Тристан любил есть молча. А что касается ковров, то кого волнует, хорошо ли они выбиты, если они все равно под ногами?
Дойдя до конца тропинки, она остановилась перед ним. Ее фигура и выражение лица говорили о крайней степени раздражения.
Окинув ее взглядом, Стивенс весело кивнул:
– Здравствуйте, миссис Тистлуэйт. Что привело вас сюда в такой день?
– Я пришла, чтобы поговорить с капитаном.
Тристан взглянул на Стивенса:
– Займись этим.
– Ну уж нет! – Гостья сложила на груди руки, затянутые в перчатки. – Капитан Ллевант, я пришла, чтобы поговорить с вами, а не с кем-то другим.
– Этого я и опасался.
Тристан, несмотря на раздражение, вдруг обратил внимание на ее глаза – широко распахнутые и чуть приподнятые у висков, они были поразительного темно-карего цвета, словно самые темные волны штормового моря. Они были опушены очень густыми ресницами и смотрели из-под бровей идеальной формы.
– Вам известно, о чем я собираюсь поговорить с вами?
Стивенс, наклонившись к Тристану, сказал якобы шепотом, но на самом деле почти в полный голос:
– Капитан, я уверен, что речь снова пойдет об овцах. Одна из них повадилась ходить в огород леди.
Тристан пожал плечами:
– Что она хочет от меня в связи с этим? Овец нельзя привязывать. Их может задрать волк.
Стивенс развил эту мысль далее:
– Конечно. Как их привяжешь? Если использовать веревку, они ее съедят. А на цепь посадить их нельзя, потому что цепь натрет их тоненькие ножки. Надо сказать ей, что мы не можем...
Леди всплеснула руками.
– Перестаньте разговаривать обо мне, как будто меня здесь нет!
Стивенс перевел взгляд с леди на капитана:
– Капитан, вам не показалось, что мы разговаривали с миссис Тистлуэйт, как будто ее здесь нет?
Тристан сделал вид, что обдумывает ответ, сознавая, что раздражение леди увеличивается с каждой минутой. Чтобы разозлить ее еще больше, он позволил своему взгляду медленно прогуляться по ее фигуре, задержавшись на тех местах, где под широким плащом угадывались округлости.
– Нет, – ответил он наконец, – я не думаю, что мы разговаривали с ней, как будто ее здесь нет, поскольку, если бы ее здесь не было, мы бы вообще не разговаривали ни с ней, ни о ней.
– Вот как? – воскликнула она, уперев в бока руки. – Капитан, я могу пожаловаться констеблю!
Тристан вздохнул.
– Очень хорошо, миссис Тистлуэйт. – Он сунул руку в карман и достал трубку. – Расскажите мне о прегрешениях моего неуправляемого домашнего скота. Надеюсь, овцы не пьянствуют? Я не допущу появления моих овец на публике в нетрезвом виде.
– Перестаньте говорить чепуху. – Она с неодобрением взглянула на его трубку: – Вам обязательно это делать?
– Да. – Он набил трубку табаком и убрал в карман кожаный кисет.
Она поджала губы.
– Капитан Ллевант, я переехала в эти места, чтобы создать здесь учебное заведение для юных леди. Мы с матерью трудимся, не покладая рук, чтобы все подготовить, в том числе выложить плиткой дорожку в огороде. Но мы не сможем ничего сделать, если эта овца будет продолжать забредать к нам, поедать зелень и доводить до истерики нашу экономку.
Прикрыв одной рукой трутницу от ветра, Тристан раскурил трубку. Из нее поднялся ароматный дымок, который сразу же отнесло в сторону ветром.
– Знаете, что сделал бы я, если бы какая-нибудь овца доводила до истерики мою экономку? Я бы немедленно отделался от экономки. Она явно не способна выполнять свои служебные обязанности. Жаль, что вы не на корабле. Там вы могли бы протащить ее под килем в наказание, чтобы впредь было неповадно устраивать истерики.
– Капитан Ллевант, ваше зубоскальство неуместно.
Он вскинул брови.
– Миссис Тистлуэйт, я не хотел и не хочу, чтобы вы находились здесь.