Сейчас, глядя на его дочь, она могла лишь надеяться, что он осознает всю меру своей ответственности. Он мог бы, по крайней мере, переехать с Монмартра назад, в тот респектабельный пригород Парижа, из которого он впервые написал ей, когда договаривался о том, чтобы Уна стала ее ученицей.
— Я думаю, Уна, — наконец сказала она своим спокойным, хорошо контролируемым голосом, — что теперь отец введет тебя в общество, и, надеюсь, он понимает, что для этого тебе просто необходимо переехать с Монмартра.
— Когда была жива мама, — отвечала Уна, — мы все были очень счастливы в нашем маленьком домике под Парижем. Папа писал картины в саду, а когда он уезжал в Париж, мы с мамой оставались дома.
— Это было, безусловно, очень разумно, — одобрила настоятельница, — и я убеждена, что твоя матушка хотела бы, чтобы ты убедила отца вернуться к прежней жизни.
Почти умоляющим голосом она продолжала:
— И потом, я знаю, Уна, тебе нравится сельская местность и после того как ты долго пробыла здесь, тебе будет трудно свыкнуться с жизнью в большом городе.
Уна не отвечала.
Она думала о том, что в Париже ей будет, наверное, очень весело. Она была уверена, что отец ее предпочитает жизнь в самом скандально-известном в мире городе тому тихому и довольно скучному существованию, которое они вели прежде.
Они с матерью редко ездили в Париж просто потому, что не могли себе этого позволить. Еще совсем ребенком Уна узнала, что им приходится считать каждый грош, а если и заводились какие-то деньги, отец тут же тратил их. Когда она подросла, то узнала, что деньги, собственно, принадлежат ее матери.
— Мне их оставил мой дедушка, — объяснила она Уне, — и просто счастье, что он был так добр ко мне, иначе я даже представить не могу, что бы с нами было.
Когда Уне было почти пятнадцать лет, она узнала, что отцу пришлось покинуть свой полк и Англию из-за скандала. Она так до конца и не поняла, что же произошло, знала только, что дело было весьма предосудительное и в нем был замешан старший офицер. Так или иначе, отцу пришлось подать в отставку, чтобы не предстать перед трибуналом, и он вынужден был спешно покинуть страну, взяв с собой девушку, с которой был тайно помолвлен.
Такая секретность, как узнала Уна, была вызвана тем, что отец ее матери был категорически против свадьбы. Когда дочь бросила ему вызов, убежав с мужчиной, которого он считал развязным и невоспитанным, он вычеркнул ее из своей жизни и навсегда прервал с ней связь.
Потому-то Уна и родилась во Франции, и, слушая, с какой тоской вспоминала ее мать об Англии, представляла эту страну раем, в котором, если повезет, она однажды окажется и где будет счастлива так же, как была счастлива ее мать.
Странно, что в то время как у всех других девочек было множество родственников, тетушек, дядюшек, бабушек и дедушек, у нее остался теперь только отец.
Она подумала, что с каждым годом все больше скучает по матушке, больше даже, чем сразу после ее смерти. Так о многом хотелось с ней поговорить, так о многом у нее спросить!
Но миссис Торо умерла внезапно, и не успела Уна осознать, что же произошло, как оказалась во Флоренции, где каждый день общалась с большим количеством людей, чем она успела встретить за все прошедшие пятнадцать лет.
Так как ее интересовало все, что касалось матери, она с усердием изучала английский язык и литературу. Кроме того, Уна подружилась с английскими девочками, и, поскольку они принадлежали к аристократическим семьям, она много узнала об английском образе жизни и сравнивала его с французским и итальянским.
Уна была очень восприимчива ко всему новому и, глядя на нее, настоятельница думала, что она как-то по-особому чувствительна и глубина ее чувств необычна для юной девушки.