– А мне все‑таки кажется, твоя докторша права: надо тебе оттуда уезжать.
– Возможно, – проговорила Пэрис задумчиво, но не слишком уверенно. – Как твои‑то дела? Как новый парень? Умный?
В ответ Мэг рассмеялась:
– Мне кажется, да. А ты, может, по‑другому воспримешь. По натуре он вольная пташка. Родился в Сан‑Франциско в коммуне хиппи, а вырос на Гавайях. Мы очень хорошо ладим. Он, кстати, сегодня придет, но попозже, после ужина. Я ему сказала, что мне надо сначала пообщаться с тобой без посторонних.
– А как его зовут? Ты мне, кажется, не говорила.
За последнее время столько всего произошло, что им было не до разговоров о мальчиках, и Мэг улыбнулась.
– Его зовут Пирс. Пирс Джонс. Для актера имя удачное.
Запоминающееся. Он мечтает о серьезном, но пока нарасхват в фильмах ужасов. Внешность у него потрясающая. Мать у него наполовину азиатка, а отец был черный. Невероятная смесь! Он немного похож на мексиканца – него такие большие, чуть раскосые глаза.
– Ты меня заинтриговала.
Пэрис старалась избежать скоропалительных суждений. И все же, когда Пирс Джонс наконец явился, она была поражена. Мэг описала его довольно точно. По‑восточному красивый, атлетического телосложения, которое подчеркивали майка без рукавов и джинсы в обтяжку, он был чрезвычайно эффектен. Рев его мотоцикла был слышен за версту, а своими сапожищами «Харлей‑Дэвидсон» он тут же наследил на бежевом ковре в гостиной. Мэг, впрочем, не придала этому никакого значения. Она была влюблена.
Пообщавшись с молодым человеком с полчаса, Пэрис впала в панику. Он свободно рассуждал о многочисленных наркотиках, которые перепробовал еще на Гавайях, будучи подростком. О половине Пэрис слышала впервые в жизни. При этом он оставлял без внимания отчаянные попытки Мэг переменить тему. Правда, потом Пирс добавил, что, увлекшись боевыми искусствами, он о наркотиках и думать забыл. У него был черный пояс по карате, и он по четыре, а то и пять часов в день проводил на тренировках.
Пэрис попыталась осторожно прощупать почву, но вопрос о колледже остался без ответа. Парень сообщил, что увлекается натурфилософией и в данный момент, для очищения духа и тела, сидит на диете по системе макробиотики. На здоровье он был просто помешан, что Пэрис восприняла с облегчением – главное, что благодаря этому он отказался от наркотиков и алкоголя. Но было такое впечатление, что ни о чем другом, кроме своего организма, он говорить не может. Нет, не так. Еще он пел дифирамбы Мэг, а это уже кое‑что. Он явно был по уши влюблен – даже Пэрис видела, сколь сильно их взаимное влечение. Он с такой страстью поцеловал Мэг на прощание, что Пэрис показалось, будто он испепелил все живое в комнате.
Когда, проводив его, Мэг вернулась в комнату, Пэрис так красноречиво молчала, что дочка расхохоталась.
– Мам, не паникуй.
– А ты меня успокой. – Пэрис как‑то притихла. Они были слишком близки, чтобы что‑то друг от друга скрывать.
– Во‑первых, замуж за него я не собираюсь. Нам просто хорошо вместе.
– Но о чем вы с ним говорите? Помимо его диеты и комплекса упражнений? Конечно, я готова признать, что это весьма интересная тема…
Мэг чуть не лопнула от смеха.
– Мамочка, Пирс просто симпатичный парень. Он со мной очень нежен. А разговариваем мы о кинематографе. Он цельная натура, не употребляет наркотиков, не пьет – в отличие от большинства ребят, с которыми я раньше встречалась. Мам, ты же не знаешь, как трудно в наши дни найти нормального человека. Куда ни кинь – сплошь чудики или неудачники.
– Звучит невесело. Особенно если твоего приятеля ты к чудикам не относишь. Хотя… вел он себя вежливо и к тебе, кажется, хорошо относится. Но, дорогая моя, только вообрази, как ты представишь его папе!
– Об этом даже не думай.