Николай Романецкий, Васильева Светлана
Знак зова
Уже четвертый день надзорный проектировщик Владимир Барбыш, отпрыск Ярославов, представитель товарищества «Живая вода» торчал в женской школе, расположенной в забытом Сварожичами местечке с романтичным названием Тишь. Нет, его вовсе не подобрали, беспамятного, на дороге сердобольные отроковицы-волшебницы. На должность школьного привратника или садовника он тоже не претендовал. Хоть и обладал кое-какой магической квалификацией, но ни охранных заклинаний накладывать не умел, ни биологическую силу растений не чувствовал. Потому и работал проектировщиком.
И сейчас в его задачу входило всего лишь добиться разрешения местной школоправительницы проложить участок водовода через территорию учебного заведения. Надо заметить, разрешение от вышестоящего руководства Колдовской Дружины было уже получено, но вот мать Бронислава уперлась. Видать, не зря такое имечко носила – обороняла интересы своей школы настойчиво…
Конечно, по пути сюда надзорный проектировщик догадывался, что препирательство с Брониславой – дело неблагодарное и хлопотное. Больше того, по-человечески Владимир Барбыш, отпрыск Ярославов, школоправительницу понимал: терпеть, пусть и недолго, пребывание некоторого количества строителей, молодых мужчин, в подобном месте было недопустимо. Ведь ясно дело, Велес их дери, будут красоваться да зубоскалить. Но экономия средств! Да на одних материалах! Не считая оплаты рабочего времени, которое потребуется на крюк … – ой, во сколько лишних верст! Да плюс стоимость наложения дополнительных заклинаний, не позволяющих живой воде испаряться с поверхности водовода … Нет, справившись со школоправительницей, можно сэкономить весьма и весьма изрядно…
В самом начале их встречи проектировщика ждал сюрприз: мать Бронислава оказалась женщиной приветливой и толковой, правда несколько упрямой. Однако уже на второй день вдруг выяснилось, что она – глупая упертая баба. Днем позже у школоправительницы неожиданно открылись дипломатические способности и недюжинный ум. На четвертый… На четвертый раунд переговоров, которые явно зашли в тупик, Барбыш явился хмурым и не выспавшимся, поскольку всю ночь терялся в догадках, что именно ему принесет день грядущий. И как спасителя, ждал приезда чародея Всеволода, нового опекуна школы, представителя главы Колдовской Дружины, а главное – непосредственного начальника матери Брониславы.
Пока же, глядя на суровое лицо школоправительницы, пытался понять, как в одном человеке может совмещаться казалось бы несовместимое. Угадать, сколько матери Брониславе лет, проектировщик отчаялся уже давно. Около сорока? Или, напротив, слегка за сорок? Хотя какая разница – переговоры от этого не продвинулись бы ни на вершок. С другой стороны, древней старухой она явно не была, отчего почти дюжинный человек Барбыш невольно видел перед собой женщину и ничего поделать с собой не мог. Довольно миловидную, со светлыми глазами. Строгими – вовремя опомнившийся проектировщик привычно уткнулся в затейливую схему водовода…
* * *
Мать Бронислава – в миру дюжинных людей Полина – пребывала в Тишской школе волшебниц с пятнадцати лет. Ни в детстве, ни в отрочестве признаков Таланта у нее не имелось. Это могли подтвердить и воспитавшие ее люди (Полина с детства была сиротой), и соседи, и многочисленные подружки. Но в пятнадцать…
Родные дети Артемия и Марфы и приемная дочь росли вместе, никогда ни в чем меж ними не делалось различий. До тех пор, пока однажды не обнаружилось, что старший сын Митрий и Полина вдруг перестали считать себя братом и сестрой. Эко, что удумали!..
В конце концов первенцу было под страхом родительского проклятья запрещено даже поднимать на нее глаза. Неблагодарной же воспитаннице срочно, не поскупившись на приданое, подыскали подходящего мужа. Однако Полина выбрала свою дорогу…
Впрочем, свою ли? Сколько бы ни изнуряла она себя изучением магических наук (сии упражнения, как известно всякому, очень хорошо способствуют отказу от плотской чувственности), как ни старалась, но изгнать из памяти Митю… Да и старалась ли? Того ли просила у Сварожичей? Пожалуй, она не могла понять и сама. Пойми возьми, коли одно желание идет от ума, а другое – от сердца? Тут лишь Сварожичам иведомо, какое из них принять, на которое откликнуться. А Митя… Полина помнила высокого еще не мужа, но уже и не отрока, чернявого и гибкого. Безусое, с ямками на щеках, смешливое лицо. Со светлыми глазами, по-девичьи красивыми губами… Все это виделось по отдельности, но воедино, хоть плачь, уже не складывалось, да и немудрено: небось почти тридцать лет прошло! За грехи али в награду – опять же то одним Сварожичам ведомо…
* * *
Разглядывание знакомой до боли схемы не пропало даром. Надзорный проектировщик Владимир Барбыш, отпрыск Ярославов, озаренный внезапной идеей, уже собирался изложить очередной план, когда в малоприметную дверцу в стене кабинета проскочила раскрасневшаяся от бега отроковица и зашептала что-то на ухо школоправительнице, а спустя несколько минут отворилась уже дверь парадная.
Мать Бронислава первой поднялась навстречу гостю – поспешил отставить кресло и зазевавшийся Барбыш. Как именно должна была происходить первая встреча двух волшебников, он понятия не имел, кроме того, самое начало пропустил. Когда же наконец удалось чуть не с мясом оторвать зацепившийся за подлокотник рукав, школоправительница находилась уже у двери. Неспешным выверенным движением прибывший благословил преклонившую колени волшебницу, протянул руку для поцелуя. Не искушенный в магических ритуалах проектировщик смутно припоминал, что, кажется, при этом положено произносить какие-то слова – вокруг же царило полное молчание. Владимир Барбыш вопросительно глянул на сопровождение прибывшего, однако на невозмутимых лицах стражников не отразилось ничего.
Новый опекун был высок и худощав. Длинные, заметно поредевшие седые волосы опускались до плеч, благообразная борода обрамляла лицо.
– Благодарю,госпожа! – кивнул он, направляясь к указанному школоправительницей креслу – ее креслу. – Коль скоро наши внутренние дела суеты не требуют, то сперва я… – Чародей Всеволод на мгновение обратил взор в сторону гостя и вновь повернулся к хозяйке. – Вы уж на меня не гневайтесь!
Мать Бронислава смиренно склонила голову:
– Вестимо, чародей!
Гость вернул свое внимание проектировщику:
– Итак, сын мой…
Поскольку «отец» был едва ли не ровесником проектировщика, непривычный к подобному обращению «сын» внутренне содрогнулся, но поспешил взять себя в руки и вернуться к оставленной на время схеме. Расположенная неподалеку рощица вполне могла стать буфером между школой волшебниц и теми, кто станет прокладывать водовод. Правда, затраты, связанные с этим невольным отклонением от маршрута все же имелись, однако минимальные, а посему… Присутствующие по главе с чародеем Всеволодом углубились в изучение схемы.
Все, кроме школоправительницы, созерцавшей исключительно своего нового опекуна и начальника. Длинные усы почти скрывали его верхнюю губу, зато нижнюю можно было рассмотреть достаточно хорошо. Под бородой прятались смешливые ямки на щеках, но теребившие ее по временам пальцы, длинные и тонкие, остались такими же, как и в пятнадцать.
И как тогда, давно-давно, Полина вдруг словно почувствовала их на себе: цепкие, грубовато-нежные, жадно ощупывавшие все ее тело пальцы. И губы – губы, от которых невозможно было оторваться. Вот по этим-то сине-сиреневым от засосов губам тогда и дознались…
– Да не могу я без родительского благословения! Ведь проклянут же… Эх, Полинка! Полинушка моя…
Свиделись-таки последний разочек, простились. Никто и не заметил. Знак у них был условный: Митя, уже тогда с проявившимся – как вдруг и у Полины – Талантом, – накладывал на двери ее горницы «зовущее» заклинание, ежели ждал ночью в рощице…
– А ежели сделать так? Что скажете, госпожа? – Чародей Всеволод сложил пальцы в колдовском жесте.
От голоса этого Полина вздрогнула, но послушно оборотила взор в сторону уже изрядно надоевшей за последние дни схемы. Линия водовода прихотливо вилась вдоль рощицы…
– Видите,госпожа?.. Поглядите!
Полина глянула…
И точно вода из акведука пролилась на бумагу, и рощица зашелестела живыми ветками – в центре схемы сиял знак зова.