К ним подошел Красиков, он же Игнат, он же Панкрат, он же Шпилька, у него тысяча псевдонимов — он опередил Землячку, появился в Женеве раньше ее.
— Настоящий притон контрабандистов, — пошутил он. — Видите, что за мебель?
Стульев не хватало, сидели на ящиках из-под книг, но это никого не стесняло и не смущало, чувствовали все себя свободно и непринужденно.
Не было только хозяина квартиры — того, к кому все они собрались.
Землячка понимает, что все здесь так же, как и она сама, делегаты предстоящего съезда.
Хоть и не полагалось, она все-таки спросила Надежду Константиновну:
— А где?…
Та подняла палец, указывая на потолок.
— Наверху. Занят. Вы встретитесь с ним позже. А пока будем устраиваться, отведу вас на квартиру к Вере Ивановне.
Это и доверие и честь — пользоваться гостеприимством Веры Ивановны Засулич.
Знаменитая революционерка, землеволка, человек исключительной смелости; ее покушение на петербургского генерал-губернатора Трепова навсегда запечатлено в летописях русской революции.
Вера Ивановна приветливо встретила свою квартирантку.
— Милости просим, я рада, ведь вы с родины, а я так скучаю по России.
Вера Ивановна очень одинока, ей уже за пятьдесят, семьи у нее нет, живет она в небольшой комнате, напоминающей скорее обиталище старого холостяка: накрытая кое-как постель, стол, заваленный газетами, книгами и бумагами, пыль, окурки.
— Хозяева внесут вторую кровать, и чувствуйте себя как дома.
Но Землячке как-то не по себе, очень уж коробит ее неряшливость этого жилища.
Она усмехнулась про себя, вспомнив юмористический рассказ Надежды Константиновны о том, как фантастически питалась Вера Ивановна: жарит на керосинке мясо, отстригает кусочки ножницами и ест.
— Когда я жила в Англии, — рассказывала сама Вера Ивановна, — вздумали меня английские дамы разговорами занимать: «Вы сколько времени мясо жарите?» — «Как придется, — отвечаю, — если есть хочется, минут десять жарю, а не хочется есть — часа три». Ну, они и отстали.
Внесли кровать, Землячка распаковала чемодан, разложила привычные вещи и… привела в недоумение Засулич.
— Что это у вас?
— Несессер.
— Вы пользуетесь такими предметами?
Вера Ивановна пожала плечами. Вслух не сказала, что следить за своей внешностью — значит отнимать время у революции, но Землячка поняла намек, однако не осмелилась сослаться на Пушкина, Вера Ивановна была выше всяких замечаний.
Землячка все готова простить Вере Ивановне за интерес к России, в каждом ее вопросе звучала тоска по родине.
— Рассказывайте, — непрестанно твердила Засулич. — Хочу хоть вашими глазами посмотреть на русского мужика.
Но едва гостья вздумала взяться за уборку комнаты, хозяйка тут же ее осадила:
— Нет, нет, это уж вы оставьте.
Она так и не разрешила убрать комнату.
Но это были мелочи, все значительное и важное происходило в доме, где квартировали Ульяновы.
Владимир Ильич встретился с Землячкой на следующий день после ее приезда, расспросил об Одессе, о Екатеринославе, похвалил за то, что она не стала медлить с отъездом: собрал у себя в кухне всех приехавших товарищей и попросил подробнее осветить положение на местах.
А спустя несколько дней Землячка слушала тезисы Ленина по национальному вопросу, которые он прочел перед делегатами предстоящего съезда.
В тех городах, где Землячке приходилось работать, у искровцев часто происходили столкновения с бундовцами. И те и другие спорили часто по мелочам, личные обиды нередко заслоняли существо разногласий. А вот Ленин сразу же отсеял шелуху мелких взаимных обвинений, доказал, что суть заключалась не в частных разногласиях; он требовал подняться над узкими национальными интересами и почувствовать себя подлинными интернационалистами.