Штраф то все равно одинаковый, сколько не просрочь, ну в разумных пределах, конечно, вот он и не торопился особо. Но он все же начал заниматься этим вопросом. Мы уже решили, что как только он закончит этот последний объект, ему выплатят остаток денег, даже премию еще приличную обещали, так сразу поедем в Литву, в гости к бабушке. Там все и оформим, как положено, заодно. Но с выплатами все тянули, и строительство медленно двигалось, то одно не привезут, то другое, хозяин кричал постоянно на всех, как будто это строители виноваты, что материалов нет. Грозил премию урезать, а то и вовсе лишить за простои… а теперь вот… — На мои глаза навернулись предательские слезы. — Я ведь совсем не законно на территории России сейчас нахожусь, и уехать тоже не могу. Не на что, да и не к кому… Я ведь в Литве тоже больше, чем на детский дом рассчитывать не могу, да и то если повезет… Даже старенькая бабушка умерла полгода назад, так и не дождалась нас. А мы даже и не знали, папе только почти перед самой смертью сообщили, что ее не стало… Он так расстроился, что не смог на похороны собственной матери попасть. А я так и вовсе бабушку не помню, маленькая была…
— А что интересно участковый обо всем этом думает? — Поджав губы, поинтересовалась Анна. — Или он не в курсе, в каком бедственном положении ты оказалась после смерти отца?
— Он приходил… Заварку приносил, пирожные… — Я вздохнула. — Павел Сергеевич хороший человек, грех жаловаться. Мы долго с ним говорили… Мне кажется, он искренне желает мне добра. Узнав, что у нас с папой квартира на целых три месяца оплачена и продуктов запас есть… я еще его немножко обманула, сказала что и деньги у меня припрятаны… Дядя Гриша тоже обещал за мной присматривать… В общем он разрешил мне остаться пока здесь, школу закончить, не стал в разные там инстанции сообщать…
— Но он же обязан был…
— Вот я и говорю, хороший он человек, рискует из-за меня… А если бы меня отсюда забрали, то наверное бы начали документы на высылку оформлять, мы ведь в страну въехали после шестого февраля девяносто второго года, а в это время проживали на территории Литвы, это значит, что по всем юридическим нормам и законам о гражданстве, я по прежнему являюсь гражданкой Латвии… И в школу бы свою я ходить не смогла… А так у меня хоть аттестат нормальный будет… А на днях мне шестнадцать исполнится, я уже смогу и работать полноценно, вот только документы… Павел Сергеевич обещал узнать, что сделать можно в моем случае, но ему сказали сложно это и затянули мы с папой все, просрочили что только можно… Теперь уж, говорит, лучше подождать мне, пока постарше стану, и подать заявление на Российское гражданство, а сейчас со мной никто даже валандаться не станет, сразу в Литву отправят, в России и своих сирот беспризорных хватает…
— Ясно. — Решительно сказала Анна. — Мы с тобой сейчас так поступим, я в магазин сбегаю, куплю кое что, сварим с тобой супчик легкий, картошки с курицей потушим, а потом в спокойной и сытой обстановке обсудим, как нам с тобой жить дальше… Я ведь тоже к тебе сюда не просто так пришла… Я, честно говоря, очень рассчитывала на те деньги, которые твой отец должен был бы мне заплатить за следующие три месяца проживания… Меня с работы уволили, квартиру мужа то и гляди за какие то его долги заберут… Очень может статься, что и мне тоже в самом ближайшем времени будет не где жить … и не на что…
— Вы не беспокойтесь, пожалуйста… — Покраснев, засуетилась я, — если нужно, я очень быстро освобожу вашу квартиру… я пока к дяде Грише спущусь, а как экзамен сдам, придумаю что-нибудь…
— Ой! Ну что ты такое говоришь! — Испуганно замахала тоненькими ручками женщина. — Разве я позволю себе выгнать на улицу такого больного и беспомощного ребенка, как ты… Не нужно глупостей.