Чьих рук творением были упыри, никто не знал. А главное, никто и сознаваться не хотел. Лет пятьдесят назад, когда на планете командовали ученые мужи из Института Экспериментальной Генетики, еще можно было найти виновника, но только не сейчас.
В Славкины обязанности входило примечать новые виды биоматерии, если таковые обнаружатся, и классифицировать их. Появляться им вроде было неоткуда, но они появлялись, и довольно-таки часто. А вот исчезали редко. Поначалу экспериментаторы из института отбирали самое ценное, что могло пригодиться в метрополии или при заселении новых пустынных планет, и внедряли свои создания, куда надо и не надо, стараясь, по мере сил, не нарушать баланса. Потом запутались, бросили все как было и перебрались продолжать научный поиск в новые места. Галактический комитет по охране жизни и общей экологии бушевал, метал громы и молнии. Но ничего поделать не мог - каждую молнию отражал обоснованный ответ, громы приглушались публикациями и голофильмами, в которых рисовались радужные перспективы человечества, ведомого исследователями из ИЭГ к окончательной гармонии.
Ученым мужам негде было развернуться. Новое, неизведанное манило их. Со Славкиной планеты они ушли еще до его рождения, понадеявшись, что все ненужное само собою вымрет, ведь ни по каким законам оно не сможет образовать устойчивой экологической системы. Как бы не так! Проще, казалось бы, уничтожить все, придать планете ее первоначальный благообразно-пустынный облик. Но на это у генетиков руки не поднялись. Так и ушли - с опущенными руками и извиняющимися улыбками на лицах... Создания их оказались не только живучими, но и способными порождать нечто новое, выходящее за пределы всякой фантазии.
До полянки оставалось не больше двадцати минут хода. Но Славка не спешил. Временами он останавливался, подбирал валяющиеся рядом у тропинки камни и далеко зашвыривал их в чащу. Один из таких разноцветных голышей испуганно заверещал на всю округу.
Но Славка уже разжал пальцы, и непонятная тварь скрылась за верхушками стреловидных папоротников, тут же замолкнув. На писк обиженного "камушка" чаща отозвалась оглушительным, долго не смолкающим ревом: "И-и-э-э-гх!.." Рев был утверждающ и лих. Давным-давно кто-то из младшего персонала генетиков заложил в самосовершенствующуюся модель исполинского экскавазавра этот вопль, прославляющий родной институт.
Упырь плелся по-прежнему рядом и временами принимал обличия тех, о ком думал Славка, этакий упырь-телепат. Славка просто не мог постичь умом, зачем все это было нужно? Но верил - не было бы нужно, не сделали! Генетиков он уважал. А вот упыря нисколечко.
Чтобы избавиться от дубля, Славка очень образно представил себе большой мыльный пузырь и, когда упырь радужно засиял рядом, переливаясь тонюсенькой оболочкой, ткнул в него пальцем. Пузырь лопнул. На кончике пальца осталась мыльная капля. А упырь образовался Славкиным двойником по другую руку и вздохнул как-то особенно тяжело.
Славке вдруг стало не по себе. Он потерял способность двигаться, думать... и замер. Капля была мокрой! Он чувствовал ее кожей сквозь перчатку - чего никогда не бывало, никогда, даже если сунуть руку в лужу, в кипящую лаву, в серную кислоту. Он медленно провел ладонью по поясу - так и есть, кармашек пустой, силовика не было. Стало холодно и страшно. Все это означало одно: защитному костюму цена не больше, чем простой тряпке, а самому Славке остается жить до первой встречи с каким-нибудь не слишком дружелюбным зверем. Он вспомнил, как засунул силовик в книгу между страниц. И схватился за голову. Зачем он его туда сунул? И так не забудет - сто восьмая страница, зачем?! Но раскаиваться было поздно, да и не в чем - случайность. Никогда Славка не думал о смерти, а вот сейчас накатило.
Нет, он вовсе не хотел умирать, так ничего и не сделав, не повидав толком мира! Вон у большого арматурного дерева клубится туман - это колония пиявок-оборотней. Пять шагов вперед, и конец! Вынырнут из тумана цепкие щупальца, втянут к себе, в белое марево, все! В глазах потемнело. Славка так и сел, где стоял.
В мозгу билось, пульсировало: бежать, бежать на станцию, пока не поздно! Но он не мог встать, ноги отказывали, било крупной дрожью. Рядом сидел пригорюнившийся упырь и тоже трясся всем телом. Славка впервые испугался дубля, отшатнулся. Тот резко отпрянул в противоположную сторону, замигал дырками сильней. Нет, упырь пока не тронет, подумал Славка, ведь и лиана же не тронула, а могла... надо поувереннее, собраться надо!
Он вспомнил, что в первые дни на него часто нападали здешние хищники - но костюм был им не по зубам. И, наверное, потому многие отступились, выработали условный рефлекс. Теперь утешения в этом мало. Все равно ему до станции не дойти, не дадут! Тот же упырь, как только смекнет... Славка совсем иначе видел все привычное, окружавшее его целый месяц. К козам идти нельзя! Какие там козы, скорее назад!
Он встал и медленно пошел по тропинке, удаляясь от станции. В руке сжимал подобранный камень, настоящий, не голосящий ни с того ни с сего. Проходя мимо колонии пиявок, он швырнул камень в туман. Белое марево заклубилось, вспучилось, но Славку пропустило. Вслед первому камню полетел второй, брошенный упырем. На упыря щупальца среагировали - черные мясистые отростки облапили дубля. Но утащили к себе пустоту. Упырь, как и в случае с пузырем, рассредоточился и собрался уже на семь шагов дальше, рядом со Славкой, запыхтел, засопел. Впервые у Славки появилась мысль - а чего он, собственно, его все время копирует, мало, что ли, других, взялся бы за пиявок, например. Нет, упыря бояться пока нечего.