Харри собрался было ответить, но не успел.
– Разумеется, ты хочешь следить за ходом расследования, пока мы не найдем этого подонка, а попутно рассказывать норвежской прессе, как славно мы работаем вместе. А поскольку нам не хочется связываться с норвежским посольством и всем, что до него касается, придется с этим мириться, так что считай свое пребывание здесь просто отпуском и пошли пару открыток своей начальнице. Кстати, как у нее дела?
– Да вроде нормально.
– Она у вас что надо! И что она сказала насчет твоей роли?
– То и сказала. Участие в расследовании…
– Отлично. Забудь. Здесь правила другие. Первое: с этого момента подчиняешься мне, мне и только мне. Второе: ни во что не лезешь, если только я сам не попрошу. И третье: шаг в сторону – и ты летишь домой первым же самолетом.
Все это говорилось с улыбкой, но смысл был ясен: не суйся куда не просят, ты просто наблюдатель. Надо было захватить с собой плавки и фотоаппарат!
– Я слышал, в Норвегии Ингер Холтер была своего рода телезнаменитость?
– Не такая уж знаменитость, сэр. Пару лет назад она была телеведущей в молодежной программе. Но сейчас ее мало кто помнит.
– Да, мне говорили, что ваши газетчики подняли шумиху вокруг этого убийства. Норвежские журналисты уже здесь. Мы им сказали все, что знаем, – а это не так много, так что им скоро станет скучно и они отбудут домой. О твоем приезде им не сообщали, у нас хватает своих людей, чтобы с ними нянчиться, так что можешь об этом забыть.
– Очень признателен, сэр. – Харри действительно был рад, что теперь не придется отбиваться от надоедливых норвежских репортеров.
– А теперь, Хоули, давай поговорим начистоту. От начальства мне известно, что власти Сиднея желают, чтобы убийство раскрыли как можно быстрее. Естественно, тут все дело в политике и экономике.
– В экономике?
– Подсчитано, что безработица в городе к концу года перевалит за десять процентов, на счету каждый цент, полученный от туризма. На носу 0лимпиада-2000, растет поток туристов из Скандинавии. А убийства, особенно нераскрытые, – плохая реклама для города. Поэтому мы стараемся изо всех сил: работает следственная группа из четырех человек, имеющих в своем распоряжении все базы данных, технический персонал, экспертов-криминалистов. И так далее.
Маккормак достал какой-то документ и, хмурясь, просмотрел его.
– Собственно, ты должен был работать с Уод-кинсом, но раз уж сам попросил дать тебе Кенсингтона, я не вижу причин отказывать.
– Сэр, я не знаю…
– Кенсингтон – хороший парень. Мало кто из аборигенов достигает таких высот.
– Почему?
Маккормак вздохнул:
– Ну, так уж оно выходит. Итак, Хоули, если что, помни о нашем разговоре. Вопросы есть?
– Кое-какие формальности, сэр. К старшему по званию здесь принято обращаться «сэр», или это чересчур…
– Официально? Да, пожалуй. Но мне нравится. По крайней мере чувствуешь, что ты здесь все еще начальник. – Маккормак снова расхохотался и на прощание крепко пожал Харри руку.
– В январе в Австралии туристический сезон, – объяснил Эндрю, пробираясь сквозь поток машин у набережной Серкулар. – Все приезжают посмотреть на Оперный театр, прокатиться по гавани на лодке и поглазеть на загорающих на Бонди-Бич. Но ты, к сожалению, должен работать.
Харри пожал плечами:
– Да мне как-то все равно. Признаться, от всех этих увеселений меня с души воротит.
«Тойота» выбралась на Новое Южное шоссе и помчалась на восток, в сторону залива Уотсонс.
– Восточная часть Сиднея – не то что захудалый Ист-Энд в Лондоне, – говорил Эндрю, между тем как за окном мелькали дома, один богаче другого. – Этот район называется Дабл-Бэй – Двойная бухта. Но мы зовем его Дабл-Пэй – Двойная плата.
– А где жила Ингер Холтер?
– Некоторое время она со своим парнем жила в Ньютауне. Потом они разъехались, и она поселилась в однокомнатной квартире на Глиб-пойнтроуд.
– Что за парень?
Эндрю улыбнулся:
– Австралиец, инженер-компьютерщик. Они познакомились пару лет назад, когда она приезжала сюда отдохнуть. У него хорошее алиби, к тому же он вовсе не похож на убийцу. Хотя как знать.
Они остановились возле парка Гэп, одного из многочисленных зеленых массивов Сиднея. Крутые каменистые дорожки вели в продуваемый ветрами парк, откуда открывался вид на залив Уотсонс на севере и Тихий океан на востоке. Стоило полицейским открыть двери автомобиля, как на них пахнуло теплом. Эндрю надел большие солнечные очки, и Харри подумал, что теперь он похож на воротилу порнобизнеса. Сегодня австралиец почему-то натянул на себя тесный костюм, и Харри было забавно смотреть, как этот черный широкоплечий человек шагает перед ним.
– Вот, Харри, это Тихий океан, – сказал Эндрю, когда они поднялись на высокий берег. – Следующая остановка – Новая Зеландия. До нее всего-то две тысячи мокрых километров.
Харри осмотрелся. На западе виднелся центр города с мостом через гавань, на севере – пляж и яхты в Уотсонс-Бэй, а еще Мэнли, пригород на северной стороне залива. На востоке синими переливами неба и воды играл горизонт. Прямо перед ними срывались вниз утесы, а далеко внизу обрывали среди камней свой долгий путь морские волны.
– Вот, Харри, сейчас ты стоишь на историческом месте, – объявил Эндрю. – В 1788 году англичане отправили в Австралию первую партию каторжников. Решено было поселить их в бухте Ботани-Бэй, в нескольких милях к югу отсюда. Но потом милостивый капитан Филлип рассудил, что пейзаж там чересчур суровый, и послал лодку вдоль берега – выбрать местечко получше. Обогнув мыс, на котором мы сейчас стоим, они нашли лучший залив в мире. Немного погодя сюда прибыл и капитан Филлип, а с ним – 11 кораблей, 750 каторжников – мужчин и женщин, 400 моряков, 4 роты солдат и провиант на два года. Но в этом краю не так легко жить, как кажется на первый взгляд. Англичане не умели ладить с природой так, как аборигены. И когда через два с половиной года приплыл еще один корабль с провизией, оказалось, что англичане почти вымерли от голода.
– Но похоже, со временем дела пошли лучше. – Харри кивнул в сторону зеленых вершин. От жары у него по коже стекали струйки пота.
– У англичан – да. – Эндрю сплюнул с обрыва. Они проследили взглядом путь жирного плевка, пока тот не пропал из виду. – Ей посчастливилось, что к моменту падения она уже была мертва, – сказал он. – Пока тело падало, ударяясь о скалы, камнями из него вырывало куски.
– Сколько времени она была мертва, когда ее нашли?
Эндрю поморщился:
– Судмедэксперт установил, что 48 часов. Но он…
По его жесту Харри понял, что доктор любит выпить.
– К тому же ты не доверяешь круглым цифрам?
– Тело нашли в пятницу утром, поэтому можно предположить, что смерть наступила в ночь на среду.
– Свидетели есть?
– Как видишь, машины можно ставить там, внизу. Ночью это место не освещено и людей здесь практически не бывает. До сих пор свидетелей не объявилось, и не думаю, что они вообще появятся.
– И что же нам делать?
– Мы сделаем, как мне сказал шеф: пойдем в ресторан и будем тратить государственные деньги. Как-никак, ты сейчас самый высокий представитель норвежской полиции в радиусе двух тысяч километров. По меньшей мере.
Эндрю и Харри сели за столик, покрытый белой скатертью. Рыбный ресторан «Дойлз» находился на берегу Уотсонс-Бэй, от моря его отделяла лишь узкая полоска пляжа.
– Ну, как тебе? – поинтересовался Эндрю.
– Как в глянцевом журнале.
Перед ними на пляже мальчик и девочка возводили песчаный замок. За ними расстилалось лазурное море, вдали высились величественные зеленые горы и небоскребы Сиднея.
Харри заказал эскалопы и тасманийскую форель, Эндрю – австралийскую камбалу, о которой Харри никогда раньше не слышал, и бутылку шардоне, «конечно, не подходящего для подобного случая, зато белого по цвету, приятного по вкусу и приемлемого по цене». Он очень удивился, когда Харри заявил, что не пьет.
– Ты что, квакер? – спросил он.
– Ну что ты! – отверг его предположение Харри.
Ресторан «Дойлз», пример старого семейного бизнеса, по словам Эндрю, считался одним из лучших в Сиднее. Сейчас посетителей в ресторане было много, чем Харри попытался объяснить то, что их долго не обслуживают.
– Здешние официанты похожи на планету Плутон, – нервно заметил Эндрю. – Двигаются по периферии, появляются раз в двадцать лет и абсолютно не заметны невооруженным глазом.
Харри не смог выдавить из себя ни капли желчи в ответ и просто откинулся на спинку стула.