Хотя я и несколько задержался с этой дверью, тем не менее догнал Маргариту у выхода из подъезда. Галантно придержав дверь и пропустив ее вперед, я вышел следом и удостоверился, что Параманис испарился. Видимо, он был на машине.
– Хороший вечер, – сказал я, несмотря на уныло моросящий дождь.
– Неужели? – хмыкнула она, покосившись на меня.
– Конечно. В такой вечер так приятно погрузиться в грезы… – мечтательно добавил я.
– О чем же? – полюбопытствовала она.
– Как это – о чем? О том, что мы разобьем всех врагов и нам дадут по ордену.
Девушка рассмеялась. Вблизи я понял, что она все-таки младше меня. Лет на пять. Минимум.
– А вы точно сканируете мысли людей? – поинтересовалась она.
– А вы точно можете превратить человека в жабу? – ответил я вопросом на вопрос.
– Я могу внушить ему, что он жаба, – серьезно проговорила она. – Это почти то же самое, что и стать жабой в действительности.
– Вас никто не возьмет в жены, – констатировал я.
– А я и не стремлюсь к этому, – равнодушно ответила она. – Да и вас, кстати, в мужья не возьмут.
– Это почему же? – заинтересовался я.
– А какой женщине будет приятно, если муж все время будет читать ее мысли?
Я рассмеялся. От души.
– Никогда не думал об этом с такой точки зрения, – признался я.
– А надо бы. – Она неодобрительно посмотрела на меня.
– Может, пройдемся немного пешком и порассуждаем на столь животрепещущие темы? – предложил я. – Дождь несерьезный. Не простудимся.
Она с сомнением подняла голову. Потянула носом воздух.
– Ладно. Но минут через сорок польет по-на стоящему.
– Сорока минут нам хватит, чтобы дойти до метро, – пожал я плечами.
Это ее убедило, и мы зашагали вверх по Тверской. Ни у нее, ни у меня зонта не было. Я вечно забываю свой, точнее, стесняюсь его старинного вида, а уж почему у нее не оказалось зонта, затрудняюсь сказать.
– А чем вы занимаетесь, когда не превращаете других людей в жаб? – спросил я.
– Я библиотекарь. Окончила библиотечный факультет Гуманитарного университета.
– Серьезно? – удивился я. – Я подумал, что вы какая-нибудь модель.
– Это, надо полагать, комплимент?
– Нет, констатация. Честно.
Она уловила искренность в моем голосе и снова покосилась на меня. С интересом. Я заработал минимум несколько очков сразу.
– А вы кто? – перевела она разговор.
– Журналист.
– Телевизионный? Я вас никогда не видела на экране.
– Газетный. То есть пишущий.
– Я не люблю журналистов. Вечно разносят сплетни. Или придумывают их.
– Вторая древнейшая профессия, – самокритично заметил я. – Ничего не поделаешь.
Некоторое время мы шли молча. У нее был капюшон, который она натянула, моя же голова постепенно мокла под дождем. Но мне нравилось так вот идти рядом с ней.
К тому же дождь остужал голову.
– О чем я сейчас думаю? – неожиданно спросила она.
– Что? – не понял я.
– Ну… вы же сканируете людей. Просканируйте меня и скажите, что я сейчас думаю.
– Вы думаете, что хорошо было бы, если бы я вас поцеловал, – сымпровизировал я.
– Нет. Об этом я как раз не думала, – улыбнулась она. – Значит, это неправда, что вы читаете мысли?
– Вообще-то правда. Но мне нужно время, чтобы познакомиться с человеком. Пообщаться с ним. Я не могу так сразу взять и сказать, о чем вы думаете. Или о чем думает кто-то другой. Это не так просто.
– Когда вас представляли, я решила, что вы просто смотрите на человека и уже знаете о нем все, – фыркнула она.
– Если бы это было так, я давно бы бросил все к чертям и купил себе остров, – усмехнулся я. – А вы разве можете внушить все и всем? Если, скажем, вам укажут на кого-то, вы можете без подготовки внушить ему, что он жаба?
Она замедлила шаг.
– Что значит – без подготовки?
– Ну… может, этот человек невнушаем. Может, он по силе внушения равен вам. Не у всех же получается пробить поле, говоря научным языком. Или влезть в душу, говоря по-народному. Разве не так?
– Так, – подтвердила она и почему-то взяла меня под руку.
Почти всю оставшуюся дорогу до станции метро мы молчали. Дождь усилился. Он уже не моросил, а падал крупными, тяжелыми каплями. Огромный город мок под дождевой пеленой, и некому было его просушить. Люди торопливо шли мимо или навстречу, вжав голову в плечи, смотря себе под ноги. Туфли хлюпали по лужам. Хлюп-хлюп. По мокрому асфальту шуршали шины машин. Машины сигналили фарами, и сумерки прорезали короткие вспышки света. Похоже на азбуку Морзе.
– Вы на "Пушкинскую" или "Тверскую"? – поинтересовался я.
– А мне все равно, – ответила она довольно загадочно.
– Мне на "Тверскую". И до "Динамо", – объяснил я, надеясь, что она скажет, где живет. Но она промолчала.
Скоро мы дошли до перехода и нырнули вниз. В оба ряда тянулись магазинчики, и мимо шел народ. Я никогда не видел, чтобы в этих киосках кто-нибудь что-нибудь покупал. Разве что гости столицы. В конце перехода кто-то играл на гитаре и пел надтреснутым голосом. Пахло сыростью. Как всегда, в переходе толкалось много тинейджеров. Девицы были одеты так, что запросто могли застудить себе все, что только можно. У парней были пустые лица. Мы проталкивались вперед, то и дело теряя друг друга. И скоро оказались у входа в метро.
– Проездной есть? – поинтересовался я, толкая стеклянную дверь.
– А я не поеду на метро, – спокойно заявила она. – Я просто провожала тебя. Вот и все. Хотелось прогуляться. Теперь пойду к себе.
– К себе – это куда?
– К себе – это к себе, – усмехнулась она.
– Может, проводить тебя? – предложил я.
– Не стоит. Ты промок и можешь простудиться. Езжай лучше домой.
Она поцеловала свою ладонь, приложила ее к моему лбу и растворилась в толпе.
6
На следующее утро я ровно в девять был у дверей квартиры, которая отныне должна была стать нашим офисом. Такая пунктуальность мне не свойственна, но это все же был первый рабочий день. Я вставил в замок ключ, но тут дверь открылась сама. На пороге стояла Маргарита. Ухоженная и симпатичная, как утреннее солнце. Она улыбнулась, увидев меня. Я сообразил, что вчера вечером она просто вернулась сюда и провела ночь в этой квартире. Вместо того, чтобы тащиться куда-то на метро.
– Привет, – поздоровался я.
– Привет, – отозвалась она и посторонилась, пропуская меня внутрь.
Я вошел. Видимо, она ожидала, что я скажу ей о своих подозрениях. Но я ничего не сказал. Снял куртку. Аккуратно повесил ее на вешалку, пригладил волосы.
– Мы первые? – поинтересовался я.
– Это я первая. А ты – второй, – поправила она меня.
Я понял, что у нее сложный характер. Впрочем, это и так было понятно.
– С начальством не спорят, – философски заметил я и вошел в комнату. Она вошла вслед за мной.
Я быстро обозрел помещение. Если она и спала, то не в этой комнате. Никаких следов проведенной ночи тут не наблюдалось. Кроме задвинутых штор, но они были сомкнуты и вчера.
– Может, открыть окна? – Я кивнул на шторы. – Снаружи вполне приличная погода. Первый раз за неделю.
К моему удивлению, она беспрекословно исполнила мое пожелание. В комнату, в которой горело электричество, потоками хлынул солнечный свет. Я выключил люстру.
– Хорошее начало хорошего дня, – констатировал я. – Ты не против, если я осмотрю эту квартиру? Все-таки это наш офис.
– Это не моя квартира, – пожала она плечами.