- Возможно, что капитан его и не вел, - заметил Эллердайс. - На южноамериканских торговых судах порядки обычно не очень строгие, а капитаны не любят перегружать себя работой. Если здесь и был журнал, то капитан, наверно, захватил его с собой.
- Мне хотелось бы взять все эти книги и бумаги, - сказал я. - Узнайте у плотника, сколько у нас остается времени.
Плотник дал обнадеживающий ответ. Правда, вода наполнила трюм корабля, но часть груза была плавучей, так что судну не грозило затонуть немедленно. Скорее всего, оно вообще не затонет и обречено долго носиться по волнам, как один из тех страшных, не отмеченных на карте плавучих рифов, которые послужили причиной гибели многих хороших кораблей.
- В таком случае вы можете смело спуститься в трюм, мистер Эллердайс, сказал я. - Обследуйте бриг и постарайтесь определить, что можно спасти из груза. А я пока посмотрю эти бумаги.
Из расписок на принятый груз, разных заметок и писем я узнал, что бразильский бриг "Богоматерь победы" около месяца назад вышел из порта Байя и взял курс на Лондон. Капитаном брига был некий Таксейра, но никаких сведений о численности команды я не нашел. Бегло просмотрев документы, я убедился, что вряд ли мы сможем чем-либо воспользоваться. Корабль был гружен орехами, имбирем и древесиной ценных тропических пород. Эти огромные бревна, конечно, и помешали злополучному бригу затонуть, но они были так велики, что нам не удалось бы вытащить их из трюма. Имелась, кроме того, партия декоративных птичек для украшения дамских шляп, а также сто ящиков консервированных фруктов.
Перебирая бумаги, я наткнулся на маленькую записку, написанную по-английски и сразу же привлекшую мое внимание.
"Древнеиспанские и индийские редкости, - говорилось в ней, - являются частью коллекции Сантарема и отправлены в адрес лондонской фирмы "Пронтфут и Нейман". Эти уникальные вещи представляют собой большую ценность и должны тщательно храниться, чтобы они не попортились в пути или не были расхищены. Особенно это относится к сундуку с драгоценностями дона Рамиреса ди Лейра. Сундук нужно хранить в таком месте, где никто не смог бы к нему проникнуть".
Сундук с драгоценностями дона Рамиреса! Уникальные вещи! Значит, кое-что ценное на бриге все же есть!
В дверях появился мой помощник, и я поднялся из-за стола, не выпуская из рук записку.
- На бриге, по-моему, что-то неладно, - заявил он.
Эллердайс при всех обстоятельствах сохранял суровую невозмутимость, но сейчас он был чем-то явно взволнован.
- Что такое?
- Убийство, сэр. Мы нашли человека с размозженной головой.
- Несчастный случай во время бури?
- Возможно, сэр. Но я буду очень удивлен, если вы скажете то же самое, когда взглянете на него.
- Где же он?
- Здесь, сэр, в каюте средней палубы.
Как выяснилось, жилых помещений под палубой не было. Капитанская каюта находилась на корме: посредине палубы, около главного люка, имелась вторая каюта с пристроенным к ней камбузом, а на носу - кубрик для команды. Помощник повел меня в среднюю каюту. Войдя, мы увидели направо камбуз с разбросанными по полу кастрюлями и тарелками, а налево - каюту поменьше, с двумя койками для офицеров. Позади офицерской каюты находилось помещение размером около двенадцати квадратных футов, заваленное флагами и запасными парусами. Вдоль стен лежали завернутые в грубую парусину и крепко привязанные к переборкам тюки. В дальнем конце каюты стоял большой ящик, раскрашенный полосами в красный и белый цвет. Однако красная краска так выцвела, а белая настолько загрязнилась, что окраску сундука можно было рассмотреть только там, где на него падал свет. Позже, измерив ящик, мы установили, что в длину он имел четыре фута и три дюйма, в высоту - три фута и два дюйма, а в ширину - три фута. Следовательно, он был значительно больше обычного матросского сундучка.
Но в тот момент, когда я вошел в кладовую, не сундук привлек мое внимание, а нечто другое. На полу, на разбросанных флагах, вытянувшись во весь свой небольшой рост, лежал смуглый человек с короткой курчавой бородкой. Ноги его были обращены к сундуку, а голова в противоположную сторону. На белой парусине, рядом с головой мертвеца, виднелось багровое пятно, а от загорелой шеи по полу расползлись струйки крови. Однако в первый момент я не мог разглядеть никаких признаков насильственной смерти. Лицо его было безмятежно, как у спящего ребенка.
Я наклонился над ним, но тут же отпрянул с восклицанием ужаса. Только теперь я разглядел нанесенную ему рану. Он был убит сильным ударом топора сзади. Топор раздробил затылок и проник глубоко в мозг. Так вот почему его лицо сохранило такую безмятежность: смерть наступила мгновенно, и ясно было, что он даже не видел своего убийцу.
- Как, по-вашему, капитан Баркли, это преднамеренное убийство или несчастный случай? - спросил меня помощник.
- Вы правы, мистер Эллердайс. Ему был нанесен удар сзади каким-то острым и тяжелым предметом. Но что это за человек и почему его убили?
- Это простой матрос, сэр, - ответил помощник. - Посмотрите на его руки, и вы сразу убедитесь в этом.
Эллердайс наклонился и вывернул карманы убитого. В них оказалась колода карт, обрывок просмоленной бечевки и пачка бразильского табака.
- Эге, взгляните-ка сюда! - воскликнул вдруг Эллердайс, поднимая с пола длинный нож, лезвие которого выскакивало из рукоятки, как только нажимали на тугую пружину. Мы не обнаружили на блестящей стали ни одного пятнышка, и это заставило думать, что не нож был орудием преступления. Но вместе с тем он лежал от убитого как раз на расстоянии вытянутой руки, словно выпал из нее в тот момент, когда ему нанесли удар.