— Я имею в виду деньги. Или врачи?
— Я беременная, а не тяжелобольная, — буркнула Марта, — а денег у меня своих навалом.
Это была не правда, но она никогда не брала у него деньги, даже в самые трудные времена. Лучшая подруга Инка фыркала и плевалась.
«Ты просто ненормальная, — говорила она, — с паршивой овцы хоть шерсти клок. Раз уж он на тебе не женится, пусть деньги дает».
Природа их «высоких отношений» практичной Инке была недоступна.
Впрочем, не ей одной.
— Как хочешь, — сказал Данилов, — просто на всякий случай знай, что я всегда готов тебе помочь. Чем угодно.
— Я тебя найму сидеть с ребеночком, — пообещала Марта.
— Боюсь, что дорого тебе обойдусь. — Он улыбнулся. Вернее, улыбнулись его губы, а сам Данилов и не думал улыбаться. — Ты все-таки подумай про врачей и позвони мне. Хорошо?
— Хорошо, — согласилась Марта, зная, что ни про каких врачей думать не станет. Ей и без врачей есть о чем подумать. — Ты убираешь посуду, — добавила она поспешно, — ты убираешь посуду, а я буду валяться на полу и смотреть кинематографические фильмы.
— Там есть немного новых кинематографических фильмов, — он кивнул на стойку с кассетами и подтянул кашемировые рукава, чтобы удобнее было мыть посуду.
— Данилов, ты особенно-то не усердствуй, — сказала Марта, — посуду в этом доме моет посудомоечная машина. Ты что-нибудь об этом знаешь?
Она сидела на полу, на круглом тибетском ковре, который отец подарил Данилову на день рождения.
Родители любили дарить ему что-нибудь в этом духе. Статуэтку Будды, искусно вырезанную из слоновой кости. Шелковое покрывало из Кайруана.
Нефритового дракона с оскаленной остекленевшей пастью. Глиняный кувшин ручной работы. В год по одному подарку. Раньше было по два — еще один на годовщину свадьбы.
На одном из подарков теперь сидела Марта, скрестив длинные ноги в безупречных черных колготках. Платье тоже было черным и безупречным, немножко измятым, потому что она заснула в нем, дожидаясь Данилова. Он видел ее спину — прямую и тонкую, и прямые плечи, и сильные руки, обтянутые плотными рукавами платья.
Он давно привык считать все это — своим. Несмотря ни на что. Несмотря на Петю и его предшественников. Несмотря на пятнадцать лет, в которых чего только не уместилось. Несмотря на его женитьбу. Несмотря на Лиду.
Как раз Лиду он никогда не считал своей.
Марта Черниковская — чужая жена! Мать какого-то непонятного ребенка.
Она больше не будет спать у него на диване и клацать по клавиатуре компьютера. Просто ей станет некогда, и в ее жизни появятся вещи гораздо более важные, чем Данилов. Все правильно. Не могло же это вечно продолжаться.
Но он-то думал, что будет продолжаться. Вернее, он об этом вообще не думал.
Загрузив машину, которая тут же бодро загудела, Данилов вытер руки льняным полотенчиком и бросил его в специальную корзину для полотенчиков. И улыбнулся. Марта поставила «Звездные войны», какой-то там эпизод. Он купил эти «Войны» специально для нее. Сам он предпочитал Гринуэя и Кустурицу.
Телефон выдал переливчатую руладу, и Марта, не оборачиваясь, сделала звук потише.
— Данюсик, — позвала из трубки Лида, — это я. Как ты там, без меня? Мама передает тебе привет. Это я сразу говорю, чтобы потом не забыть.
— Спасибо, — сказал Данилов, — ей тоже.
— Как дела, Данюсик? Слушай, ты не помнишь, кто в этом году выиграл «Ю-ЭС Оупн»?
— Пит Сампрас.
— Да. Точно. Я целый день не могла вспомнить.