Рука в министерстве - Успенский Михаил Глебович

Успенский Михаил

Рука в министерстве

Михаил Успенский

РУКА В МИНИСТЕРСТВЕ

Инженер Колобихин ну никак не рос по работе. Всякие сопляки уже стали начальниками отделов, а он все еще сидел на том же месте, которое занял после института по распределению. Причину успеха соперников он знал твердо: у них у всех рука в министерстве была. А у Колобихина такой руки не было. Вот если бы у него была рука в министерстве, тогда другое дело. Колобихин часто и громко жалел о том, что у него такой руки нет. Жалел он так громко, что его жалобы дошли кое до кого. И этот самый кое-кто, всегда готовый потрафить низменным человеческим желаниям, явился инженеру Колобихину и предложил организовать ему руку в министерстве. Колобихин, конечно, согласился и, радостный, пошел на работу. По дороге он от радости ничего не замечал и попал под трамвай, который отрезал ему правую руку по плечо. К счастью, мимо ехала _скорая помощь_, и Колобихин остался жив. А вот отрезанная рука куда-то пропала. Думали, что ее утащили хулиганы. На самом же деле рука уже была по дороге в министерство.

Колобихин оклемался и принялся обвинять кое-кого в членовредительстве. И кое-кто живо организовал ему замечательный японский биомеханический протез. Этим протезом можно было делать все-все, даже фигушки показывать. Колобихин снова приступил к работе, но уже начальником отдела - пришел такой приказ. Это рука у себя в министерстве взялась за дело. Она поселилась в приемной за шкафом и делала оттуда набеги, неутомимо вписывая во все приказы и распоряжения фамилию Колобихина. Все сначала недоумевали такой фамилии, а потом привыкли - жалко, что ли?

Колобихин рос, как хороший грибок. Давно остались позади бывшие начальники, которые опомниться не успевали, как Колобихин занимал их место. Видно, рука у него в министерстве, думали они, и были глубоко правы.

Рука между тем обнаглела и стала появляться в коридорах и кабинетах среди белого рабочего дня. То тут, то там, чуть прихрамывая, бегала она на двух пальчиках. Одному пылинку с пиджака уберет, другому зажженную спичку поднесет, третьему в затруднительную минуту затылок почешет. Попервости некоторые пугались, особенно женщины, но после обвыклись и многие даже стали с рукой здороваться. По мере служебного роста Колобихина рука уже сама стала выбирать, с кем здороваться, а кому просто так помахать. Когда Колобихин приезжал в министерство за наградами и повышениями, они с рукой делали вид, что знать не знают друг друга. Какой-то министерский остряк попробовал было прозвать Колобихина Гецем фон Берлихингеном, но напрасно, потому что больше ни один человек в министерстве не знал, кто такой Гец фон Берлихинген.

До министра доходили слухи про какую-то там руку, но он им значения не придавал до тех пор, пока не зашел однажды в кабинет и хотел было сесть в кресло, но что-то уперлось снизу и не пускает. Тут он увидел руку. Она решила, что настал час Колобихину в этом кресле посидеть. Министр в жизни всякого повидал и не растерялся, а, поставив свою руку на стол, предложил чужой руке честный бой. Колобихинская рука была крепка, борьба затянулась надолго. А министр-то уже в годах. Туго бы ему пришлось, но тут, на его счастье, прозвенел звонок, символизирующий конец рабочего дня. Рука Колобихина, рефлекторно привыкшая действовать только от звонка до звонка, расслабилась, и министр без труда повалил ее, скрутил и велел выбросить вон. Посрамленная рука по шпалам поплелась к хозяину. Покуда она добралась до дому, Колобихину уже дали по шапке, лишили всех наград и званий, чуть не отдали под суд. А тут еще рука вернулась на прежнее место, и все увидели, что Колобихин обманщик. И была еще целая куча неприятностей и Колобихину, и министру, и многим другим, чего, собственно, и добивался кое-кто, затеяв всю эту историю.