– Договорились.
Едва мы успели обговорить все детали, как дверь в кабинет отворилась.
Она была в вишневом свитере, джинсах и сапогах выше колена. Волосы распущены и слегка наэлектризованы, скорее всего шапочкой с ушками «Доктор Кто», которую она держала в руках.
– Ой! Я не знала, что у тебя кто-то есть. – Она наклонилась, положила на стол Эрни стопку контрактов и попятилась, обдав меня запахом, чем-то напоминающим сахарную вату.
– Погоди, не уходи. Познакомься с Джексоном Буллоком.
– Я предпочитаю свое второе имя, – повернулся я к Эрни. – Бен. Пожалуйста, не называйте меня в команде Джексоном.
– Привет, Бен. – Сказав это, она сжала губы в плотную твердую линию. Я не понял, чем успел ее оскорбить, но тут до меня дошло – она пыталась не расхохотаться.
– Любите живопись? – спросил я.
– Дополнительная специализация – искусствоведение. – Она все еще сдерживала смех, но искорки в глазах были очевидны.
– Я не провожу свободное время, расплескивая краску по холсту. – Джексон Буллок звучит очень похоже на Джексон Поллок, имя известного американского художника-разбрызгивателя.
– Простите. Я не хотела…
– Нет. Если кому и просить прощения, так только моим родителям. – Возможно, мое имя раздражало бы меня не так сильно, если бы родители дали мне его сознательно, например как дань восхищения или что-то в этом роде. Но на самом деле это абсолютная случайность.
– У меня есть кузина, которую зовут Кристал Шандельер[3], если это вас утешит. – На ее лице сочувствие мешалось со смехом, и выглядело это настолько искренне и по-доброму, что у меня перехватило дыхание.
– Еще как утешит.
– Вы новый стажер? – спросила она.
– Нет. Бен – наш новый кэтчер, – ответил за меня Эрни. – Один из первых пяти, подающих самые большие надежды. Полагаю, он ускользнет от нас в клуб главной лиги еще до конца сезона.
– Надеюсь.
– Бен, это Лиза Перес. С сентября она работает у нас на полную ставку.
– Я о ней слышал, – выпалил я, прежде чем успел откусить себе язык и растоптать его в хлам. – Я о вас слышал. Что вы очень помогаете команде. Клубу. Персоналу.
Доброта с ее лица исчезла, сменившись маской равнодушия.
– Эрни, эти контракты нужно вернуть в головной офис к завтрашнему дню. Дай мне знать, когда ты с ними закончишь, чтобы я отослала их с курьером.
И вышла, даже не сказав «пока». Вот с тех самых пор я и веду этот неравный бой.
Тяжелая металлическая дверь за мной захлопнулась, и я отогнал воспоминание прочь. На парковке горели лишь аварийные фонари, освещая дорогу к моей машине. Это моя единственная слабость и пока единственная любовь – ярко-красная «Ауди Р-8».
Она просто кричит о невоздержанности, а не о том, что «у меня в банке семизначный счет и я живу на проценты». Аренда мебели и квартира с соседями – это еще не жизнь, полная лишений. Но она может стать такой, если выгорит с главной лигой и мне придется искать способ обеспечить себе достойную жизнь без высшего образования.
Но устоять я не смог.
Я сел на кожаное сиденье и уже хотел захлопнуть дверцу, как вдруг сообразил, что Лизина машина припаркована всего в трех парковочных местах от меня и Лиза до сих пор сидит в своем автомобиле.
Лиза
Аккумулятор в машине сдох. Мертв, как дверной гвоздь.
Кстати, а что это значит? Почему дверной гвоздь мертв? Надо погуглить, когда вернусь домой. Можно бы погуглить и сейчас, да только мой телефон мертв, как… в общем, сдох. Не люблю пользоваться выражениями, если не знаю точно, что они значат.
И обратно в офис пойти я тоже не могу. Моя тупая соседка по квартире оставила ключ от машины на кухонной стойке, зато забрала с собой все остальные ключи на связке. Можно, конечно, постучаться в дверь клуба, но Джамбо, скорее всего, зарылся по уши в грязные униформы и бандажи и просто не услышит меня за шумом стиральных машин. На парковке еще осталась парочка автомобилей. Может, кто-нибудь меня заметит и… о нет. Нет-нет-нет! В трех парковочных местах от меня стоит «Ауди Р-8». Вульгарное выставление напоказ кретинизма, если спросите меня, хотя в ней десятицилиндровый двигатель и семиступенчатая коробка передач с двойным сцеплением. Проблема в том, что ее хозяин – совершенно определенный бейсболист.
Джексон Буллок (самое идиотское имя на свете) представляет собой наитипичнейший образец всего того, что я ненавижу. Мускулистое тело, ослепительная улыбка, густые белокурые волосы, глаза цвета темно-зеленого карандаша – точь-в-точь. Сарказм, прикрытый немощным умишком. Самомнение, преподносящееся, как уверенность в себе. Ни одной подкупающей черты характера.
Да только это не совсем так, и я это знаю. Просто не хочу признаваться, что знаю.
– Он внес часть арендной платы за каждого из своих соседей по квартире, – сказал мне Эрни. – Сама увидишь в платежной ведомости, и поскольку ты замечаешь все на свете, я решил заранее тебя предупредить, что это не ошибка.
– Зачем он это сделал? – спросила я. – Проиграл пари?
– С Тэй они дружат давно, но Бен подписал более выгодный контракт. А Гонзалес посылает крупную сумму домой, у него там куча младших братьев и сестер. Бен хочет помочь, но так, чтобы это не походило на милостыню. Но и признаваться в этом не хочет.
– О.
– Знаешь, Лиза, нельзя сваливать всех бейсболистов в одну корзину. Ты бы разозлилась, если бы к тебе так отнеслись.
– Но они так ко мне и относятся, Эрни. Потому что у меня есть вагина.
Эрни побагровел, как баклажан. Он знает меня с самого моего рождения, он мне отец больше, чем тот лузер, что сбежал со всех ног, как только мама рассказала ему о своей беременности.
– Может быть, в один прекрасный день они увидят не только это, но пока, в самом расцвете сексуальности, это все, на что их хватает. – Я подняла палец. – Поправка. Иногда их взгляд поднимается до моей груди.
Эрни вслепую шарил по столу, пытаясь нащупать чашку с кофе. Мне следовало бы предупредить его, что кофе остыл три часа назад, но я решила дать ему возможность прийти в себя.
– Просто поверить не могу, что ты подталкиваешь меня к свиданию с бейсболистом, – заметила я, когда Эрни, пошлепав губами, все-таки проглотил кофе. – Проведя тридцать лет в этом бизнесе? При всем том, что ты обо мне знаешь?
– Я не говорю тебе идти с ним на свидание. Просто пытаюсь объяснить, что не все люди одинаковы.
– Он что, тебе тоже подбрасывает деньжонок?
Мы поспорили на эту тему еще пару раз, затем еще пару дюжин раз, и в конце концов я обвинила Эрни в том, что у него имеются скрытые мотивы, и пригрозила рассказать маме о его планах. После этого он от меня отстал, а я вернулась к своему первоначальному мнению. Попыталась забыть о доброте Бена, даже о тех случаях, когда лично была свидетельницей проявлений его участливости.
Опускался на колени, чтобы оказаться на одном уровне с заговорившим с ним ребенком. Он неоднократно заказывал пиццу для всего клуба, включая персонал. Он отказался от платы за проводимые нами дневные лагеря, попросив перечислить эти деньги детскому клубу. Он никогда не отказывал фанатам, просившим его подписать мячи, улыбался для фотографий и неизменно был со всеми вежлив. Я нутром чую, что этот Бен и вправду может быть не таким, как все.
Плюс я никогда не видела, чтобы он уходил с девушкой.
Услышав хруст гравия, я подняла голову. Этот вечер может изменить все.
– Лиза?
Я с трудом подавила порыв удариться головой о руль.
– Бен.
– У тебя все в порядке? Может, подвезти куда-нибудь?
В его вопросе я не заметила никакого сексуального намека, хотя большинство парней вцепились бы в подвернувшуюся возможность.
– У меня просто сдох аккумулятор, а в остальном все нормально.
– Так за тобой кто-нибудь приедет?
Я закусила губу. Ненавижу врать!
– Найду попутку.
Он окинул взглядом почти пустую парковку.
– Джамбо поедет домой нескоро. Иногда он остается ночевать, а мы рано утром уезжаем в трехдневную поездку. Тебе есть кому позвонить?
Со вздохом я показала ему мой сдохший телефон.
Бен снял бейсболку и взъерошил волосы. Они торчали сразу в пятнадцать разных сторон, и теперь он выглядел гораздо младше своего двадцати одного года.
– Позволь, я отвезу тебя домой.
– Говорю же, я что-нибудь придумаю.
– Пожалуйста. Моя мама убьет меня, если узнает, что я оставил даму одну на парковке.
– Твоя мама? – Я засмеялась, отдышалась и засмеялась снова. – Твоя мама. Теперь мне нужно пошутить? Типа «твоя мама такая толстая, что предъявила иск «Иксбокс 360» за то, что они угадали ее вес»?
– Вообще-то моя мама очень элегантная бывшая воспитательница детского сада, сейчас она на пенсии и неполный рабочий день трудится волонтером в приюте для бездомных.
Смех замер у меня в горле.
– Моя мама – одутловатая алкоголичка, сейчас она на испытательном сроке.
Какого черта? Зачем я это сказала? Он заставляет меня нервничать. Так нервничать, что я забываю о бдительности и болтаю лишнее.
