В тесном, слабо освещенном коридорчике он казался еще выше, чем прежде, и Дженис, несмотря на свои метр семьдесят, ощутила себя совершенной крошкой. Стройный, высокий, широкоплечий, Адам настолько заполнял собой пространство, что Дженис ощутила себя запертой в одной клетке с тигром или леопардом, который к тому же ничем не выдавал своих намерений, так что невозможно было предсказать, бросится он на нее в следующую минуту или нет.
— Пройдем в гостиную, — торопливо сказала она, и в голосе ее сквозило замешательство. Ей вдруг пришло в голову, что она действительно не представляет, что привело Адама к ней в дом в столь неподходящий час. — Я растопила камин в гостиной, так что там ты быстро согреешься.
В гостиной она сразу же включила верхний свет — ей стало жутко от одной мысли, что придется беседовать с Адамом в полумраке. Оглянувшись на него, она ошеломленно застыла на месте.
— С тобой точно все в порядке? — вырвалось у нее.
Вид у Адама был, мягко говоря, довольно помятый: лицо осунулось, щеки ввалились, в уголках губ обозначились складки, под глазами проступила синева. Небритые скулы придавали лицу еще более измученный вид… И эта мертвенная бледность! Теперь, при ярком свете, она могла точно сказать, что игра лунных лучей была вовсе ни при чем.
— Ерунда, просто немного устал, — равнодушно ответил Адам, утомленно провел ладонью по лицу и опустил веки, но Дженис успела разглядеть в его темно-синих глазах нездоровый, прямо-таки лихорадочный блеск. — На дорогах творится что-то невообразимое! — Адам возвысил голос. — Такое впечатление, что весь мир сорвался с цепи и катится черт знает куда. Ты не знаешь, куда все так торопятся, Джен?
— Всем не терпится после выходных вернуться домой, — ничем не выдавая своей тревоги, отозвалась Дженис. — Взрослым завтра утром на работу, детям — в школу.
— И то верно! — воскликнул Адам. — Я совсем забыл, что сегодня кончаются школьные каникулы.
Синие глаза его мгновенно перебежали к письменному столу, загромоздившему угол и без того не особо большой комнаты. При виде разложенных по столу учебников и тетрадей и включенной настольной лампы Адам нахмурился.
— О черт! — пробормотал он. — Почему ты не сказала, что готовишься к завтрашнему дню. Я тут, понимаешь, пришел, отвлекаю разговорами, транжирю твое драгоценное время…
— С чего ты взял! — слишком уж горячо воскликнула Дженис. — И вовсе нет! Я кончила работать перед самым твоим приходом.
Она тихонько скрестила средний и указательный пальцы, чтобы хоть как-то оправдаться в собственных глазах за столь беспардонную ложь. Впрочем, шестым чувством она догадывалась, что с Адамом происходит что-то не то, иначе бы он здесь не появился. Что-что, а сказочка про старинную приятельницу ее никак не могла удовлетворить.
— Итак, — деловито объявила она, — я собиралась предложить тебе что-нибудь выпить. Чай? Кофе?
— А чего-нибудь покрепче нет? — с неожиданной доверительностью поинтересовался Адам.
Дженис вздрогнула. Все как тогда — только с точностью до наоборот…
— Есть шерри, — неуверенно сказала она. — Больше, кажется, ничего.
— Шерри — это великолепно! Лучшего просто пожелать невозможно.
Дженис показался по меньшей мере сомнительным энтузиазм Адама по поводу предложенного ему вина, но заявка была высказана вслух, так что ничего не оставалось, как принести с кухни бутылку. Наливая шерри в стакан с толстым дном, она вдруг усомнилась в том, что Адам правильно сформулировал свои пожелания.
— Ты ужинал? — осторожно спросила она, ругая себя за то, что не догадалась задать этот вопрос сразу. (Впрочем, тогда, в первый момент, ей было не до вежливости.)
— Обедал. Хотелось поскорее убраться из Лондона и очутиться здесь, поэтому заехал по пути в придорожное кафе.
— Так спешил сюда? — округлила глаза Дженис.
— Представь себе! — огрызнулся Адам и двумя большими глотками осушил стакан.
На лице его, к облегчению Дженис, снова заиграла краска. — Поверишь или нет, но большую часть пути я, кажется, проехал с диким превышением скорости.
Из его слов складывалось впечатление, что в Гринфилд его пригнало нечто более жгучее и неодолимое, чем нормальная тяга к домашнему очагу, а в том, что на своем любимом «мерседесе» он способен гнать очертя голову, Дженис и не сомневалась: о пристрастии Адама к быстрой езде знала вся округа.