Скажи, гость заморский, посоветуй... Как обустроить Русь?
Томас хотел плюнуть ему под ноги, ноги все еще трясутся, а сердце колотится как у зайца, но в голосе мужика стояла такая мука, такая тоска,
что он только буркнул:
- Сэр калика, давай быстрее из этого сумасшедшего края. Не понимают, что они здесь живут, а не я? А то я им такое насоветую...
- Грубый ты, - посетовал Олег. - А исчо благородный!
Ворота остались позади, кони по утренней росе пошли резво. Небо было чистое, как облупленное яичко, и невинно-голубое, как глаза младенца.
Воздух по-утреннему свеж, но день обещал быть теплым, хотя деревья по краям дороги уже по-осеннему покрылись золотом и багрянцем.
Рыцарь, сэр Томас Мальтон из Гисленда, благочестиво слушал колокольный звон, медленно и старательно перекрестился. Олег сдвинул брови,
зеленые глаза потемнели. Чужая вера, созданная для рабов Рима, укрепляется все больше среди некогда вольного народа. Правда, огнем и кровью,
сотнями сожженных весей, распятыми и зарубленными волхвами и теми, кто не желал называть себя рабом чужого владыки, хоть и небесного.
Вроде бы не было раньше на Руси рабов, не было привычки к рабскому состоянию, но поди ж ты, сейчас уже мало кто ропщет открыто. Самые смелые
таятся в деревнях, там еще осталась старая вера, а волхвы вовсе строят капища только в лесах. Видать, в душах много намешано от рабскости, ежели
человек уже не бросается с ножом на того, кто прямо в глаза оскорбляет: "Ты - раб владыки небесного..."
Конь Олега, отоспавшись и отъевшись в Киеве, норовил сорваться вскачь, приходилось сдерживать, оглядываться на Томаса. Рыцарский конь не для
галопа, тяжел, да и всадник - целая башня из железа. Только и проскачет полсотни саженей, дальше все, стой и рубись. А дальше и не надо, зато
как секира расколет любой строй. А в брешь влезут пешие, их всегда за рыцарем толпа, как за разъяренным медведем.
Навстречу ударил тугой свежий ветер. Красные волосы волхва затрепетали, словно он вскачь нес пылающий факел. За спиной Томаса вздулся и
вытянулся в струну, мелко дрожа, белый, как лебяжье крыло, плащ. Огромный красный крест на белом полотнище гордо вещал, что рыцарь не просто
рыцарь, а Христова воинства, которое доблестно освобождало Гроб Господень от нечестивых сарацин.
- И снова в путь, - сказал Томас красивым мужественным голосом. - Для чего рождается человек, как не для странствий?
Олег покосился на гордое лицо рыцаря. Много раз уже слышал за свою долгую жизнь этот вопрос. И много выслушивал ответов. Все убедительные, но
все разные.
- Чашу не пропил?
Томас спешно пощупал мешок. Округлый бок чаши не сразу попался под пальцы, сердце екнуло от страха.
- Сэр калика, - сказал он с неудовольствием, - я не только не пропил, даже не проиграл, хотя видал, как благородные рыцари... да-да, самых
благороднейших кровей, проигрывали в кости не только деньги, коня и оружие, но - жен и родовые замки! Да что замки - имя проигрывали! Вот до
чего Сатана силен, как умеет заманить в свои сети слабые души...
- Но ведь играл, - сказал Олег, поддразнивая. - А все игры, по вашему учению, сам сатана придумал. Поговаривают, ваш бог за то и сбросил его
с неба, что не мог выиграть...
Томас сказал с достоинством:
- Сэр калика, я не думаю, что сэр Бог не смог бы выиграть, если бы в самом деле сел играть с мерзким дьяволом. Я думаю, он не сел бы с ним
рядом даже потрудиться в отхожем месте. Разве что сэр Сатана сжульничал, хотя это уж чересчур.