— Кажется, у меня нет ни кусочка хлеба, даже булочки или чего-нибудь в этом роде… Постой, есть немного пшенки, и потом, можно развести порошкового молока!
Лицо Боба выразило смятение.
— Господи! Мне только кофе, пожалуйста. Послушай, сестричка, — сказал он помолчав, — то, как ты живешь, — это кошмар, который ты стараешься сделать реальностью. Когда ты в последний раз садилась за стол и ела мало-мальски нормальную пищу?
Ивон улыбнулась и обвила его руками свою шею. Нежно поцеловав Боба в полные губы, она слегка похлопала брата по мощным плечам.
— У меня все в порядке, Боб. В самом деле. С голоду я не умираю. Вообще-то я не такая уж безалаберная. Просто ты попал как раз в такой момент, когда у меня все кувырком.
— Именно поэтому я и здесь, сестра. Чем ты питаешься? Почему не заходишь к нам? Кэрол и дети скучают по тебе.
— Я тоже скучаю но ним. Но сейчас я не в форме…
Боб вытащил табуретку из-под кухонного стола и уселся. Ивон знала, что Боб — очень занятой человек. А ему приходится вот так сидеть и слушать о ее невзгодах, качая головой. Но ведь она сама уже взрослая женщина. Господи! Она все такая же, как в восемнадцать. Самое худшее то, что Боб уже не в первый раз вытаскивал ее из депрессии и снова ставил на ноги.
— Ну, что стряслось в этот раз? Похоже, ты и не собираешься обходиться без меня, хоть и обещала, — сказал он.
Боб всегда был упрямым и настойчивым, как сейчас. Даже чересчур. С тех пор как она его помнила, она знала, что может взвалить на него все что угодно. Ивон так всегда и поступала, даже после того, как поклялась не делать этого.
Кофе начал закипать, и божественный запах напитка разнесся по кухне. Ив была удивлена, обнаружив, что и сама слегка проголодалась.
— Ну, я жду. — Боб говорил с расстановкой. Он отодвинулся, когда она доставала из шкафчика чашки с блюдцами.
— Роберт, я хочу, чтобы ты прямо ответил мне на один вопрос. Не как брат. А как мужчина.
Боб причудливо изогнул свои густые брови, глядя на нее, и Ивон почувствовала, что вот-вот разрыдается.
— Хорошо, — сказал Роберт. — Буду с тобой откровенен, насколько смогу.
— О'кей. Скажи мне, я плохо выгляжу?
Боб фыркнул:
— Боже мой! Я пришел сюда не затем, чтобы приукрашивать твою внешность!
— А я хочу знать! — резко ответила Ив. Он посмотрел на нее и кивнул:
— Ладно. Ты прекрасно знаешь, что если тебя привести в порядок, ты довольно-таки красивая женщина… Ну, конечно, не сногсшибательная красотка, но весьма привлекательная.
Ивон потянулась к нему и хлопнула по руке.
— А ты добренький, братец.
— Это правда!
— Ты думаешь, что я дурочка?
Боб улыбнулся:
— Временами ты как маленькая. «Человек, интересующийся только собой», — так, если мне не изменяет память, называют таких, как ты. Ты во все суешь свой длинный нос, не прощаешь ни одной мелочи. Я не знаю мужчины, которому бы ты вольно или невольно не испортила жизнь.
— Итак, я очень-очень привлекательная и очень хорошая подружка. Но скажи, я — глупенькая?
— Чего ты добилась в этой жизни?
Ивон помахала левой рукой у него перед носом, затем грубо ухватила брата за нос.
— Мужчины! — Она произнесла это слово с отвращением. — Да ты слеп! Хватит разговоров, все пропало.
Он сильно сжал ее руку и уставился на пальцы. Тонкая белая полоса четко выделялась как раз на том месте, где раньше было кольцо.
— Понятно, — пробурчал Боб, отпустив ее руку.
— Что со мной, Боб? Почему я не могу влюбиться, любить и потом выйти замуж, как все нормальные люди?
— Что случилось?
— Точно не могу сказать, — вздохнула Ив. — Знаю лишь, что у меня с Филом, в общем, все как-то само собой закончилось. Мы действуем друг другу на нервы.
— А кто начал? — задал вопрос Роберт, при этом его брови снова выгнулись.
Сердце Ив екнуло, и, вздохнув, она села в кресло напротив брата.
— Он.