— Зачем штаны? — встревожился пожилой учитель.
— Иначе от стула никак не избавитесь, — уверенно произнесла Моя Длина.
— И вообще, — подхватил Марат. — Дальше может быть хуже.
— Куда уж хуже, — пробасил Роман Иванович.
— Не скажите, — покачал головой Ахметов. — Пока у вас только брюки прилипли. А если потом к коже приклеится?
— Из кожи, Роман Иванович, не вылезете, — сказала Моя Длина.
— Да чего же на этом стуле было? — взревел Роман Иванович.
— Так это же ведь химический кабинет! — выкрикнул с места Пашков. — Алевтина небось какой-нибудь реактив вчера пролила и не заметила. За ночь у реактива со стулом прошла реакция. Вот вы сегодня и прилипли.
— Роман Иванович, раздевайтесь, — увещевала Моя Длина. — А то будет поздно. Вдруг этот реактив ядовитый?
— Как? Прямо здесь раздеваться? — растерялся пожилой учитель, которому за почти пятьдесят лет безупречной работы в школе никто еще не делал подобных предложений.
— Это уж вы сами решайте, где вам удобнее, — деловито проговорил Марат. — Хотите, прямо здесь. А не хотите, мы вас вместе со стульчиком в учительскую проводим.
— Может, все-таки, не раздеваясь, отлепим? — предложил Роман Иванович. Попробуй, Школьникова, потяни сильнее.
— А если брюки порвутся? — не торопилась выполнять приказ Моя Длина.
— Тогда лучше не тяни, — удрученно произнес Роман Иванович.
Поразмыслив немного, он пришел к выводу, что ситуация складывается сложная. Конечно, проще всего было бы раздеться прямо в классе. Однако Роман Иванович уже достаточно натерпелся с этим бурным содружеством «В». У старого учителя не было никаких сомнений: разденься он сейчас перед всем классом, и авторитет его упадет окончательно. «Вполне вероятно, — пронеслось в голове у литератора, — что именно с этой целью меня кто-то из них и приклеил к стулу. Но если и так, враги просчитались. Я — стреляный воробей. Меня голыми руками не возьмешь». Словом, решение было принято. И Роман Иванович коротко распорядился:
— В учительскую.
Марат взял согнувшегося пополам литератора под руки. Моя Длина схватила стул за ножки. Так он хотя бы не бил учителя на ходу по ногам и по спине. Издали можно было подумать, что Школьникова и Ахметов сопровождают какую-то венценосную особу со шлейфом.
— Вперед, — изрек Роман Иванович, и они, семеня, тронулись в путь.
В это время по коридору шли директор две тысячи первой школы, Михаил Петрович, и его доблестный заместитель по хозяйственной части, Арсений Владимирович. Увидав причудливую процессию, оба остановились.
— Роман Иванович! — в полном недоумении воззрился директор школы на полусогнутого литератора. — Что с вами? Радикулит?
— Стул, — прохрипел учитель.
— Стул мы видим, — мигом оценил обстановку бывший кадровый офицер Арсений Владимирович. — Но зачем вам понадобилось его на спине носить?
— Он прилип, — пояснила Моя Длина.
— Совсем прилип, — добавил Марат Ахметов. — Не оторвешь. Можете сами попробовать.
— А ну, — отодвинул Мою Длину доблестный заместитель директора.
42
Он дернул за стул. Роман Иванович покачнулся. Брюки предательски затрещали.
— Осторожней! — в последний момент подхватил литератора Ахметов. — Вы же его гак уроните.
— Не отлипает, Петрович, — обратился к своему непосредственному начальнику Арсений Владимирович.
— Дела-а, — поскреб пятерней затылок директор. — Где ж ты, Роман Иванович, такой стул зловредный нашел?
— В кабинете химии, — по-детски обиженным тоном пробасил литератор. — Помогите мне сесть. Спина устала.
И он с помощью Школьниковой и Ахметова опустился все на тот же злополучный стул, который, можно сказать, уже почти стал его неотъемлемой частью.
— Роман Иванович, а если и впрямь к телу прилипнет? — вновь предостерегла Школьникова.
— Раз до сих пор не прилип, то, может, вообще не прилипнет, — обреченно махнул рукой литератор.
— Если стул из химического, то можешь и прилипнуть, — возразил Арсений Владимирович. — Наверное, Алевтина Борисовна что-нибудь пролила.
— Случайно, — выразительно косясь на Ахметова и Мою Длину, счел своим долгом добавить директор школы.
— Вот и Пашков то же самое говорит, — вспомнились Лешкины слова Ахметову.
— Пашков? — мигом насторожились директор и заместитель директора. — Опять эти «бешники».
— Пашков ни при чем, — тут же вступилась Школьникова.
— Он всегда ни при чем, — с сомнением покачал головой Арсений Владимирович.
Уж ему-то, а впрочем, и всем в две тысячи первой было известно: Лешкину голову чуть ли не с первого класса переполняли заманчивые, но очень рискованные замыслы. Перед тем как осуществить их, Лешка производил скрупулезные расчеты, благодаря которым все должно было пройти без сучка и задоринки. Однако неумолимая жизнь вносила свои поправки. В результате от Лешкиных экспериментов страдали ни в чем не повинные учителя и ученики родной школы, а порой и жители Сухаревской площади и окрестностей.
Именно благодаря Лешке не так давно рухнула стена в директорском кабинете. Напрочь забились стоки бассейна, в который питомцев две тысячи первой возили сдавать зачеты по плаванию. Пострадал лимузин одного бизнесмена, на крышу которого приземлилась самодельная ракетная установка, изобретенная и запущенная Лешкой совместно с младшим братом-погодкой Сашком. Историй случалось много. Знаменитый нейрохирург Пашков — старший уверял, что почти весь заработок тратит на возмещение ущерба, нанесенного сыновьями различным организациям и частным лицам. Лешку постоянно подвергали наказаниям и длительным домашним арестам. Однако он не унывал. По его словам, даже у самых великих людей случались неудачи. Поэтому, не успев потерпеть очередное фиаско, неутомимый Пашков уже вынашивал новые планы. Словом, не было ничего удивительного, что Михаил Петрович и Арсений Владимирович немедленно заподозрили Лешку.
— Если не Алевтина Борисовна что-нибудь пролила, — продолжал доблестный заместитель по хозяйственной части, — то точно, Пашков. Никому другому в их классе такого в голову не придет, — даже с некоторым уважением добавил он. — Это ж надо так крепко приклеить.
— Ты, конечно, Арсений Владимирович, хотел сказать, что никому больше такого безобразия в голову не придет, — счел своим долгом расставить правильные акценты Михаил Петрович.
— Пашков ни при чем, — вновь повторила Моя Длина, однако на сей раз в ее голосе не слышалось прежней уверенности. «Неужели и впрямь Ребенок? — пронеслось у нее в голове. — Но когда он успел? Мы же все вместе в химический кабинет вошли».
— А я говорю: без Пашкова, не обошлось, — стоял на своем Арсений Владимирович.
— Чем спорить, лучите обо мне позаботьтесь, — напомнил Роман Иванович. — А выяснением обстоятельств займемся позже.
— Действительно, — согласился директор. — А то скоро уж перемена. Вот выйдут ребята из классов, а посреди коридора преподаватель сидит — и ни тпру, ни ну. Неудобно получится.
— Есть только два способа, — по-военному четко оценил ситуацию заместитель директора. — Либо спинку у стула пилить, либо брюки резать.
— Зачем брюки резать? — прогудел Роман Иванович. — У меня еще в других классах сегодня уроки. Что ж я, по-вашему, без штанов буду преподавать?
— Без штанов не годится, — сказал Михаил Петрович.
— И стул пилить жалко, — всегда стоял на страже школьного имущества доблестный заместитель по хозяйственной части. — У нас и так мебели всего ничего осталось. А на новую денег никак не выбью.
— Да, вообще лучше бы поберечь, — кивнул директор.
— А вы не можете позвонить домой Алевтине Борисовне? — подала идею Моя Длина.
— Мысль правильная, — ободряюще улыбнулся Арсений Владимирович. — Если, к примеру, что-нибудь пролилось по неосмотрительности химички, то она может знать, каким растворителем ликвидировать клеящие свойства.
— Тогда пошли в учительскую звонить, — первым двинулся на лестничную площадку директор.
Арсений Владимирович поспешил следом.
— А я? — возмутился Роман Иванович. — Что ж мне тут так и сидеть?
— Зачем сидеть, — возразил Арсений Владимирович. — С нами в учительскую пойдешь. Ты вроде уже отдохнул.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением покачал головой литератор.
Все-таки оставаться посреди коридора ему не хотелось. Поэтому он при помощи Марата Ахметова и Михаила Петровича, кряхтя, поднялся на ноги. Моя Длина подхватила стул. И впечатляющая процессия устремилась в учительскую.
Там Романа Ивановича вновь бережно усадили. Михаил Петрович набрал номер Алевтины Борисовны. Едва узнав, в чем ее подозревают, нервная и к тому же больная гриппом химичка закатила директору жуткий скандал. Тот лишь вяло оправдывался. И мысленно проклинал на чем свет стоит Школьникову и Арсения Владимировича, которые посоветовали ему позвонить Алевтине.
