– Ты найдешь человека, достойного тебя. Просто на это потребуется некоторое время.
– На это уйдет вечность. Возможно, ты обратила внимание, что за мной поклонники гурьбой не бегают.
– Если бы ты показала им те качества, которые видит в тебе твоя семья, за тобой гонялись бы толпы женихов. В тебе столько врожденного обаяния и теплоты! Но когда рядом появляется мужчина, ты застываешь как статуя.
– Такая уж я есть. – Эмма испустила тяжкий вздох. – Но с Адамом я совсем другая, belle-mere. С ним я чувствую себя особенной… даже красивой. Пожалуйста, постарайся понять. Ты должна поговорить с папой и убедить его пригласить Адама в наш дом.
Расстроенная Тася погладила Эмму по руке и кивнула.
– Посмотрю, что можно сделать. Но не жди слишком многого. Люку это придется не по нраву.
Тем временем отец Эммы добрался до них, и, хотя он улыбался обеим, взгляд его задержался на Тасе. Казалось, на мгновение они погрузились в свой особый, отдельный от всех мир. Редко можно было встретить мужа и жену, так страстно влюбленных друг в друга. После смерти первой жены Люк не собирался снова жениться. Однако с той минуты, как Тася вошла в его жизнь, он был околдован ею. За время их брака она подарила ему двух темноволосых сыновей – Уильяма и Закари. Временами Эмма чувствовала себя лишней в их тесном кругу, несмотря на все старания отца и Таси вовлечь ее в жизнь семьи.
– Тебе доставляет удовольствие этот вечер? – Люк вглядывался в дымчато-серые, по-кошачьи раскосые глаза жены.
– Да, – ласково отозвалась она, разглаживая широкий лацкан его черного фрака. – Но ты еще не приглашал свою дочь танцевать.
Эмма быстро прервала ее:
– Лучше я простою весь вечер у стены, чем допущу, чтобы единственным моим партнером на балу был отец. И я не хочу, папа, чтобы ты находил мне партнера. Никто не любит танцевать по обязанности.
– Я собирался представить тебе молодого лорда Линдона, – сказал Люк. – Он человек неглупый и остроумный…
– Мы уже познакомились, – сухо заметила Эмма. – Он очень не любит собак.
– Вряд ли это повод отвергать его.
– Но поскольку я все время вожусь с собаками и лошадьми, то пропахла ими, и у меня вечно платье в шерсти какого-нибудь животного. Не думаю, что мы с ним найдем общий язык. Папа, не начинай очередное сватовство. Ты приводишь меня в ужас.
Люк улыбнулся и легонько потеребил ее за ярко-рыжий локон.
– Ладно. – Он повернулся к Тасе:
– Окажите мне честь, мадам.
Они направились к танцевальной зале, и Люк заключил хрупкую жену в объятия. Отдавшись ритму вальса, они смогли обменяться несколькими фразами.
– Почему Эмма ни с кем не общается? – вздохнул Люк. – У нее сегодня удрученный вид.
– Ее интересует только один человек. Люк насупился.
– Все еще Адам Милбэнк? – мрачно спросил он. – Я считал, что с этим покончено.
Тася улыбнулась:
– Дорогой, не думай, что, если ты запретил им видеться, их чувства угасли.
– Я скорее выдам ее за кого угодно, чем за этого бесхребетного ловца богатых невест. Любой другой будет лучше.
– Не говори таких слов. – Тася предостерегающе сдвинула тонкие брови. – Любишь ты искушать судьбу. Люк усмехнулся в ответ:
– Ах ты, суеверная русская душа! Я сказал именно то, что имел в виду. Ну какой зять может быть хуже Милбэнка?
* * *
Предоставленная самой себе, Эмма медленно отошла к стене и прислонилась к ней. Она порывисто вздохнула, мечтая покинуть бал или по крайней мере побродить в одиночестве по особняку Ангеловского. Дом был полон старинных русских сокровищ, великолепных произведений искусства, резной мебели, изумительных икон в окладах, сплошь усыпанных драгоценными камнями. Николай привез все это, а также целую армию домашних слуг из России.