разреши, Фёдор Юрьевич, мне сказать несколько слов народу? Объясниться, так сказать…
- А что ж, и объяснись! - благодушно кивнул головой князькесарь. - Дозволяю!
Егор снял с головы треуголку, сорвал свой пышный яркооранжевый парик и выбросил его в ближайший кустарник, после чего заговорил - громко и чётко:
- Повиниться я хочу, господа и дамы. Вина лежит на мне великая. Немногим более восьми лет назад я обманул государя нашего, Петра Алексеевича. Не захотел я, чтобы царь воспользовался своим правом "первой брачной ночи" - в отношении невесты моей, Александры Ивановны Бровкиной, - внимательно взглянул на испуганную Саньку. - Вместе с известным вам доктором - французом Карлом Жабо - мы тогда обманным путём внушили государю, что ему смертельно опасно - вступать в плотские отношения с русскими женщинами. Вот и вся моя вина, господа…
- Теперь понятно, почему Пётр Алексеевич зимой 1695 года так неожиданно и безжалостно разогнал свой гарем, состоящий из дворовых девок, - негромко пробормотал себе под нос Алёшка Бровкин.
Ромодановский сделал два шага вперёд, вытащил изза широкого обшлага камзола сложенный вдвое лист толстой бумаги и непреклонно объявил:
- Всё, поговорили и хватит! Теперь я вещать буду. Слушайте, голодранцы, Указ царский! Про "Великая Малыя и Белыя…" пропущу, пожалуй. Сразу перехожу к делу, итак: "За подлый обман учинённый - лишить Меньшикова Александра, сына Данилова, всех воинских званий и наград, отписать в казну государеву все его деревеньки, дома и вотчины. Обязать означенного вора Александра Меньшикова - вместе со всем семейством его - отбыть навсегда из России. На его личном фрегате "Александре", не позднее двадцати часов после оглашения ему этого Указа. При дальнейшем появлении на берегах российских - казнить всех Меньшиковых и их прямых потомков, не ведая жалости. С собой семейство злодеев Меньшиковых может взять золото, драгоценности, вещи и людишек - только из своего бывшего загородного поместья василеостровского…".
- Как же так, Фёдор Юрьевич? - Санька громко и требовательно перебила князякесаря. - На Москве же остался наш сынок младший, Шурочка! Как же быть с ним?
- Зачем, Александра Ивановна, прерываешь меня? - рассерженно нахмурился Ромодановский. - В Указе сказано и про это! Слушайте дальше: "За нанесенную обиду наложить на семейство Меньшиковых достойный штраф - сто пудов чистого золота. Только после выплаты этого штрафа им будет передан младший сын семейства - Александр, сын Александров…".
- Сыночек мой, Шурочка! - тоненько запричитала Санька. - Где же мы возьмём такую гору злата?
- Успокойся, Саня, немедленно! - Егор впервые за всю их совместную жизнь повысил голос на жену. - Я знаю, где можно достать золота. Есть на востоке, за русской Камчаткой, земли дальние, тайные, богатые…
- Ты правду говоришь? - небесноголубые глаза супруги, наполненные хрустальными слезами, были огромны и бездонны, таким глазам соврать было невозможно.
- Клянусь! - твёрдо ответил Егор. - Года за три должны управиться…
"Понятное дело, призовём на помощь великого и незабвенного Джека Лондона!", - незамедлительно отреагировал понятливый внутренний голос. - "Чилкутский перевал, Юкон, многочисленные ручьи, впадающие в эту реку…. Напряжёмся, вспомним лондонский текст, вычислим нужные ручьи, намоем золотишка. Ерунда, прорвёмся!".
- Уважаемые господа и дамы! - церемонно обратилась Санька к гостям. - Хочу извиниться, но трапезничать вам сегодня придётся без нас. Столы уже накрыты, угощайтесь! А мы с мужем вынуждены вас покинуть, ибо необходимо срочно заняться сбором вещей. Надо торопиться. Быстрей выплывем, значит, быстрей золото добудем - для выкупа нашего сыночка…
Они двинулись в сторону виллы, Егор непроизвольно обернулся: все его гости, обойдя стороной Ромодановского и Девиера, сбились в компактную группу, чтото горячо обсуждая и возбуждённо размахивая руками.
"А ведь они, наверняка, решают, кому плыть вместе с нами!", - предположил любящий немного пофантазировать внутренний голос. - "Что ж, в этом непростом и долгом походе лишних рук не будет…".
Егор нежно тронул жену за плечо:
- Сашенька, ты ступай в дом. Пусть горничные начинают носильные вещи собирать и паковать в тюки. Главное, не забудь про зимнюю одёжку, а все свои драгоценности сложи в большую шкатулку, ордена мои присовокупи. Всё не влезет в одну? Тогда придумай чтонибудь, не маленькая уже…. Ну, и деньги собери в единое место. Знаешь ведь, где расположены мои финансовые тайники и схроны? Молодец! Потом ступай на кухню и распорядись, чтобы все продовольственные припасы начали перемещать на "Александр"…. Да, ещё. Присмотри в доме всяких оригинальных штуковин - с русским народным колоритом, которые могут сойти за подарки. Мало ли, с какими хорошими людьми мы повстречаемся в долгом путешествии.
- Знаешь, мне почемуто кажется, что и "Король" поплывёт с нами! - заверила его супруга. - Я видела, как Людвиг переглядывался со своей пампушкой Гердой. Кстати, я совершенно точно знаю, что они все деньги, зарабатываемые в России, регулярно переправляют в датские и голландские банки. А ты, Саша, куда?
- Мы с Николаем Савичем пойдём мужиков отбирать, которые поплывут вместе с нами. Хочу десятьпятнадцать крепостных прихватить с собой, да человек пять солдат Александровского полка, включая сержанта Димку Васильева.
- А солдатто - можно ли? - засомневалась Санька.
- Можно! В Указе чётко сказано: - "…людишек из василеостровского имения, которые будут там находиться на момент оглашения…".
"Ох уж, этот Указ! - недовольно зашептал подозрительный внутренний голос. - "Не похож наш Пётр Алексеевич на легкомысленного и доброго чудака. Ох, не похож! Может, он специально оставил в документе эту хитрую лазейку? Зачем? А чёрт его, хитрюгу длинноногого, знает.… Например, решил направить вместе с тобой, братец, своего верного шпиона - выведать, куда "Александр" направится за золотом. А, что? С нашего царя станется! Совсем он и не такой прозрачный простачок, каким обожает претворяться перед доверчивыми иностранными послами…".
- Да, моё сердечко, - вздохнул Егор. - Прямо сейчас я с вами не поплыву.
Встретимся уже потом, в одном и прибалтийских портов, например, в Кёнигсберге…
- Какой ещё Кенигсберг? - Сашенция, побледнев, испуганно прижала руки к груди. - Как это - ты не поплывёшь с нами?
- А вот так! - мягко усмехнулся Егор. - Неужели ты думаешь, что я мог бы вот так взять и уплыть из России, оставив своего сына в царском плену? Нет, ты ответь: думала такое обо мне?
- Нет, конечно же! - смущённо замялась и слегка покраснела жена. - Но только что ты, дорогой, задумал?
- Сам толком ещё и не знаю. Надо посовещаться с твоим братом Алёшкой и с Медзомортпашой. Вместе мы обязательно чтонибудь придумаем…. А своих в беде никогда нельзя бросать! Особенно - своих единокровных детей…
Ещё через полтора часа, когда на причал начали усердно сносить вещи, продовольственные припасы и подкатывать бочонки с винами и русской медовухой, к Егору подошли Алёшка Бровкин и вицеадмирал Лаудруп.
- Сэр Александэр! - официально обратился к Егору Людвиг. - Разрешите вас отвлечь на несколько слов? Благодарю! Давайте тогда отойдём в сторонку…
Они прошли метров семьдесят вдоль каменной набережной, и присели на длинной деревянной скамье: Егор по середине, Алёшка и Лаудруп - по краям.
- Нам с маркизом де Бровки поручено…, - начал датчанин.
- Кем поручено? - широко улыбаясь, прервал его Егор.
- Ээ…, вашими верными друзьями, уважаемый господин генералгубернатор…
- Можно, я объясню? - предложил Бровкин, видя, что Лаудруп слегка тушуется и немного заикается: даже пиратская серьга покачивалась в его ухе както очень уж неуверенно, - Спасибо! Итак, Александр Данилович, мы решили отправиться вместе с тобой и домочадцами твоими в дальние земли, текст царского Указа это дозволяет…. Ты ведь не только начальник, а ещё и наш друг. Для каждого из нас ты сделал очень многое, никогда не предавал, ну, и всё такое…. Да и такой ещё есть резон: если ты теперь в царской немилости, то и всех нас, твоих ближайших соратников ждёт скорая опала. А рука у нашего Петра Алексеевича - ох, тяжела!
- Что, неужели все решили плыть?
- Не совсем, - на секундудругую замялся Алёшка. - Можно, я по порядку? Так вот, вопервых, это я и моя дочка. Про нас мы потом с тобой переговорим - наедине. Извини, брат мой датский, но так надо для дела! - печально подмигнул Лаудрупу. - Далее, Людвиг, Гертруда и Томас. Тут всё ясно: Людвиг поведёт "Короля", а Герда моей сестричке, а твоей жене, Данилыч, будет верной подружкой, чтобы наша Александра Ивановна не заскучала в восточных краях…. Втретьих, Ванька Ухов и Илья Солев, ясен пень. Как же без них? Тем более что оба холостые и бездетные. Наомисан, опять же, тоже согласилась плыть…. А вот Прохор Погодин остаётся. Не тащить же ему с собой пятерых детишек и жену, беременную шестым чадом?