И снова моя фантазия заставила меня «увидеть», как я останавливаю машину, открываю заднюю дверцу, вытаскиваю из салона тяжелые окоченевшие тела, и в это самое время меня кто-то видит, замечает, записывает номер машины. Вот уж тогда-то эти убийства точно повесят на меня. А машин кругом полно, даже если заехать в лес, и там наверняка встретится одна-две машины. А там, где машины, там и люди. И никуда-то от них не скроешься.
Я рассуждал, как преступник! Но я-то никого не убивал! Тогда почему же я не хочу (точнее, боюсь!!!) звонить в милицию? Откуда этот безотчетный страх перед нашей машиной правосудия? Неужели на меня настолько сильно повлиял шквал криминальных фильмов и литературы, что я и мысли не допускаю, будто меня, как обыкновенного свидетеля, выслушав, отпустят? Откуда такая уверенность в том, что меня первого заподозрят в убийствах и посадят? И кому должно быть от этого стыднее: мне или государству?
Мне просто необходимо было с кем-то посоветоваться. Но даже для этого требовалось время и спокойствие. Я решил ничего в машине и гараже пока не трогать. Потянуть время ровно столько, сколько мне может понадобиться для того, чтобы решить для себя, что же мне делать, как поступить.
Я запер гараж и отправился на работу.
2. Егор
Я – старший менеджер по продажам в одной крупной компании, специализирующейся на электротехнической продукции. Работа сложная, напряженная, особенно если учитывать мое обещание начальству увеличить объем продаж и расширить клиентскую базу взамен на помощь в получении кредита на квартиру и, конечно же, повышение процента от сделок. Каждый день, приходя в офис и устраиваясь на своем рабочем месте, я думал только о работе, вернее, заставлял себя думать только о работе, кому и что всучить по самой высокой цене, кому позвонить и договориться о встрече или послать записку-благодарность за сотрудничество с нашей фирмой. Мне нравится моя работа, и, как мне думается, я делаю ее хорошо. Но в тот день мне было не до работы. Я был вялым, думал о трупах в своей машине, о Веронике, которая к моему приходу обещала приготовить мой любимый мясной рулет, – она, бедняжка, и не подозревала о моих проблемах, мучениях, сомнениях. Думал о том, как мне найти такого человека, который согласился бы мне помочь избавиться от этих тел. Хорошо еще, что сейчас апрель, пасмурная погода, тела не так быстро разлагаются, как, скажем, в теплое время года.
Меня пригласил директор. Неожиданно. Я совсем растерялся. Начал лихорадочно вспоминать, что я такого мог сделать, за что меня вызывают на ковер. Секретарша смотрела на меня с интересом, даже как-то оценивающе. И это было на нее не похоже. Словно она по своим каналам узнала, что я получил в наследство миллион евро и теперь рассматривает меня как кандидата если не в мужья, то хотя бы в любовники.
– Егор Евгеньевич, здравствуйте, – приветствовал меня явно взволнованный, похожий на румяного колобка шеф. Костюм на нем буквально лопался, а лысина, облепленная мелкими курчавыми локонами, влажно блестела. На вид просто душка, мой хозяин тем не менее считался в своих кругах весьма толковым, умным и жестким руководителем.
– Здравствуйте, – немного оробел я. Я подумал, сейчас он спросит меня, а кого это я прячу в своем гараже и не пора ли сообщить куда следует.
– Вот, взгляните! – Он показал куда-то на стену, но я отреагировал не сразу, зато моментально вспотел от волнения. Я никак не мог понять, чего мне сегодня ждать от своего начальства – кнута или пряника.
Надо сказать, кабинет господина Дворкина Льва Вадимовича был роскошным, с дорогой итальянской мебелью, пухлыми, как и сам хозяин, диванами, креслами, картинами на стенах, толстым ковром под ногами. Длинный ореховый стол, окруженный обитыми полосатым шелком стульями, стоил, по мнению моих коллег, как монолитный чугунный мост.
Я проследил взглядом за его рукой и увидел на бледно-зеленой стене натюрморт: роскошные полупрозрачные, выполненные акварелью маки в белом стеклянном кувшине на фоне узорчатого темно-зеленого шарфа, небрежно брошенного на спинку тонкого ажурного стула. Картинка солнечной дачной жизни. Не хватает только дамы в сарафане и соломенной шляпке.
– Ну, как вам натюрморт?
– Итальянцы? – сразу спросил я, понимая, что это спрятанная под стекло репродукция. – Или французы?
– Я узнал, что вы заканчивали наше художественное училище. Но по линии рисования не пошли из-за раннего брака, детей. Словом, вам пришлось зарабатывать деньги. Верно, Егор? – Он разговаривал со мной так, словно внезапно открылось, что я – его сын, и он пытается рассказать мне, что ему обо мне известно.
– Да. А в чем, собственно, дело?
– Понимаете, мне подарили этот натюрморт мои друзья. Я знаю, что подарок дорогой, поскольку приблизительно представляю, сколько он может стоить.
– Да это же репродукция!
– Нет, вот здесь вы ошибаетесь, Егор. Это подлинник. А вот автора вы, может, и знаете, – сказал он лукаво. – Она известна в узких кругах. Хотя ее картины выставляются за границей и пользуются там большим спросом. Но что особенно приятно, эта художница живет здесь, у нас, в Саратове.
И тогда я понял, что вижу перед собой работу Маргариты Орловой. Я не знаю, как я это понял, ведь я всего лишь один раз был в ее мастерской – помогал ей упаковывать работы для выставки в Питере. Маргарита – художница от бога. И ее картины на самом деле стоят очень дорого.
– Это работа моей знакомой художницы – Риты Орловой, поздравляю, – сказал я. – У ваших друзей отличный вкус. Не знаю, как я сразу это не понял.
– Что не поняли? Что у моих друзей отменный вкус или что это работы госпожи Орловой?
Я не стал отвечать на его риторический вопрос. В этом не было никакого смысла.
– Да, это действительно ее работа, и когда я смотрю на эти маки, мне хочется жить, вы понимаете меня? Жить, просто жить. Эта акварель буквально светится. Она наполнена солнцем, летом, теплом. И этот шарф. Мне кажется, здесь не хватает самой Риты. Знаете, я видел ее только мельком и был поражен красотой этой женщины.
Я пока еще не понял, зачем он меня вызвал.
– Я понимаю, Егор, вы никак не возьмете в толк, зачем я вас пригласил. Я объясню. Во-первых, хотел выяснить, узнаваема ли эта работа, производит ли она на людей вроде вас особое впечатление, а во-вторых, мне сказали, что вы лично знакомы с Маргаритой Орловой и бываете у нее в мастерской, что вхожи в ее дом.
Значит, он до этого разыгрывал передо мной комедию.
– Это сильно сказано! – воскликнул я. – Я знаю Риту, это так, но сказать, что я вхож в ее дом, что вот так запросто могу прийти к ней в гости… Нет, это неверно.
– И все равно. Вы с ней лично знакомы, причем по творческой линии, так?
– Да, так. У нас были общие знакомые. – Не хотелось рассказывать, что в последнее время мы с Ритой все чаще и чаще встречались на похоронах наших коллег: кто-то повесился, кто-то спился.
– Так вот. Мне очень нравятся работы Орловой. Я видел ее картины в Интернете, еще мне достали буклеты с ее выставок в Париже и Милане. Дело в том, что она сейчас мало пишет, а если и пишет, то все продает за границу, у нее есть почитатели в Европе. А я тоже хотел бы купить у нее несколько картин.
– Если у вас есть деньги, то не думаю, что она вам откажет. Какая ей разница, кто платит?
– Да я все понимаю. Егор, прошу вас, познакомьте меня с ней. Я хочу увидеть ее мастерскую, ее работы. Я буквально очарован этой женщиной.
– Вы ни разу ее не видели?
– Говорю же, видел, но мельком. Так вы устроите мне встречу?
– Хорошо, я постараюсь.
Я подумал: быть может, сама судьба посылает мне на помощь Риту. И хотя мы знакомы с ней не так чтобы близко, но я знал: ей нравятся мои работы, одну она даже купила для своего загородного дома. Она сразу же поняла, что это подражание Брейгелю. Красно-белые тона, человечки на санках на белом снегу, каток. Мы познакомились на выставке одного нашего общего знакомого, разговорились, потом как-то случайно встретились в городе, посидели в кафе, Рита сказала, что готовит выставку и ей нужна помощь. Словом, пообещала накормить меня пирожками, если я помогу ей упаковать картины. Муж ее целыми днями на работе, сильно занят. Я даже не спросил, чем он занимается. Я просто смотрел на нее и думал, что, если бы не встретил свою Вероничку, то непременно влюбился бы в Риту, ведь в нее невозможно не влюбиться.
– Вот и отлично! Займитесь этим прямо сейчас. Для меня это важно.
Я пожал плечами. Хозяин – барин.
– Вы хотите сказать, Лев Вадимыч, что я должен немедленно оставить свое рабочее место и отправиться на встречу с Ритой? – решил уточнить я на всякий случай, так как мой шеф слыл человеком достаточно строгим в вопросах дисциплины своих подчиненных.
– Да, именно это я и хочу сказать, – уже более раздраженным тоном ответил мне Дворкин. – Вы что же это думаете, что меня, кроме работы, ничего в жизни не интересует? Да меня, если хотите знать, вдохновляют работы Маргариты Орловой. Вы, как человек искусства, должны меня понимать. Хотя я тоже понимаю вас. Думаете, ваш шеф спятил, раз решил таким вот странным образом знакомиться с художницей. Что ж, в этом есть доля правды. Но, как бы то ни было, я жду от вас результата уже к концу рабочего дня. Не думаю, что у вас есть моя визитка, поэтому вот, получите. Минутку, я сейчас добавлю свой мобильный. Вот.
