Я глядел на ровные ряды алебардистов в красных мундирах, стальных кирасах и шлемах-капеллинах[4] с треугольными забралами. Между ровными рядами взводов замерли, стоя на колене, арбалетчики, одетые в вареную кожу поверх тех же мундиров и капеллин, но без забрал. Свое мощное оружие они держали опущенным, но я был уверен – на то, чтобы взвести его и дать слитный залп, у них не уйдет много времени.
– А я думал, они медвежьи шапки носят, – удивился простодушный Тарас, глядя на окруживших казармы солдат.
– На парадах и прочих церемониях – носят, – заверил его я.
– Значит, кое от кого ждут все-таки сопротивления, – хищно усмехнулся, подкрутив длинный ус, Корень.
– Не ждали бы, – заметил Вахтанг, – не стали бы и солдат сюда сгонять.
– Зачем мы им только понадобились? – развел руками Армас. – Если даже не лаской, так таской хотят себе заполучить.
– А вот можешь спросить у него, – махнул Корень рукой на рыцаря Ордена, стоявшего ближе всего к кебам. – Он тут явно отвечает за то, кого пропустить в город, а кому с ними ехать.
Форма этого рыцаря отличалась от той, в которой ходил Галахад. Она больше походила на мундир французского королевского гвардейца – то же сочетание синего и белого цветов и горжет позолоченный, без красного креста Святого Георгия. Сам рыцарь был моложе Галахада, и что-то неуловимое отличало его от уроженцев Альбиона. Стоило же подойти поближе, как я расслышал в его речи отчетливый французский акцент.
– Граф Остерман-Толстой? – поинтересовался он больше для проформы, когда я с командой подошел достаточно близко.
Я кивнул, но ничего говорить не стал.
– Маркиз Лафайет, – представился рыцарь Ордена, протягивая мне руку в перчатке.
Никогда не понимал этого обычая. Или уж: не подавай руки, если так холодно, или потрудись перчатку все же снять. Но в чужой монастырь не лезут со своими уставами, а потому я пожал протянутую руку. – Я тут вроде распорядителя, слежу, чтобы кому следует достались кебы. Ну и чтобы наши жулики с вас платы не взяли, если потребуют, знайте, за все заплачено Орденом. Не давайте этим пройдохам ни пенни, – он похлопал по черному борту ближайшего кеба. – Вот этот – ваш, кебмен знает, куда ехать.
– Благодарю, – кивнул ему я и велел команде забираться во вместительное нутро кеба. – Я так понимаю, вы француз, и явно не из местного капитула Ордена. Должно случиться нечто из ряда вон выходящее, чтобы не просто собрали рыцарей из других стран, но еще и игроков привлекли на не особенно добровольных началах.
Лафайет быстро улыбнулся мне, как будто я отпустил какую-то смешную шутку, от чего его тонкие усики дернулись, словно жили собственной жизнью. Но сказал он только:
– Вам все расскажут в резиденции. Поверьте, сэр Томас не станет держать вас в неведении дольше необходимого.
Он кивнул мне и тут же обратился к следующему подошедшему игроку. Уже садясь в кеб, я узнал в нем горбоносого командира карфагенян. Тот был недоволен сложившейся ситуацией, и приветливая улыбка на лице маркиза Лафайета вряд ли могла хоть как-то исправить дело.
Кеб оказался весьма хорош – нас совсем не трясло, пока мы катили по мостовой к неведомо где расположенной резиденции Ордена. Окошки в кебе были плотно занавешены, но вряд ли из соображений секретности, скорее всего, просто для того, чтобы хоть как-то оградить пассажиров от вечного лондиниумского смога. Эфемерная, конечно, защита, но лучшей все равно нет.
– Теперь нас всех будут проверять – не выродки ли? – В голосе Корня звучала злость, казалось, сейчас рядом со мной сидит волк и глухо рычит, оскалив клыки.
– Вряд ли, – покачал головой я. – Проверять бы если что начали еще до игр. А то выходит как-то некрасиво. Если выродки окажутся среди победителей, вряд ли это удастся скрыть. Да и оружие у нас не забрали, значит, мы в крайнем случае сможем подороже продать свои жизни.
– Уж я на кровь не поскуплюсь, – пообещал Корень.
– Говорю тебе, вряд ли до этого дойдет, – попытался успокоить его я.
– А тогда для чего всю эту канитель устроили?
– Да откуда мне знать? – развел руками я. – Но если бы все было как ты говоришь, то нас бы вряд ли далеко от казарм увозить стали. Там бы на месте и устроили… – Я сделал неопределенный жест рукой, сам слабо представляя, что такого могли бы устроить британцы.
Но Корня мои слова не убедили. Весь оставшийся путь мы проделали в тяжком молчании. Болтать не хотелось никому. И усталость после боя, пускай и короткого, но очень выматывающего, наваливалась, и неизвестность давила ничуть не меньше.
Когда кеб, наконец, остановился, мы быстро покинули его. Все держали руки на оружии, хотя это и могло обеспечить нам уйму неприятностей. Однако перед массивными дверьми большого особняка, во дворе которого нас высадили, стоял только высокий старик в мундире Ордена, правда, с золотыми звездочками и короной на погонах из кольчужного полотна. Лицо его, украшенное аккуратно подстриженной, но весьма густой седой бородой, было весьма суровым и, похоже, иного выражения попросту не ведало.
– Не стоит делать столь угрожающих жестов, господа, – произнес он. – Здесь, в обители Ордена, у вас нет врагов. Я – сэр Томас Мэлори, магистр Ордена, и, предупреждая возможные вопросы, – да, прямой потомок нашего основателя.
Я бегло переводил сказанное им на русский, чтобы понимали остальные бойцы команды. Последние слова сурового старца вызвали неподдельное удивление Тараса.
– А я думал, им нельзя… того, семью заводить, целибат этот, или как его там?
– Здесь не католическая страна, – объяснил ему я, – и даже священникам можно жениться, как у нас, если только не черноризец, но у них монахов и монастырей нет вовсе.
– Все в нашем роду служат Ордену, а первенец мужского пола по традиции нарекается Томасом – в честь основателя.
– Это весьма интересно, сэр Томас, но, быть может, вы расскажете, для чего пригласили нас в обитель, да еще и в столь ненавязчивой манере?
– Несколько позже, – преспокойно ответил тот. – Не хочу повторять всем прибывающим одно и то же, а пока мы ждем остальных приглашенных, вы можете располагаться в любых комнатах на втором этаже особняка. Раз вы первые, то выбирайте вольно, никакие ни за кем не закреплены. Только прошу не занимать более двух – именно столько выделено на каждую команду.
– Думаю, мы обойдемся и одной, – кивнул я сэру Томасу.
Мы прошли в особняк, а магистр Ордена остался стоять, будто прижизненный памятник самому себе.
Комнаты на втором этаже оказались не похожи на монастырские кельи, а походили на удобные номера в не самых дешевых, хотя и не роскошных гостиницах. Каждая была рассчитана только на трех человек, но я был уверен, что мы вряд ли надолго задержимся тут.
Мы расположились в комнате, однако никто вещей распаковывать не стал. Все ждали развития событий, и ночевать в особняке Ордена никому не улыбалось.
– Интересно, а пожрать дадут? – спустя четверть часа задал вопрос Тарас. – У меня уже в брюхе бурчит. Сколько мы без еды, командир?
– На обед не приглашают, как видишь, – Корень был злее осы и явно хотел сорвать свой гнев на ком угодно, хотя бы и на товарище по команде. – И в харчевню пожрать вряд ли отпустят.
– Тут Корень прав, – перехватил инициативу я, не давая разгореться ссоре. – Придется потерпеть пока, но вряд ли нас собрали тут, чтобы уморить голодом.
– С этих станется, – буркнул Тарас. – Накормят овсянкой – и весь сказ, а русскому человеку овсянка та – что за еда? Тьфу, и думать не хочется. Сейчас не пост, чтобы жидкой кашицей питаться.
– А то ты посты соблюдаешь, – рассмеялся Армас. – Мы же все время в дороге или от ран оправляемся, ни один батюшка ничего нам не скажет за мясо в пост.
– Ну вот! – хлопнул себя по ляжке Тарас. – А тут голодом морят, хуже чем в монастыре, ей-богу. А ты еще говорил, командир, что здесь монастырей нету. Да эта Британия, провались она на дно морское, хуже всякого монастыря будет!
– Хватит шуметь, – оборвал нас Корень. – К нам идут.
Уже не один раз мы слышали звук шагов по коридору, но до этого запорожца он не настораживал. А я привык доверять его чутью. Все притихли, и меньше чем минуту спустя в нашу дверь вежливо постучали.
– Входите, – сказал я, однако визитер предпочел только отворить незапертую – ключей нам не выдали – дверь и остаться на пороге.
Им оказался высокий старик в синей ливрее с вышитым напротив сердца крестом Святого Георгия. Он вежливо склонил голову и обратился к нам на безукоризненном английском:
– Магистр Мэлори приглашает его сиятельство графа Остермана-Толстого на совещание.
– Прежде чем уйти, – заявил я, – должен знать, накормят ли моих людей.
– Я пришлю слугу, чтобы он проводил ваших людей в трапезную, – тем же ровным тоном произнес визитер, – там для всех приготовлен стол. Вам же подадут легкие закуски на самом совещании, а после него вы вольны будете присоединиться к своим бойцам.
