– Одно движение и ты покойник! – рявкнул он, а потом обратился к Анне: – Детка, или как там тебя, Нюра…
– Анна! – крикнула та из-под стола.
– Да, Анна, а то я как-то не сразу вспомнил русское имя Нюра, оно не понравилось бы моей бабушке.
– Мне наплевать на твою бабусю… – прошипела из-под стола Аня. – Черт! На меня вывалилось оливье!
– Не упоминай мою бабушку вместе со словом «черт»! – возмутился Эрвин.
– Бабушкин внучок! – огрызнулась Аня.
– Истеричка! – ответил он.
– Ого! Русский хорошо знаком австрийскому мальчику!
– А откуда ты знаешь, что я из Австрии? – спросил Эрвин, улыбаясь, чего Анна не могла видеть.
В это время она радовалась, что и Эрвин не видит ее лица, так как Анины щеки сейчас алели, как маки. Конечно, она звонила Лизе и спрашивала, что это за странный клиент. Лиза кратко поведала Ане историю Эрвина. Аня слушала и не могла понять, как ее угораздило отхлестать по лицу самого красивого мужчину в мире. Его глаза, лицо, роскошные волосы, фигура, губы… Да что там говорить! Всё это не выходило у нее из головы последние дни. Встреча в ресторане явилась для нее шоком, и то, что она чуть не лишилась жизни, уже было не так важно.
– Ладно, об этом мы поговорим в другой раз, – смилостивился Эрвин, усмехаясь, и дал Анне следующее указание: – Выйди и позови службу охраны клуба, а также вызови полицию.
Аня осторожно выглянула из-под стола.
– Анна, давай вылезай. Я жду! Мне нужна помощь.
– Правда? – уточнила она, скосив глаза на второго охранника, погруженного мордой в миску с салатом.
– Я, конечно, парень крепкий, но долго его держать не смогу. Да и эти двое могут очнуться, а второго кувшина с вином здесь нет.
Аня выползла из-под стола и двинулась по стенке мимо орошенного вином охранника на выход. Эрвин имел удовольствие лицезреть ее стройную фигурку всего лишь сотую долю секунды.
Выскочив в зал, Аня закричала диким голосом:
– Помогите, спасите! Караул! убивают!
Эрвин с сожалением подумал, что не успел предупредить ее, чтобы она сделала это как можно тише, не поднимая панику в ночном клубе.
«Вроде переводчица, а кричит, как оперная певица», – вздохнул Эрвин.
Глава 4
Рейкин Павел Андреевич искренне считал, что все зло в мире творится из-за денег, и отчасти был прав. В своем кабинете в следственном управлении он с нескрываемым интересом рассматривал длинноногую испуганную блондинку в бирюзовом брючном костюме и мужчину с внешностью киноактера, который к тому же имел гражданство Австрии, Германии и Америки.
– Знаете, очень странно, господин Ламар, что вы один смогли обезвредить эту банду.
– Я был не один, – ответил Эрвин.
– Я вижу, – хмыкнул следователь, оценив иронию иностранного гостя.
– Я ничем ему не помогла, фактически всё время сидела под столом, – призналась Аня.
– Насколько мне известно, вы переводчица… Переводили из-под стола? – удивился следователь.
– Нет, сначала я сидела за столом, а потом по просьбе господина Ламара – под столом, – ответила Аня вполне серьезно.
– Я еще один момент не совсем понимаю. С какого иностранного языка и на какой вы переводили арестованному гражданину? – Следователь удивленно поднял брови.
– С немецкого на русский, – покосилась на Эрвина Аня.
– Но вы, господин Ламар, говорите сейчас по-русски? Зачем вам понадобилась переводчица?
– Это не я пригласил переводчицу, а Олег, решив, что я не знаю русского. Кстати, наша смекалка и игра с Анной в перевод помогли нам выкрутиться из весьма неприятной ситуации, – ответил Эрвин.
– Не знаю, помогла вам ваша игра или нет, но благодаря вам мы взяли бандита, которого давно искали. Олег Самойлов – не последний человек в наркобизнесе, жалко, что вы не продолжили раскручивать его дальше и не узнали суть дела, – закручинился следователь, а Аня не смогла сдержаться от возмущения:
– Я очень испугалась за свою жизнь! Мы мечтали ноги оттуда унести, мы не менты и не агенты, чтобы кого-то, как вы выражаетесь, «раскручивать»!
– Тише, тише, девушка! Не следует повышать на меня голос, я на работе! А вот чем занимаетесь вы, мы еще проверим!
– А что меня проверять? Я не занимаюсь ничем противозаконным, – пожала плечами Анна.
– Да… просто тихая, мирная переводчица, – сложил руки на груди Павел Андреевич, – только к «серым мышкам» такие авторитеты не обращаются!
Они знают, что делают! Слишком много было поставлено на кон. Как Самойлов вышел на вас?
– Я не знаю, – оторопела Аня.
– Вот и я не знаю, так что не шумите здесь, вас еще предстоит проверить… Впрочем, как и вас, господин Ламар, – следователь перевел взгляд на австрийца, – может, вы раньше перевозили наркотики, раз Самойлов предложил вам эту сделку?
– У меня честный бизнес, – ответил Эрвин, холодно глядя в глаза следователю. – Можете проверять что хотите, я дам указание своим бухгалтерам, заместителям и юристам. И почему Самойлов обратился ко мне с такой просьбой, я, как и моя коллега по несчастью, не знаю.
После допроса Аню и Эрвина выпустили на свободу. Выйдя на улицу, Аня вдохнула полной грудью и посмотрела на часы.
– Могу я пригласить вас на чашку кофе? – спросил Эрвин.
– Есть ли какой-то вопрос, на который вы сможете ответить «да»?
– Нет, то есть если вы спросите, мечтаю ли я больше никогда вас не видеть, то я с радостью отвечу «да»! – Аня посмотрела ему в глаза и зачем-то показала язык, что выглядело совсем уж нелепо, учитывая, что ей не четырнадцать лет и стоят они на ступеньках следственного управления.
– Раньше я ни у кого не вызывал столь негативного к себе отношения, – засмеялся Эрвин.
– Не сомневаюсь, – буркнула Аня, добавив: – Что поделать, видимо, вы стареете.
Эрвин расхохотался.
– И все-таки я хотел бы встретиться с вами еще раз.
– В первую нашу встречу вы предложили мне стать вашей липовой женой, а во второй раз приказали залезть под стол. Это не очень хорошая тенденция, – отметила Анна.
– Так дайте мне шанс все исправить в нашу третью встречу.
Аня понимала, что еще чуть-чуть, и она на все согласится, от этого ей стало совсем не по себе, потому она и злилась.
– Я не даю шансов.
– Никому? Или только мне?
– А это не ваше дело!
– Все-таки вы – заносчивая особа, – отметил Эрвин, встав так, чтобы загородить хрупкую Анну от ветра.
– Вот вы уже переходите к оскорблениям! Не привыкли к отказам?
– А вас это задевает? Уж не ревнуете ли вы? – подколол ее Эрвин, но Аня не отреагировала.
Она помахала ему ручкой и, гордо подняв голову, начала быстро спускаться по ступенькам. Внизу Анна остановилась, обернулась и посмотрела на мужчину своей мечты.
– Чтобы вы не считали меня совсем уж свиньей, хочу сказать спасибо, благодаря вам я осталась жива. Вряд ли этот наркоторговец выпустил бы нас живыми. Так что, благодарю! – Аня повернулась и застучала каблуками по асфальту, напоминая модель на подиуме, но выражение ее лица было как у следователя по особо важным делам, у которого явно что-то не сходится в отчетах.
Неприятности Анны на этом не закончились, они нарастали день ото дня, как снежный ком, катящийся с высокой горы. Началось с того, что она разругалась с Лизой. Анна, как всегда, приехала к ней на своей «хонде» нежно-салатового цвета, чтобы отдать перевод анкет двух женихов-иностранцев.
– Что-нибудь приличное? – спросила Лиза.
– Как всегда… Одному сорок, но он считает себя мальчиком, несмотря на плешь на голове, и предъявляет целый перечень качеств, которыми должна обладать его подруга жизни. А там наряду с обычными: обслуживание и обстирывание своего господина, внесено несколько экзотичных пунктов. Например, жена должна позволять ему иметь ее, как он захочет. Прости, Лиза, это дословный перевод, ни убавить, как говорится, ни прибавить. Причем его не интересует в этот момент состояние ее здоровья. Грипп, головная боль и кариес – не помеха любви по первому щелчку! А вот если геморрой?.. Ой, извини, что-то я не то говорю… Вот требования нашего принца из знойной Бразилии. Причем для себя он оставляет право два раза в неделю не приходить домой ночевать.
– Ничего себе! – присвистнула владелица бюро.
– Ну да! А ты его фото-то видела? Потасканный кобель! На баб еще есть сила, а вот на то, чтобы сготовить себе поесть, уже не остается, – махнула рукой Аня.
– А второй? – с надеждой спросила Айза.
– Второй живет с мамой, ему сорок три года…
– О боже! Можешь не продолжать! – взялась за голову Лиза.
– Не все так печально, – заверила ее Анна. – Женишок пишет, что созрел для отношений с женщиной, сексуальных в том числе.
– Слава тебе господи! – откликнулась Лиза, понимая, что в этом трудном случае главное – понравиться маме претендента, а не ему лично.
Беда в том, что такие мамы на словах очень хотят пристроить своего великовозрастного сынка к женщине, а на деле отвергают всех претенденток на свое место рядом с «мальчиком», которого никто, кроме матери, по их мнению, не достоин.