В момент приземления никаких воспоминаний не возникло; она понятия не имела, как именно остров должен выглядеть днем, при свете солнца. Двенадцать лет назад, когда она впервые увидела Гонконг с палубы «Восточной принцессы», перед ней предстали серо-серебристые, рыжевато-коричневые, слегка посеребренные и серебристо-зеленые горы, испещренные ущельями и извилистыми долинами; их подножия были укрыты буйной растительностью. Пламенели усыпанные цветами деревья, их обвивал виноград, источали сильный аромат кусты гибискуса. Как же давно все это было... Еще до войны. До японцев. До Рифа.
Мчась по узкой, расцвеченной яркими красками улице, Элизабет безошибочно ощущала незабываемый запах Гонконга, который не спутаешь ни с каким другим. От этого запаха словно таяла граница между настоящим и далеким прошлым. Казалось, Элизабет вновь двадцать пять. Двадцать пять лет – и вновь она влюблена, так влюблена, что при воспоминании об этом ей даже стало трудно дышать.
Сжав руль так, что побелели от напряжения костяшки пальцев, она свернула в глубь острова, обогнула ипподром «Счастливая долина» и начала подъем по горному серпантину к ущелью Вонг Нейчанг, самому сердцу острова. За спиной Элизабет разворачивался захватывающий вид на город и залив Цзюлун. Перед ней, по мере приближения к ущелью, понемногу вырисовывались заливчики и бухты, которыми изобилует южное побережье острова, а также песчаные пляжи, переходившие в морскую гладь цвета индиго. Кроме ее автомобиля, других машин на шоссе не было. Элизабет резко затормозила, открыла дверцу и вышла на дорогу. Вонг Нейчанг! Каким мирным и безмятежным казалось это место, где когда-то происходила кровавая бойня, в которой множество людей было убито, а ранено и покалечено без счету.
Высоко в небе над ее головой величественно парил ястреб-перепелятник, нарушая безмятежную тишину. Элизабет не могла разглядеть никаких знакомых ориентиров. Совершенно ничего не осталось от штаба бригады, некогда располагавшегося среди холмов. Ничто не напоминало и о бомбоубежище, выстроенном когда-то ниже по склону, ближе к дороге. Для Гонконга война была давно минувшим событием, в сущности, позабытым. Как можно такое забыть?! И как это самой Элизабет некогда хотелось забыть, забыть обо всем, что тогда случилось?!
Ястреб-перепелятник высмотрел, наконец, свою жертву и камнем упал вниз. Элизабет отчетливо видела пикирующую птицу на фоне скалы. Снизившись, ястреб схватил когтями добычу и сразу же молнией взмыл высоко в небо. Царила тишина. Лишь вдали слышался шум прибоя. Водная гладь переливалась солнечными бликами, скрывающими несколько мелких островков, более похожих сейчас на размытые тени, неясные очертания. Вокруг не было ни души. И хотя Элизабет находилась на самом густонаселенном острове мира, она оставалась в одиночестве, а именно этого ей и хотелось.
Элизабет присела на траву, обхватив руками колени. Она знала, что, прежде чем возвратится на шумные улицы Виктории, ей придется еще раз пережить события давно минувших дней и принять самое важное в жизни решение.
Глава 1
Снег медленно падал на головы, стоявших у могилы Серены Кингсли. Осень 1924 года выдалась прохладной, пасмурной. Теперь, в январе, холодный арктический ветер старался, казалось, совсем доконать лондонцев. Во время долгой англиканской заупокойной службы то одна, то другая из собравшихся женщин тайком приподнимали рукав норковой или викуньей шубки и незаметно поглядывали на часы, пытаясь определить, сколько еще времени продлится церемония. В доме Джерома Кингсли их поджидали французский коньяк и роскошный стол, а заодно и возможность пообщаться, что было для многих из собравшихся поважнее коньяка и вкусной еды.
Пришедших проводить покойную в последний путь было меньше, чем ожидалось бы, уйди Серена в мир иной в более подходящее время года.