Компания их, которую теперь чаще всего называли Компанией с Большой Спасской, сложилась еще в младшей группе детского сада. Затем всех пятерых определили в первый класс «В» школы номер две тысячи один, и вот теперь они уже благополучно учились в десятом. Правда, теперь он уже назывался не «В», а «Б». Ибо из оставшихся учеников трех бывших девятых классов в этом году сделали два. Но самое главное, что пятеро друзей уже два года подряд умудрялись самостоятельно раскрывать самые настоящие преступления. Как говорил по этому поводу классный руководитель Андрей Станиславович, «они словно притягивают к себе криминал». Так это было или не так, но всего каких-нибудь две недели назад Компания с Большой Спасской завершила свое четырнадцатое расследование.
— Ты чего такой мрачный? — первой двинулась навстречу Олегу голубоглазая, светловолосая Таня.
— Не выспался, — объяснил тот. — Предкам всю ночь звонили.
— Кто? — немедленно заинтересовался долговязый Женька.
— Жена друга, — был краток Олег.
— Понятно, — захохотал Женька.
— Зря смеешься, — не разделил его веселья Олег. — У нее муж пропал.
— Ясненько, ясненько, — откинув со лба прядь черных, как смоль, волос, фыркнула Катя. — Слышали мы такие трагические истории. Полагаю, у этой жены вашего друга муж вышел вечером за кефирчиком или за минеральной водичкой. И так далеко ходил, что вернулся только под утро.
— Он совсем не вернулся, — покачал головой Олег.
— Бывает, что и совсем, — ничуть не обескуражило его заявление Катю.
— Привет, мальчики-девочки! — раздался в это время бодрый возглас их одноклассницы Маши Школьниковой. — Чей это там мужик не вернулся?
— Друг Олеговых предков, — услужливо пояснил Женька. — За кефиром пошел…
— Причем тут кефир? — уже охватывало раздражение Олега.
— Ну не за кефиром, какая разница, — никогда не волновали подобные мелочи Женьку. — Главное, что из дома ушел, и жена всю ночь его у разных друзей искала.
— Мужик-то крутой? — по-деловому осведомилась Школьникова.
— Бизнесмен, — начал объяснять Олег. Он хотел к этому добавить, что Александр Евгеньевич Волков ушел совсем не за кефиром. Но тут Школьникова перебила:
— Раз бизнесмен, то все ясно. В баню поехал париться.
— А почему жену не предупредил? — глянул исподлобья на Школьникову низенький, щуплый Темыч.
— Тебе не понять, — глянула на него сверху вниз Школьникова.
— Почему это не понять? — возмутился Темыч.
— Потому что опыта в личной жизни маловато, — процедила сквозь зубы Машка. — Вон у матери один друг в бане целых три дня с компанией парился. А домашние искали. Но ничего. Потом вернулся как миленький.
— Александр Евгеньевич не такой, — убежденно произнес Олег. — Он любит свою жену.
— Это когда с ней, то любит, — с бывалым видом отозвалась Школьникова. А когда без нее… — и она выдержала выразительную паузу.
— Ничего подобного, — вновь возразил Олег. — Александр Евгеньевич совершенно другой.
— Где же он тогда всю ночь ошивался? — спросил Женька.
— Если бы вы меня не перебивали, — с упреком ответил Олег, — то я бы успел вам сказать, что Александр Евгеньевич до сих пор не появился. И ушел он не вечером за кефиром, а выехал днем с работы домой.
— Значит, одно из трех, — снова вмешалась Школьникова. — Или попал в аварию. Или украли. Или вообще шлепнули.
— Есть и четвертое, — с важным видом изрек маленький, щуплый Темыч. — На него могли конкуренты наехать. Вот он и лег на дно.
— Ну до чего же у нас умный Темочка! — просюсюкала Катя.
— Не глупее некоторых, — обиженно засопел тот.
Он давно уже был влюблен в Катю. Та это прекрасно знала и постоянно над ним подтрунивала. Темычу было очень обидно. Однако он терпел и надеялся на лучшее. Хотя пока личная жизнь у него продвигалась плохо. Темычу мешал рост. Вернее, почти полное его отсутствие. В свои пятнадцать лет он выглядел так, словно ему было всего двенадцать, а лицом больше смахивал на девочку. Правда, Темин отец, Никита Владимирович, тоже то ли до пятнадцати, то ли до шестнадцати лет никак не рос. Зато потом всего за каких-нибудь несколько месяцев резко вытянулся и возмужал. Словом, перспективы у Темыча были. Однако пока ему приходилось нелегко.
— Может, ты и не глупее некоторых, — продолжала Катя. — Но только Машка права. Опыта у тебя в личной жизни пока маловато.
— Откуда у этой микроспоры может быть личный опыт, — никогда не воспринимала Темыча всерьез Школьникова.
Темыч, покраснев, словно помидор, сжал кулаки и с громким сопением двинулся на Машку.
— А ну, прекрати! — вклинился между ними очень вовремя подоспевший Лешка Пашков.
— Сгинь, Ребенок, — легко отодвинула Школьникова мощной дланью Лешку. — Я с ним сама разберусь.
— Чего случилось-то, а? — решил выяснить Лешка.
— Моя Длина… — начал было Темыч.
— Как ты меня назвал? — взвыла Школьникова.
Пухлую блондинку Машу Школьникову ребята чаще всего называли Моей Длиной. Прозвище это она заработала несколько лет назад за крайне экстравагантную манеру одеваться. Однажды она явилась в класс в ярко-красной юбке из какой-то блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась.
— Ну, ты, Машка, даешь! — вырвалось тогда у непосредственного Пашкова. — Все прямо наружу! Как у настоящей фотомодели.
— Много ты понимаешь, Ребенок, — подбоченилась Школьникова. — Это просто теперь моя длина и мой стиль.
С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Маше. Правда, звали ее так за глаза. Школьникова обладала крепким телосложением и могла с ходу врезать. В чем сейчас лишний раз убедился допустивший оплошность Темыч.
— Еще раз, шмакодявка, вякнешь — пеняй на себя, — погрозила ему кулаком Школьникова.
Темыч собрался достойно ответить на «шмакодявку», но тут Катя быстро перевела разговор:
— Слушай, Олег, расскажи скорей, чем с этим вашим Аликом-то кончилось? А то скоро уроки начнутся.
— Какой Алик? Чем кончилось? — мигом встрепенулся Пашков. — Опять что-то нарыли?
— Ничего мы пока не нарыли, — покачал головой Олег. — Просто у моих предков старый друг пропал.
— Совсем пропал? — заблестели глаза у Пешки.
— Пока совсем, — подтвердил Олег. — Жена ждала его вчера всю вторую половину
|дня. И целую ночь. И к утру, он не появился. А обычно предупреждает, даже если где-нибудь задерживается на несколько минут.
— И он еще говорит, что ничего не нарыли! — возмутился Пашков, принимавший вместе с Моей Длиной участие в нескольких последних расследованиях Компании с Большой Спасской. — По-моему, — он потер руки, — нам пора приниматься за дело.
— Разбежался, Ребенок, — процедила сквозь зубы Моя Длина. — Неопытные вы люди, — окинула она покровительственным взглядом всю компанию. — Говорю же, в наших кругах это обычное дело. Убеждена, что к вечеру, как ни в чем не бывало, появится. Естественно, с ценным подарком жене.
— Машка знает, — с восхищением посмотрел Пашков на Мою Длину.
— Уж как-нибудь, — подтвердила она.
Мать у Школьниковой была официальным дилером одной крупной французской фармацевтической фирмы, держала аптеку у Красных ворот, а также вела торговлю парфюмерией и цветами. На этом основании Моя Длина причисляла себя к «современной российской буржуазии», одевалась только в крутых бутиках и вообще старалась держаться соответственно. В классе над ней посмеивались. Один лишь Пашков относился к Школьниковой с полным восторгом. Однако его положение было не лучше, чем у Темыча. Ибо для Моей Длины существовал лишь один мужчина на свете — их классный руководитель Андрей Станиславович. Лешку же она покровительственно называла Ребенком.
— В общем, не берите в голову, — добавила Моя Длина. — Вернется ваш Алик.
— Хотелось бы верить, — вздохнул Олег. — А то предки у меня просто сами не свои. И вообще, Александр Евгеньевич — отличный мужик.
— Слушай, Олег, — не унимался Пашков. — А тачка-то у Александра Евгеньевича хорошая?
— Ничего особенного, — внес ясность тот. — «БМВ», но подержанный.
— А ты говорил, что он у вас крутой, — разочарованно протянула Моя Длина.
— Крутой, — подтвердил мальчик в очках. — Просто не любит привлекать к себе внимание. И вообще, у него на фирме куча машин. Когда всякие официальные мероприятия, он ездит с шофером на действительно шикарной тачке. А для семейного пользования предпочитает что-нибудь попроще.
— Значит, есть, что скрывать, — немедленно заявила Моя Длина. — Тогда он может оказаться даже гораздо круче, чем кажется.
— Тебя не поймешь, — проворчал Темыч. — То если старая тачка — то не крутой. А то — совершенно наоборот.
