— Только посмотри на этих молодых людей. Они едва доходят мне до плеча. Пока не начнут писать пьесы, где героини все три акта стоят на коленях, мне нечего рассчитывать на роль. Боже мой, что стало с американским театром?! Мужчины — лилипуты, а если попадется кто выше пяти футов — непременно гомик.
— Фи, фи, Мэри-Джейн, — сказал высокий молодой человек.
— А когда, интересно, ты в последний раз целовал девушку? — требовательно спросила она.
— В двадцать восьмом году, в честь избрания президентом Герберта Гувера, — не задумываясь, ответил он.
Все в приемной добродушно рассмеялись.
Гретхен нравилась атмосфера этого нового мира, в который она окунулась. Здесь все говорили друг с другом просто, обращались по имени и старались помочь друг другу. Если какая-нибудь девушка слышала, что где-то ищут исполнительницу на оставшуюся незанятой роль, она немедленно сообщала об этом всем своим подругам и даже могла одолжить подходящее для просмотра платье. Гретхен ощущала себя членом большого гостеприимного клуба, право на вход в который давали не происхождение и не деньги, а молодость, честолюбие и вера в талант друг друга.
Теперь она спала до десяти утра, не испытывая угрызений совести. Она ходила в квартиры к молодым неженатым мужчинам и просиживала там до рассвета, репетируя, — ее нисколько не волновало, кто что может подумать. Три раза в неделю посещала балетный класс, чтобы научиться грациозно двигаться на сцене. Ловя на себе взгляды прохожих, Гретхен чувствовала: они уверены, что она и родилась в Нью-Йорке. Ей казалось, что она уже полностью избавилась от былой застенчивости. Она часто ужинала с молодыми актерами и будущими режиссерами и платила за себя сама. Но любовников у нее не было: не все сразу, прежде надо найти работу.
Дверь кабинета открылась, и вышел Байард Николс, а с ним невысокий худощавый человек в бежевой форме капитана авиации.
— Если что-нибудь подвернется, Вилли, — говорил на ходу Николс, — я дам тебе знать. — Голос у него был отрешенный, печальный. Николс помнил только о своих неудачах. Он скользнул пустым взглядом по людям, собравшимся в его приемной.
— Я загляну на следующей неделе и выставлю тебя на обед, — сказал капитан. У него был низкий голос, почти баритон, что никак не вязалось с его хрупкостью и малым ростом. Держался он очень прямо, словно до сих пор оставался курсантом. Но лицо его не было лицом военного. Каштановые волосы слишком длинны и взлохмачены, лоб высокий, массивный, придававший капитану отдаленное сходство с Бетховеном, глаза ярко-голубые.
— Мистер Николс… — вперед шагнул молодой человек, недавно болтавший с Мэри-Джейн.
— На следующей неделе, Берни, — отмахнулся Николс и снова без всякого выражения обвел глазами приемную.
— Мисс Саундерс, — обратился он к секретарше, — зайдите ко мне на минутку. — Слабый, скорбный взмах руки, и Николс скрылся за дверью своего кабинета.
— Леди и джентльмены, — торжественно объявил капитан, — все мы занимаемся не тем делом. Я предлагаю открыть комиссионный магазин армейского имущества. Спрос на бывшие в употреблении базуки огромный! — И, взглянув на возвышавшуюся над ним как башня Мэри-Джейн, добавил: — Привет, малютка.
— Рада видеть тебя живым после той вечеринки, Вилли, — сказала Мэри-Джейн, целуя его в щеку, для чего ей пришлось нагнуться.
— Признаться, все слегка перебрали, — согласился капитан. — Мы смывали с наших душ мрачные воспоминания о боевых днях.
— Вернее, заливали их, — заметила Мэри-Джейн.
— Не жури нас за наши маленькие радости. Не забывай, вы рекламировали пояса для чулок, а мы в это время под зенитным огнем летали в зловещем поднебесье над Берлином.
— Ты что, действительно летал над Берлином? — удивилась Мэри-Джейн.
— Конечно, нет. — Он улыбнулся Гретхен, развенчивая миф о своем героизме, и снова поглядел на Мэри-Джейн: — Я терпеливо жду, малютка.
— Ах, да, — сказала она. — Познакомьтесь. Гретхен Джордах — Вилли Эббот.
— Я просто счастлив, что судьба завела меня сегодня в приемную Николса, — сказал Эббот.
— Здравствуйте. — Гретхен привстала со стула. Все-таки он капитан.
— Вы, наверное, тоже актриса.
— Пытаюсь ею стать.
— Ужасная профессия, — заметил Эббот. — Играть Шекспира за кусок хлеба!
— Не кокетничай, Вилли, — сказала Мэри-Джейн.
— Из вас получится великолепная жена и отличная мать, мисс Джордах. Попомните мои слова. Но почему я раньше нигде вас не встречал?
— Она в Нью-Йорке недавно, — ответила за нее Мэри-Джейн. Это прозвучало предупреждением: не лезь, куда не просят. Ревность?
— О, эти девушки, недавно приехавшие в Нью-Йорк! — воскликнул Эббот. — Можно я посижу у вас на коленях?
— Вилли! — возмутилась Мэри-Джейн.
Гретхен рассмеялась, а за ней и Эббот. У него были очень белые, ровные мелкие зубы.
— Я в детстве мало видел материнской ласки.
Из кабинета вышла секретарша Николса и объявила:
— Мисс Джордах, мистер Николс просит вас зайти. Остальные могут расходиться.
Гретхен встала, нервно разглаживая складки на юбке.
Кабинет Николса был ненамного больше приемной. Голые стены, письменный стол завален рукописями пьес в папках из искусственной кожи, возле стола — деревянные кресла. Окна покрыты пылью. И вообще вся комната производила унылое впечатление: казалось, у ее владельца дела идут из рук вон плохо и первого числа каждого месяца он с трудом наскребает денег, чтобы заплатить за аренду помещения.
Когда Гретхен вошла, Николс встал, жестом пригласил ее сесть, затем сел сам и долго молча изучал ее с кислым выражением лица, точно ему предложили картину, в подлинности которой можно усомниться. Гретхен так нервничала, что ей казалось, у нее дрожали колени.
— Вероятно, вы хотите знать, есть ли у меня опыт работы в театре, — начала она. — Мне особенно нечем похвастаться, но…
— Нет, — прервал он ее. — В данном случае это не важно. Мисс Джордах, роль, на которую я хочу вас попробовать, честно говоря, абсурдна. — Он печально покачал головой, словно ему было прискорбно сознавать, на какие нелепые поступки толкает его выбранная им профессия. — Вы согласились бы играть в купальнике? Вернее, в трех купальниках.
— Ну, видите ли… — она неопределенно улыбнулась. — Это зависит от ряда причин. — Идиотка! От чего это зависит?! От размера купальника? От размера роли? От размера ее бюста? Она подумала о своей матери. Та ни разу не была в театре. Счастливица!
— К сожалению, эта роль без слов. Девушка просто проходит по сцене три раза, по разу в каждом акте, и каждый раз в другом купальнике.
— Понимаю, — сказала Гретхен. Она злилась на Николса. Из-за него Вилли Эббот ушел с Мэри-Джейн. Попробуй найди его теперь. Капитан, капитан… В городе шесть миллионов жителей! Человек закрывает за собой дверь лифта, и он уже потерялся навсегда. А тут — пройтись по сцене! К тому же почти голой.
— В пьесе эта девушка — символ. Так по крайней мере утверждает драматург. Она символизирует молодость, красоту и чувственность, — продолжал Николс заупокойным голосом. — Извечная женская тайна. Я цитирую автора. Каждый мужчина в зале должен почувствовать все это, когда она проходит по сцене, и подумать: «Боже, зачем я женился?». Я опять цитирую. У вас есть купальник?
— Да… кажется.
— Вы можете прийти в театр «Беласко» в пять часов с купальником? Там будут режиссер и ар.
— Хорошо, в пять, — кивнула Гретхен. Прощай, Станиславский! Она почувствовала, что краснеет. Ханжа. Работа есть работа.
Выйдя из подъезда, она сразу увидела Эббота и Мэри-Джейн. Гретхен улыбнулась. Пусть в городе живет шесть миллионов, но эти двое все-таки ждали ее!
— Как насчет того, чтобы пообедать вместе? — спросил Вилли.
— Я просто умираю с голоду, — ответила Гретхен.
Она стояла в театральной уборной в черном купальнике, критически разглядывая себя в зеркало. В дверь постучали, и раздался голос помощника режиссера:
— Мисс Джордах, если вы готовы, мы вас ждем.
Зардевшись, она открыла дверь. К счастью, света на сцене было мало, и никто не заметил, что она покраснела.
— Просто пройдитесь туда и обратно несколько раз, — сказал помощник режиссера.
В неосвещенном зале примерно в десятом ряду темнели чьи-то фигуры.
Пол на сцене был не подметен, голые кирпичи задней стены навевали мысли о римских развалинах.
— Мисс Гретхен Джордах, — выкрикнул помощник режиссера в темную бездну зала, словно бросил бутылку с запиской в полночные волны моря. Вот я и поплыла. Ей захотелось убежать.
Гретхен прошла через всю сцену. Ей показалось, будто она взбирается на гору. Привидение в купальнике.
В зале стояла тишина. Гретхен прошла обратно. Ни звука. Она прошла туда и обратно еще два раза, боясь, что занозит босые ноги.
