Он идет из брунзовика - Успенский Михаил Глебович

Успенский Михаил

Он идет из брунзовика

Михаил Успенский

"ОН ИДЕТ ИЗ БРУНЗОВИКА..."

"Наш вояж"

От вокзала до гостиницы было рукой подать, но приятель нашей переводчицы, фрау Хартмут, был настолько любезен, что доставил нас на машине. "Нас" это потому что в Бремен приехала писательница Людмила Петрушевская. Пожалуй, из всех женщин, пишущих на русском языке, она самая талантливая. Должно быть, читатели "Литературной газеты" лет пятнадцать назад "тащились" от ее сказочки, опубликованной на 16-й полосе:

"Сяпала Калуша по напушке и увазила бутявку. И волит: - Калушата, калушаточки! Бутявка! Калушата присяпали и бутявку стрямкали. И подудонились".

Впоследствии выяснилось, что бутявок не трямкают, поскольку они дюбые и зюмо-зюмо некузявые.

А еще она пишет довольно жестокие и страшные рассказы.

В общем, познакомились мы, сели в поезд и поехали в город Брауншвейг. Или Брауншвайг, как говорят сами немцы.

Была пятница, когда солдатики и матросики бундесвера и бундесмарине уезжают на выходные в отпуск. Кстати, морская форма практически не изменилась со времен Первой Мировой войны - а может, и еще раньше. Ребята, как ни странно, довольно хлипкие - это при тамошней-то кормежке, о которой речь впереди.

Места в серебристом вагоне были исключительно сидячие. Напротив меня сидела немка, читавшая на родном языке роман Чингиза Айтматова "Джамиля".

За два часа дороги дважды проверяли билеты - это святое.

В окне один городок мелькал за другим, а в промежутках лежали поля. По полям ходили лошади, наряженные в синие попоны.

Брауншвейг - город какой-то нарядный и теплый. В нем около 250 тысяч населения. Основан в одиннадцатом веке.

Но не всегда Брауншвейг был такой хороший. В 1147 году саксонский герцог Генрих по прозвищу Лев затеял поход на балтийских славян. Поэтому считается национальным героем, и по всему городу красуются изображения льва.

Этому событию посвящена баллада Алексея Константиновича Толстого "Боривой":

Генрих Лев на бой великий Уж поднялся, мною званый, Он идет от Брунзовика Грянуть с тылу в бодричаны.

Брунзовиком на древней Руси как раз и называли Брауншвейг. А Генриху Льву в том походе не повезло - бодричане его наголову разгромили. Правда, удалось ему покорить славян-пруссов, да так, что от Пруссии одно название осталось.

Отель "Магнитор", где мы поселились, был полной противоположностью бременскому. Маленький, трехэтажный и удивительно уютный. Внутренний дворик увит плющом. Вместо огромного стола - крошечное бюро из орехового дерева со множеством ящичков. То ли старинное, то ли новодел - я так и не понял.

На подушке, как и положено, шоколадка.

До выступления оставалось еще часа четыре, и решил я прогуляться по городу. Дело в том, что жена заказала мне купить собачью одежку, а мои бременские друзья не знали, где такой магазин находится. Зато в Брауншвейге он оказался рядом с гостиницей и назывался "Цоо Адам". К сожалению, собачьи попонки были либо очень большие, на овчарку, либо очень маленькие. Девушки, работавшие в магазине, оказались немками из Казахстана и растолковали мне, что зима была в декабре весьма холодной, непривычно холодной, и заботливые германцы тепло одели своих питомцев, вот самые ходовые размеры и разобрали.

Кстати, собак там держат в основном некрупных, и повсеместно распостранены дворняжки. Никто не считает это неприличным. Ну и немецкие овчарки, само собой. А вот ротвейлера за неделю видел всего однажды. В общем, мелковаты немецкие псы-рыцари.

Собаки служат и в рекламе - например, в обувном магазине обитает парочка совершенно прелестных бишонов. Дите, естественно, тянет родителя в этот магазин.

Следующий магазин - для яхтсменов. Чего там только нет, но все дорого. Понятно, уж коли на яхту хватило, хватит и на все остальное.

Да, Германия - дорогая страна. Хотел я купить себе джинсы "Мустанг" - ан они у нас чуть ли не на сто тысяч дешевле.

Но вот на чем в Неметчине не стоит экономить, так это на пище. Если бы я был первобытным охотником и вернулся из столь дальнего странствия, то охарактеризовал Германию одной фразой: "Там много доброй еды".

Никому в голову не придет там жевать "Марс" или "Сникерс"или, тем более, рекламировать их. Может, бичи местные их и жуют - так то ж бичи.

Во-первых, масса заведений с национальной кухней - китайской, японской, турецкой - и даже кошерной. Но, согласитесь, глупо приезжать в Германию, чтобы знакомиться с японской кухней. Поэтому я предпочитал истинно арийские блюда.

Рядом с отелем находилось кафе "Андерс". Вряд ли его назвали в честь польского генерала, потому что все блюда именовались "Дюймовочка", "Стойкий оловянный солдатик", а также персонажей братьев Гримм.

Оформлено кафе было под "ретруху" - на подоконниках стояла пишущая машинка "Ундервуд", приемник "Телефункен"и граммофон. Впрочем, почему-то играла музыка в стиле "кантри".

Я был один, если не считать мужика, склонившегося над бокалом пива. Приглядевшись, я сообразил, что мужик-то из папье-маше, манекен, и предназначен исключительно для того, чтобы мне не было так одиноко.

Ладно, я не знал, что за блюдо зашифровано как "Дюймовочка", поэтому обратился к кельнерше на своем чудовищном англо-немецком:

- Самсинг мит фляйш, битте!

-О! Бифштекс! - обрадовалась кельнерша.

Унд айн бир, естественно.

Поскольку Германия есть страна пивная. И, посетив ее, надо употреблять отнюдь не шнапс. Благодаря немецкому пиву я на целую неделю забыл, что у человека существуют почки. Разумеется, никакого баночного.

Правда, пива приходится ждать долго - пока не отстоится. И никаких объявлений насчет требования долива нет. Так уж положено.

И вот приносит мне кельнерша бифштекс. И поливает его грибным соусом поварешки две. И бифштекс этот, чтоб вы знали, величиной с колесо детского велосипеда. Короче, на следующий день я ничего практически не ел.

Ну, а вечером снова штадтваген, только на этот раз брауншвейгский. Сейчас там что-то вроде дома народного творчества: висят детские рисунки, всяческие поделки, резьба по дереву.

Я вот думаю: если какой-нибудь немецкий писатель приехал, к примеру, в Канск - собрал бы он народ на свое выступление? А там в Брауншвейге народу было человек семьдесят. Правда, город университетский, с кафедрой славистики. Вполне прилично ребята говорят по-русски.

И висит там фотография 1945 года - Брауншвейг с птичьего полета. Оказывается, его союзники тоже от души разбомили. Только половина собора осталась.

Отстрелялись мы с Людмилой Стефановной - вроде бы ничего. И вдруг подходит к нам парочка москвичей - Саша и Ира. Саша - физик-теоретик, Ира - геолог, а поскольку в Германии все полезные ископаемые уже ископаны, занимается домашним хозяйством. Уже три года Саша работает по контракту. Стосковались по соотечественникам.

Потом к ним присоединился бывший гэдээровец Герхардт с женой-болгаркой, и мы устроили типичные московские посиделки на немецкой кухне. Кухня, правда, квадратов двадцать. Нехудо ребята живут, но вот что они мне сказали - в Германии мы только зарабатываем деньги, а тратим их в Москве и в Америке.

Потом Герхардт довез нас до гостиницы.

К сожалению, в Брауншвейге мы были меньше суток. А ведь такой немецкий город - кажется, вот появится в окне математик Карл-Фридрих Гаусс, памятник которому был всего в двух шагах от нашего отеля.

Фрау Хартмут (которую, кстати, уволили из Бременского университета по сокращению штатов) предупредила меня, что в Берлине сервис не такой, как в Западной Германии. Нашла чем пугать русского человека!