«Ничего не могу поделать. Я хочу увидеть комнату».
Рейнард внезапно поднялся, возвышаясь над ним. «Невозможно».
Вартон тоже встал. «Мне начинает казаться, что вы там что-то прячете», — сказал он тихо.
«Что вы имеете в виду?»
Вартон покачал головой, слегка оцепенело. Что он имеет в виду? Что Энтони Рейнард, возможно, убил его сестру в этом склепе времен войны за независимость? Что здесь могло быть нечто более зловещее, чем темные углы и отвратительные каминные стойки?
«Не знаю, что я имею в виду», — сказал он медленно. «Но Джаннин была похоронена в ужасной спешке, и вы, черт возьми, ведете себя очень странно».
На мгновенние сверкнул гнев, но тут же угас, оставляя только безнадежность и немую печаль. «Оставьте меня», — пробормотал он. «Пожалуйста, оставьте меня в покое, мистер Вартон».
«Не могу. Я должен знать…»
Появилась старая экономка, ее лицо выплыло из темной пещеры холла. «Ужин готов, мистер Рейнард».
«Спасибо, Луиза, но я не голоден. Возможно, мистер Вартон…?» Вартон покачал головой.
«Ну что ж, хорошо. Возможно, мы перекусим позднее».
«Как скажете, сэр». Она повернулась, чтобы уйти. «Луиза?» «Да, сэр?»
«Подойдите на минутку».
Луиза медленно зашаркала в комнату, ее вялый язык мокро шлепнул по губам и исчез. «Сэр?»
«У мистера Вартона, похоже, есть вопросы насчет смерти его сестры. Не расскажете ли вы ему все, что знаете об этом?»
«Да, сэр». В ее глазах блеснуло рвение. «Она вытирала пыль, да. Вытирала пыль в Восточной Комнате. Страшно хотела покрасить ее, да. Мистер Рейнард, он, мне кажется, не очень-то этого хотел, потому что…»
«Переходите к сути, Луиза», — прервал Рейнард нетерпеливо.
«Нет», — сказал Вартон. «Почему он не очень-то этого хотел?»
Луиза с сомнением переводила взгляд с одного на другого.
«Продолжайте», — сказал Рейнард устало. «Он все равно выяснит, не здесь, так в деревне».
«Да, сэр». Опять он увидел этот блеск, обвислая плоть вокруг ее рта жадно сморщилась, когда она приготовилась сообщить драгоценную историю. «Мистер Рейнард не любил, чтобы ходили в Восточную Комнату. Говорил, это опасно».
«Опасно?»
«Пол», — сказала она. «Пол стеклянный. Он зеркальный. Весь пол зеркальный».
Вартон повернулся к Рейнарду, чувствуя, как кровь заливает его лицо. «Вы хотите сказать, что позволили ей подняться на лестницу в комнате со стеклянным полом?»
«У лестницы были резиновые подставки», — начал Рейнард. «Дело не в этом…» «Ты, проклятый дурак», — прошептал Вартон. «Проклятый дурак, убийца!»
«Говорю тебе, причина не в этом!» — внезапно закричал Рейнард. «Я любил твою сестру! Никто не сожалеет сильнее, чем я, что она умерла! Но я предупреждал ее! Богу известно, я предупреждал ее насчет этого пола!»
Вартон смутно осознавал, что Луиза жадно таращится на них, запасая сплетни, как белка орехи. «Отошлите ее отсюда», — произнес он хрипло.
«Да», — сказал Рейнард. «Идите, присмотрите за ужином».
«Да, сэр». Луиза двинулась неохотно в направлении холла, и тени поглотили ее.
«Итак», — сказал Вартон тихо. «Мне кажется, вы должны кое-что объяснить, мистер Рейнард. Все это звучит смешно для меня. Здесь что, даже не было расследования?»
«Нет», — ответил Рейнард. Он неожиданно опустился назад в свое кресло и уставился невидящим взглядом во тьму сводчатого потолка. «Они тут знают о Восточной Комнате».
«И что именно надо о ней знать?» — спросил Вартон упорно.
«Восточная комната — несчастливая», — сказал Рейнард. «Некоторые люди сказали бы даже, что она проклята».
«А теперь послушайте», — сказал Вартон. Его болезненное раздражение и неулегшееся горе поднимались, как пар в чайнике. «От меня не удастся отделаться, Рейнард. Каждое слово, вылетающее из вашего рта, укрепляет мою решимость увидеть эту комнату. Итак, вы согласны на это, или мне надо спуститься в деревню и…?»
«Пожалуйста». Что-то в спокойной безысходности слова заставило Вартона поднять взгляд. Рейнард впервые смотрел прямо ему в глаза, и глаза эти были измученные и изможденные. «Пожалуйста, мистер Вартон. Поверьте моему слову, что ваша сестра умерла естественной смертью, и уезжайте. Я не хочу видеть вашу смерть!» Его голос поднялся до крика. «Я не хочу ничьей смерти!»
Вартон почувствовал, что холодеет. Его взгляд перескакивал с ухмыляющейся каминной горгульи на пыльный, пустоглазый бюст Цицерона в углу, на странный орнамент дверных панелей. И у него внутри раздался голос: Уезжай отсюда. Тысяча живых, но безликих глаз, казалось, уставились на него из темноты, и голос произнес снова: «Уезжай отсюда».
Только на сей раз это был Рейнард.
«Уезжайте отсюда», — повторил он. «Ваша сестра теперь вне забот и вне мести. Даю вам слово…»
«К черту ваше слово!» — сказал Вартон резко. «Я иду к шерифу, Рейнард. И если шериф не поможет мне, пойду к окружному судье. И если судья не поможет…»
«Очень хорошо». Слова прозвучали, как отдаленный бой церковного колокола.
«Идемте».
Рейнард провел его через холл, мимо кухни, пустой столовой с канделябром, ловящим и отражающим последний отблеск дневного света, мимо кладовой, к слепому пятну штукатурки в конце коридора.
Вот оно, подумал он, и внезапно что-то странно зашевелилось в желудке.
«Я…» — начал он невольно.
«Что?» — спросил Рейнард, в его глазах сверкнула надежда.
«Ничего».
Они остановились в конце коридора, в полумраке. Здесь, похоже, не было электрического освещения. На полу Вартон мог видеть еще сырой мастерок, которым Рейнард заделывал дверной проем, и обрывок из «Черной Кошки» По звякнул в его мозгу: «Я замуровал чудовище в могиле…»
Рейнард не глядя протянул ему мастерок. «Делайте, что вы там собирались, Вартон. Я не хочу участвовать в этом. Я умываю руки».
Вартон наблюдал, как он удаляется по коридору, с дурным предчувствием, сжимая и разжимая ручку мастерка. Физиономии Маленького-мальчика-флюгера, каминной горгульи, сморщенной служанки смешались перед ним, все смеющиеся над чем-то, непонятным ему. Уехать отсюда… Внезапно он атаковал стену с крепким ругательством, кромсая мягкую, свежую штукатурку, пока мастерок не начал царапать по двери Восточной Комнаты. Он отковыривал штукатурку, пока не добрался до дверной ручки. Он повернул ее и дергал, пока вены не выступили на висках.
Штукатурка треснула, раскололась, и, наконец, отделилась. Дверь тяжело распахнулась, сбрасывая штукатурку, как мертвую кожу.
Вартон уставился в мерцающий ртутный пруд.
Казалось, он светился в своим собственным светом в темноте, бесплотный, сказочный. Вартон ступил внутрь, наполовину ожидая, что погрузится в теплую, податливую жидкость.
Но пол был твердым.
Его собственное отражение висело под ним, прикрепленное только за ступни, словно стоящее на голове в разреженном воздухе. У него закружилась голова при виде этого.
Его взгляд медленно двигался по комнате. Лестница все еще была здесь, уходящая в мерцающие глубины зеркала. Комната была высокой. Достаточно высокой, чтобы при падении — он поморщился — разбиться. Она была обставлена пустыми книжными полками, казалось, наклоняющимися над ним на грани равновесия. Это увеличивало странный, искажающий эффект комнаты. Он подошел к лестнице и посмотрел на ее ножки. Они были обшиты резиной, как и говорил Рейнард, и выглядели вполне устойчиво. Но если лестница не скользила, как могла Джаннин упасть?
Он обнаружил, что снова вглядывается в пол. Нет, поправился он. Не в пол. В зеркало; внутрь зеркала… Он вовсе не стоит на полу, представилось ему. Он балансирует в разреженном воздухе на полпути между идентичными потолком и полом, поддерживаемый только дурацкой мыслью, что он на полу. Это глупо, любому ясно, ведь пол есть, вот он, внизу… «Прекрати это!» — прикрикнул он на себя внезапно. Он на полу, и ничего там нет кроме безвредного отражения потолка. Это был бы пол, только если бы я стоял на голове, а это не так; это другой я стоит на голове… Он почувствовал головокружение, и неожиданно тошнота подступила к горлу. Он старался не смотреть в блистающую ртутную пучину зеркала, но не мог.
Дверь… Где была дверь? Он вдруг очень сильно захотел выйти.
Вартон повернулся неуклюже, но вокруг были только дико наклоненные книжные полки, и выступающая лестница, и ужасная бездна под ногами… «Рейнард!» — закричал он. «Я падаю!»
Рейнард прибежал, с тошнотворным чувством. Это произошло; это снова случилось.
Он остановился на пороге, глядя на сиамских близнецов, уставившихся друг на друга в центре комнаты с двумя потолками, комнаты без пола.
«Луиза», — прохрипел он через сухой ком тошноты в горле.
«Принесите шест».
Луиза, шаркая, вышла из темноты и подала Рейнарду шест с крюком на конце. Он выдвинул его через сияющий ртутный пруд и зацепил распростертое на стекле тело. Медленно подтянул его к двери и вытащил наружу. Посмотрел на искаженное лицо и осторожно закрыл его вытаращенные глаза.