Входная дверь распахнулась, и на пороге показался мужичок лет шестидесяти, держащий в руках перед собой телевизионную панель. Выглядело все так, будто он ее выдрал из стены. На кронштейнах белели куски отделочного пенопластика.
– Это… – сказал мужичонка, глядя на Стаса. – Ты чего?..
– Там не стреляют? – спросил Стас, указав на дверь.
Пистолет снова был у него в руке, палец только чудом не нажал на спуск, когда дверь открылась.
– Нет пока. – Мужичонка сглотнул, кадык дернулся вверх-вниз и замер. – Там народ магазин чистит… Так не протолкнешься. Хотел зацепить чего-нить пожрать, так разве успеешь за ними… Вот, хоть панель взял… Мне нужно, – на всякий случай добавил мужичонка. – А ты как сюда попал?
– Через окно…
– Разбил?
– Ну… – Стас неопределенно помахал оружием.
– Сволочь ты и больше никто. – Мужичонка поставил панель на пол, прислонив к стене, потом подошел к двери в комнату, приоткрыл ее и глянул внутрь. – Как есть – сволочь… Где ж я…
Во дворе раздался взрыв, раму внесло в квартиру, отшвырнуло мужичка прочь. Он упал, потрясенно глядя в потолок.
– Ты уж меня извини, – сказал Стас и вышел из квартиры.
На лестничной клетке второго этажа кто-то хрипел. И женский голос что-то бормотал нечленораздельно, срываясь на визг.
– Да заткни ты ее, – сказал мужчина. – Мешает…
Звук удара, и визг оборвался.
Стас поднял руку с «дыроделом» и медленно поднялся на второй этаж, стараясь ступать бесшумно. Там насиловали женщину. Ее голые ноги елозили по полу, два парня сосредоточенно трудились. Третий лежал возле ступеней и умирал. Это его хрип услышал Стас. Кровь тяжелыми каплями падала в лестничный пролет.
Два выстрела: парни упали, а женщина снова закричала. Стас подошел, оттолкнул мертвые тела, хотел помочь женщине встать, но та ударила его по руке и, даже не пытаясь привести в порядок одежду, встала на колени, скуля и повизгивая. От нее отчетливо несло спиртным, дешевым пойлом, которое только и могли себе позволить обитатели этих трущоб. Половина лица женщины покраснела и опухла. Из носа текла кровь.
– Ильяс, – позвала женщина и тронула одного из убитых за плечо. – Ильяс!
Перевела взгляд на второго. Потом посмотрела на Стаса.
– Ты чего?.. – спросила женщина. – Какого ты хрена пацанов убил? Да ты…
Стас отвернулся.
С верхних этажей доносились какие-то крики, звон бьющегося стекла. Женский визг.
Только сейчас Стас заметил большую сумку, стоявшую в стороне. Туго набитую сумку.
– Козел! – выкрикнула женщина. – Что ж я теперь без них делать буду? Ильясик, дорогой!.. А ты…
Стас услышал за спиной металлический щелчок и оглянулся – женщина, стоя на коленях, держала в руках пистолет, какую-то древнюю штуку, потертую, блестящую на гранях. И патроны в пистолете были древними, только это, наверное, и спасло Стасу жизнь. Пистолет дал осечку. Женщина передернула затвор, патрон вылетел вправо, ударился в стену и, прокатившись по полу, остановился в луже крови.
– Сволочь, – выкрикнула женщина, поднимая пистолет.
Черный кружок дула посмотрел Стасу в лицо. Все замерло: и Стас, и палец на спусковом крючке древнего оружия, и даже капля крови, сорвавшаяся с подбородка женщины, тоже замерла в воздухе.
Дальше все получилось как бы независимо от воли Стаса: «дыродел» сам собой взлетел, увлекая за собой руку, палец, не дожидаясь команды мозга, нажал на спуск, грохнуло. Женщина отлетела к лестничному пролету, широко взмахнув руками.
– Надо уходить, – сказал себе Стас.
Что-то сместилось у него в сознании, изменило окружающий мир и отношение к этому миру тоже изменило.
Умирающий у него под ногами снова захрипел, Стас, не задумываясь, прострелил ему голову и спустился на первый этаж.
– Надо уходить, – повторил Стас, на секунду остановившись перед дверью подъезда.
Толкнул ее и вышел на улицу.
Там стреляли. Справа строчил автомат, слева в ответ ему не очень уверенно громыхало ружье. Судя по звуку – старое, охотничье. Клубы дыма плавали между домами, но ничего на улице не скрывали.
Два тела лежали возле мобиля, уткнувшегося в столб. Мужчина и женщина. Стас медленно пошел по улице направо, к автоматчику. Просто шел, даже не пытаясь прятаться, не пытаясь стать незаметным. Шел и шел, держа «дыродел» в опущенной руке, до окна, из которого стрелял автомат, оставалось пятьдесят метров, потом двадцать, пули вылетали из ствола, но шли они над головой у Стаса, будто стрелок не видел его. Или игнорировал…
Когда Стас подошел к самому дому, дверь распахнулась, и оттуда выбежал мужчина в черном комбинезоне из кевлайкры. Замер, натолкнувшись на Стаса, глаза его расширились, будто внезапно увидел он нечто ужасное… Мужчина открыл рот, словно собирался закричать, Стас сунул ему пистолет между зубами и выстрелил. Стер левой рукой со своего лица капли чужой крови и пошел по улице дальше…
…Стас вздрогнул и открыл глаза. Сглотнул комок, подкативший к горлу. То, что он не закричал – уже хорошо. Правда, и из кошмара он вывалился слишком рано. Обычно Стас с криком просыпался в тот момент, когда очередь из «ревуна» разрывала в клочья женщину, пытавшуюся вынести своих детей из-под огня. Иногда кошмар оказывался сильнее и удерживал Стаса до того момента, как он, осторожно отнеся то, что осталось от женщины и двух девочек, к стене, в полный рост добрался до машины СБ и расстрелял безов, сидевших внутри. Всех троих. В затылок, в лоб, в висок.
Потом признали, что действовал Стас в состоянии аффекта, что безы допустили ошибку, открыв огонь по безоружным людям, и Стас был вынужден…
Начальство и следственная комиссия сочли, что Стаса можно простить. А вот кошмар с их мнением не согласился.
Не нужно было пытаться его обмануть. Не нужно было засыпать, надеясь на чудо. Лучше бы Стас действительно сходил в ресторан. Или вон вместе с Василием пялился на веселые картинки в компе… Тогда не пришлось бы просыпаться вот так, с колотящимся сердцем, с криком, застрявшим в глотке.
«И что-то тут не так, – подумал Стас. И повторил: – Что-то тут не так». Сердце не колотится. Работает спокойно. Не оно разбудило Стаса. А сигнал «балалайки».
Стас чуть не засмеялся. Вовремя кто-то попытался сломать ему «балалайку». Вот никогда не думал, что сможет так радоваться появлению «ломщика». Или «ломщицы».
Атака началась полторы минуты назад, когда чужая программа вошла только во внешний слой защиты «балалайки» Стаса. «Сторожа» в «балалайках» стандартно не обращают внимания на поверхностное зондирование. Мало ли кто решил попытаться пообщаться с человеком? Вот если посетитель становится настойчивее, не останавливается в разделе коммуникаций, а настойчиво продвигается глубже, тут уж «сторож» предупреждает своего подопечного, но не предпринимает ничего, дожидаясь команды.
Если это какой-то жулик пытается расколоть лопушистого прохожего на номер счета или еще какую безделицу, то зачем ему сразу знать, что выбрал он себе добычу не по зубам?
Сейчас «ломщик» качает из «балалайки» Стаса «виртуалку», сведения, полностью соответствующие нынешней легенде. Там будет большая подборка финансовой информации, бизнес-новости за последнюю неделю, план-календарь и тому подобная достоверная ерунда.
«Сторож» в это время отслеживает источник атаки, определяет параметры агрессора, устанавливает степень опасности проникновения и готовит контрудар. Если окажется, что «ломщик» действительно опасен, то «сторож» примет меры самостоятельно. Если же «ломщик» окажется слишком толковым для программного обеспечения «балалайки», то его действия все равно невозможно будет ни отследить, ни пресечь.
Сегодня Стасу попался «ломщик» уровня ниже среднего. Вообще любитель. Или начинающий. И дурак.
Это ж кем нужно быть, чтобы решиться ломать «балалайку» даже не оперативника – мог бедняга и не знать, что полез к оперу ОКР, – а просто соседа по купе в пустом вагоне «суперсобаки», не имея возможности ни спрятаться, ни отступить в случае чего.
Стас мог сразу запросить у «сторожа», кто из троих попутчиков творит глупости, но опасности прорыва не было, времени до прибытия в Харьков – предостаточно, так почему бы и не занять себя сеансом дедукции?
Значит, один из троих… Нет, они все могут быть соучастниками, но ломает-то все равно кто-то один. Инга, например.
Сидит спокойно, стройная ножка покачивается, вполне себе аппетитные бедра обтянуты узкой юбкой, не очень длинной, но и не слишком короткой, светло-серая блузка подчеркивает то, что нужно, но не выглядит вызывающей.
Девушка спокойна, указательный пальчик правой руки лишь время от времени скользит по подлокотнику. Можно так ломать чужую «балалайку»?
Василий увлеченно руководит чем-то в своем компе, глаз с монитора не сводит. И можно поспорить, что у него там разворачивается вполне определенный сюжет. Или нет? Он продемонстрировал всем это свое роскошное убожество, замотивировал свой интерес к компу и нежелание демонстрировать картинку на мониторе остальным и сейчас, если верить «сторожу», пытается мягко зацепить биографические данные на Станислава Ильича.
