Некоторая сумма выделена благотворительным организациям. Но все остальное имущество ваш отец разделил на три части. Две он завещал вам и Никосу, а третью — вашим совместным детям. С одним только условием… — добавил адвокат. — Вы с Никосом не станете оформлять развод, а, напротив, будете жить как муж и жена в течение года в одном доме.
Знал ли Никое Касолис об этих условиях, когда был на похоронах отца несколько дней назад?
Конечно, знал, решила Катрина мрачно, вспоминая, как он стоял перед могилой, подобно темному ангелу смерти. Его рука была холодной как лед, когда он коснулся се руки и скользнул губами по ее щеке.
Никое пробормотал слова утешения и вежливо отказался присутствовать на поминках в доме Кевина Макбрайда. Он просто прошел к своей машине, сел за руль и уехал.
— А если я откажусь выполнять эти условия?
— Тогда Никое Касолис получит контрольный пакет акций и пост председателя совета директоров «Макбрайда».
Катрина не могла поверить, что Кевин мог зайти так далеко, чтобы реализовать свое идиотское желание видеть любимую дочь вместе с Никосом Касолисом.
— Это смешно, — фыркнула Катрина.
Она — законная наследница империи «Макбрайд». Проклятье, дело вовсе не в деньгах… И не в кирпичах и известке, если уж на то пошло.
Дело было в том, что империя «Макбрайд» значила для нее.
Тяжелый труд, смешанный с потом и слезами ирландского паренька из Талламора, который в пятнадцать лет прибыл в Австралию, чтобы начать новую жизнь в Сиднее в качестве рабочего на кирпичной фабрике. В двадцать один он основал свою компанию и заработал первый миллион. В тридцать его имя стало легендой. Вес дома высшего общества Сиднея были открыты для него, и он мог выбирать из сотен жаждущих стать его женой девушек. И он выбрал Шебу, завел ребенка, но не смог хранить им верность. Что-то постоянно заставляло его искать новых женщин. Очаровательный распутник — так называла Кевина Макбрайда мать Катрины, когда бывала в хорошем настроении.
Но для Катрины он был божеством. Высокий темноволосый мужчина, жизнерадостный смех которого заражал всех вокруг. Он подхватывал малышку на руки и прижимался своей выдубленной солнцем и ветром щекой к ее нежной щечке, рассказывал сказки, которым могла позавидовать любая фея. Кевин безмерно обожал дочь.
С раннего детства, вместо игры в «Монополию», Катрина изучала строительное дело. Сидя у Кевина на коленях, она жадно впитывала каждое слово, имеющее отношение к бизнесу отца. Во время школьных каникул посещала с ним строительные площадки. У нее даже была собственная каска. Вскоре Катрина могла ругаться не хуже самого отвязного строителя — но только про себя. Потому что, если бы Кевин хоть краем уха услышал лихое словечко из уст дочери, он и близко не подпустил бы ее к стройке.
Она унаследовала его любовь к созиданию. Как и отец, девочка была зачарована возможностью превращения груды кирпичей в произведение архитектурного искусства. Все начиналось с осмотра места, затем выбирали проект, закупали материалы, стекло. Несколько месяцев — и перед ее глазами стояли новые дома, офисы, башни. В последние годы Кевин немного отошел от дел, но на всем, чем занималась компания, продолжал оставаться отпечаток его личности. Компания была его ирландской гордостью. И ее тоже.
Представить хоть на секунду, что какая — то, даже самая крошечная, ее часть может достаться Никосу Касолису, было невыносимо. Она не позволит, не позволит этому произойти! «Макбрайд» принадлежит ей — Катрине Макбрайд.
— Так вы откажетесь?
Вкрадчивый голос адвоката ворвался в ее сознание.
Она с вызовом вздернула подбородок:
— Никое Касолис не получит контрольный пакет акций «Макбрайда».