…Сейчас будет мораль, простая и несокрушимая, как золочёный новогодний орех.
Мы все время от времени ошибаемся, это естественный процесс. Поэтому следует учиться исправлять свои ошибки так, чтобы те, кто оказался рядом, вспоминали это потом всю жизнь с радостью и благодарностью.
Затем, собственно, и нужны нам ошибки – чтобы учиться выруливать на крутых виражах, из отчаянного «нет» в блистательное «да». Такой сюрприз будет от нас всему этому миру.
Такой прекрасный сюрприз.
* * *«Внутренняя правда», о которой так много сказано в дальневосточных источниках умных цитат, это не какая-нибудь «честность перед собой» или, не знаю, «верность принципам» из добрых книжек о хороших людях. Это вообще не про этику.
Это – о наборе действий и мыслей, которые приводят к оптимальному (на данный момент) течению энергии в организме.
О внутренней правде можно сколько угодно говорить, но пока не воспринимаешь течение энергии в собственном теле, как некоторый вполне обычный физический процесс, типа тепла, щекотки, погружения в воду и т. п., говорить вообще не о чем. Нет предмета разговора. При том что процесс (течения энергии оптимальным, но чаще совершенно дурацким образом) – есть. И он, конечно, непрерывный. И вся совокупность поведения и убеждений на этот процесс влияет, вот хоть убейся, влияет, и все тут.
И пока мы не следуем внутренней правде (о которой понятия не имеем, невзирая на разговоры), мы получаемся страшные дураки. Ну, как будто навозу поесть, чтобы подкрепить силы. И даже не факт, что свежего.
Но ради всего вышесказанного не стоило бы трудиться писать. Потому что всё это и так понятно (мне), и формулировки уже давно не стремятся быть записанными, чтобы устаканиться по ходу и перестать крутиться в голове, нужной для других добрых дел, например, загрузки продовольствия.
Но.
Штука в том, что внутренняя правда подолгу одной и той же не бывает. Общей для всех – тем более, хотя случаются порой изумительные совпадения, свидетельствующие вовсе не о родстве душ, как принято говорить, а о родстве тел, которые – потоки.
На разных этапах жизни внутренняя правда разная. Поэтому за неё нельзя цепляться. То есть, цепляться нельзя даже за неё. В первую очередь – за неё, собственно.
Если объяснять на совсем уж простом примере, вот именно по этой причине многие люди разочаровываются в так называемых «идеалах юности». На их место обычно приходит разочарование и прочая высокая литература.
И разочарованный человек с горя выбирает для себя биологическое (то есть, более-менее способствующее физическому выживанию в социуме) поведение. И влачит унылое существование, вместо того, чтобы прислушаться к себе и подобрать новую оптимальную программу образа мыслей и действий, новый, актуальный на данном этапе идеал, которого не может не быть, потому что какой-нибудь способ поведения непременно приведет к правильному течению энергии. Надо только его найти.
То есть, ответ на вопрос: «Что такое хорошо, и что такое плохо?» – как ни удивительно существует. Просто он сугубо индивидуален и настолько переменчив, что, можно сказать, сиюминутен.
Нас, обладателей человеческих тел, убивает стремление оставаться последовательными.
Потому что мы придуманы, чтобы прыгать и течь.
* * *Вот какой-то человек выходит из дома в начале десятого вечера, потому что весь день сиднем сидел и работал – предположим, что так.
Какой-то человек на ходу придумывает себе повод куда-нибудь дойти, потому что иначе ноги его неуверенно сделают круг по ближайшему кварталу и поскачут домой – ура! дома можно ещё поработать!
Такие уж удивительные у этого человека ноги.
Чтобы обхитрить ноги, человек думает: ладно, пойду например в универмаг через речку. Там можно купить табак, который заканчивается. И закончится буквально послезавтра.
«Так завтра купишь», – ворчит одна из ног. Кажется, левая, она больше правой любит, когда человек работает и можно никуда не ходить. Но поздно. Возбужденный словосочетанием «табак заканчивается» человек уже приближается к пешеходному мосту. И ступает на мост, и идёт вперёд, желая перейти великую реку. Он где-то читал, что хулы не будет. Он много разного в свое время читал, этот человек.
…И взойдя на мост, слева человек видит небо, залитое струями солнечного света, как будто солнце – это просто такой фонтан. И его включили, потому что лето. И фонтан бьёт.
А справа человек видит пасмурное небо и две радуги, длинную-яркую и короткую-бледную.
На правую ладонь человека падают дождевые капли. Одна, другая, десяток, второй! Но человек не спешит убегать в укрытие. Человек стоит на мосту и растерянно таращится на свою левую ладонь, совершенно сухую. И на свой левый рукав, тоже сухой. И на правый, уже совсем мокрый.
Потом дождь, прошедший с правой стороны, утихает, и человек идёт дальше. В сухой левой руке он держит кошелёк, а в мокрой правой руке ничего не держит. Уж больно она мокрая.
Потом этот человек придёт на другой берег и купит там табак. Но это уже не очень интересно.
Считается, что этот наполовину промокший человек – я. Многие люди совершенно в этом уверены. А я не знаю.
Но это и не важно.
* * *Время метать бисер
Пришло время метать бисер.
Потому что свиней на самом деле довольно мало. Зато очень много детей разного возраста. Педагогически запущенных и не очень. Разных, короче.
А дети из бисера феньки делают. Даже когда он жемчуг. И это не самое лучшее, но и далеко не худшее применение.
Поэтому – надо метать.
* * *Все спят, и никто не видит, как на город спускается густой туман абрикосового цвета.
Первым исчезает собор Святого Казимира, потом крыши других зданий, фонари, провода и деревья, остается только дом, в котором не сплю я, и парочка соседних строений, темных, тихих, плоских, как дешевые декорации.
Все спят, и никто не слышит, как истошно начинают орать птицы, обнаружившие, что от реальности почти ничего не осталось.
Некоторое время ничего не происходит, потом туман понемногу начинает редеть, по кусочку возвращая нам с птицами обетованную реальность. Ближе к утру даже намек на собор Святого Казимира появится (в прежние дни появлялся), хотя сейчас трудно поверить, что в том месте может быть что-то кроме влажной оранжевой мглы.
…В предрассветных сумерках туман окончательно сдастся и неохотно сплюнет на мокрую траву пару-тройку ржавых гаражей, сизую стену и оставленный вчера возле неё мой автомобиль. Тогда можно будет поехать домой и лечь спать, потому что знали бы вы, как сладко спится между концом одного света и началом другого.
* * *Всё живое
Некоторые (очень немногие, вряд ли больше десятка) блоги мне доводилось читать вглубь, вернее, из глубины, со дня основания. В процессе такого чтения всякий раз узнаёшь поразительные вещи, причем не столько о конкретном человеке, сколько о путях развития и упадка человеческого духа и еще о собственной неведомо откуда (и так некстати) взявшейся способности любить все живое.
На каком-то этапе обременения знаниями такого рода, хочется не то чтобы умереть, спасая человечество, скорее просто оказаться у всякого, без единого исключения, смертного ложа, держать за руку каждого, чей путь окончен, утешать байками, в которых будет гораздо больше правды, чем способен вместить живой организм, а умирающему в самый раз.
Это, я отдаю себе отчет, только выглядит воспалением милосердия и братской любви, а на самом деле очень эгоистическое желание. Просто до чёртиков надоело жить в мире, где почти нет ни деятельного утешения, ни даже внятного обещания его в финале, а потому люди вынуждены утешать себя сами – при том, что этого почти никто толком не умеет, и вместо утешения выходит оглушение. Всё равно что трезвому в пьяной компании сидеть – поначалу забавно, потом бесит, потом на какое-то время перенимаешь общее состояние, потом выходишь из него, и бесишься еще сильнее, потом бегаешь с мокрым полотенцем, пытаясь протрезвить хоть кого-нибудь, а потом просто устаёшь и начинаешь оглядываться – где тут у нас выход.
Можно предельно ограничить круг общения, можно запереться в башне из слоновой кости, можно бесконечно говорить с воображаемым другом, не препятствуя случайным свидетелям подслушивать, и даже почти верить, что ваши с воображаемым другом усилия изменят мир (а они, кстати, изменят, вопрос, насколько значительны и заметны будут изменения, и правильный ответ на него, увы, лишен избыточного оптимизма). Да много чего можно, просто довольно глупо не осознавать, что быть живым человеком на этой прекрасной земле означает являться частью общего контекста, сформированного при активном участии оглушённых – просто потому что их гораздо больше.
