Он не отпустил мою руку до тех пор, пока не открыл передо мной дверцу машины.
– Могу я задать тебе вопрос? – спросил он минутой позже, заезжая на парковку перед моим домом.
– Ты его только что задал.
Он возвел глаза к небу.
– Значит, задам еще один. Почему ты так сильно ненавидишь бейсболистов?
– У меня есть на это основания. – Я прерывисто выдохнула. Неужели у меня хватит ума рассказать ему об этом? Подняв голову, я заметила озабоченность в его взгляде и поняла, что сейчас расскажу. – Мой отец. Ты же знаешь мою фамилию.
Он нахмурился.
– Перес.
– Да. – Я подождала, когда он уловит связь.
– Кэтчер. Долгая успешная карьера в главной лиге. Пистол Перес – твой папа?
– Отец. Биологический.
Он кивнул, но ничего не сказал.
– Эрни и моя мама были лучшими друзьями. Она пришла на игру, и отец ее заметил. И все. Эрни так и не простил себя за то, что познакомил их. Отец присылает деньги, но никогда не проводит со мной время. Только со своими двумя сыновьями.
– Поэтому и ты захотела работать в бейсболе?
– Сначала. Чтобы что-то ему доказать, типа я могу иметь отношение к игре без мяча и биты. Но думаю, это у меня в крови. – Я захотела рассмеяться, но вместо этого просто икнула и провела рукой по щеке, чтобы стереть слезы. – Я обожаю бейсбол. Сидеть на трибуне во время тренировок, смотреть, как заполняется стадион, когда мы отпираем ворота. Удары биты, национальный гимн, запах еды на гриле, семьи, смех. Даже выпивка. Просто не представляю, что могла бы заниматься чем-то другим.
– Мой папа когда-то водил меня на каждую игру младшей лиги в нашем городе. Сам он не играл, ходил только ради меня. Даже представить не могу бейсбол без него. И еще не могу понять, как твой отец мог игнорировать такую необыкновенную девушку, как ты.
– У меня есть Эрни. Он как раз такой отец, который мне нужен. Не знаю, что бы я делала без него.
Мы сидели так близко друг к другу. В открытые окна доносилось стрекотанье кузнечиков, а воздух был не душный, а теплый. Бен не сделал ни одного движения в мою сторону, он даже не наклонился ко мне, но я чувствовала, что он себя сдерживает. Я знала, чего он хочет, но не понимала, почему он продолжал просто сидеть и слушать меня.
– Эрни хороший человек.
– Он то же самое говорит про тебя.
Бен чуть склонил голову набок, и это оказалось на удивление мило.
Я откашлялась.
– До этого сезона Эрни только поддерживал мое желание держаться подальше от бейсболистов. По сути, поощрял мою ненависть. Но не к тебе. Он клянется, что ты из хороших парней.
– А ты что думаешь?
– Думаю, он может быть прав. – Снова брызнули непрошеные слезы. Как будто я чертов водопроводный кран!
Он протянул руку, вытер слезинку и быстро убрал руку.
– Хочешь воспользоваться случаем и попытаться выяснить?
– Не знаю.
Он оставил решение за мной. Бен прислонился к двери, одна рука на сиденье, другая на руле, и ждал.
Я боялась прикоснуться к нему и не прикоснуться одновременно. Боялась что-то начать и боялась, что он это закончит. Я так долго остерегалась, но сейчас, открывшись тому, кем он, кажется, является, понимаю – если я сейчас уйду, это будет гораздо больнее любой моей попытки.
– Лиза. – Он все еще не шевелился. – Я не могу сказать наверняка, как закончатся наши отношения. Но я практически уверен, что если они начнутся, я не захочу, чтобы они когда-нибудь заканчивались.
Я придвинулась к нему чуть ближе. Заметила, что он недавно побрился, увидела коричневое пятнышко на левом глазу. Ощутила запах мыла и дезодоранта. Бен дрожал.
Подняв руку, я дотронулась до его губ. Его челюсть дернулась. Я же положила ладони на обе его щеки и придвинулась еще ближе, не закрывая глаз.
Мы еще никогда не находились так близко друг к другу.
– Лиза.
– Хм? – Меня пронзила нервная дрожь, словно электрический разряд прошел сквозь мое тело.
– Скажи мне до того, как я пересеку черту, хорошо? Потому что мне все труднее не прикасаться к тебе.
Я покрылась холодным потом, но не от страха. Я верила ему. Доверяла ему. Хотела его.
Наши губы встретились, сначала нежно. Затем он начал гладить мое лицо, волосы, талию. Притянул меня к себе так близко, как только позволял рычаг переключения передач, и крепко обнял. Я разрывалась между тревогой и желанием оказаться в более удобном месте, но в основном пропадала в его вкусе.
– Такая сладкая. – Слова вырвались между прерывистыми вздохами, но, сказав их, он отодвинулся. – Слишком сладкая. Не здесь.
– Здесь, – настояла я.
Я неуклюже переползла через рычаг и села на него верхом. Мне было плевать, как я при этом выгляжу, я просто хотела трогать его. Сдернув с него бейсболку, я швырнула ее в ноги и запустила пальцы ему в волосы. Бен целовал меня в губы, в шею, в ключицу. Все мои примитивные инстинкты полностью раскрылись, и судя по тому, что я ощутила, сидя на нем верхом, его тоже.
– Лиза…
– Заткнись. Заткнись-заткнись-заткнись! Ничего не порти. – Если он сейчас остановится, я тоже остановлюсь. А если я остановлюсь, могу больше никогда не начать снова.
Хотя кому я вру? Я так давно его хочу, и теперь, признавшись в этом самой себе, понимаю, что созрела, как спелый фрукт на ветке.
Сомневаюсь, что смогу отпустить его.
Бен
– Мы должны выбраться из этой машины, – прошептал я ей в ухо. Рычаг передач врезается ей в бок, и все это может закончиться слишком быстро, а я хочу от нее многого. Я боялся, что сдамся и возьму то, что она предлагает.
– Нет, не должны. – Она вцепилась в мое сиденье и придвинулась ближе. Ее бедра двигались именно так, как мне хотелось, но не так, как должны. Только не сейчас. – Если, конечно, ты не хочешь сделать это в доме.
– Мы не можем.
– Почему?
Я стиснул зубы и закрыл глаза. Сейчас не время думать о том, как сильно я ее хочу. Как давно я ее хочу. Я старался не воображать это, хотя разделяла нас только одежда. Она снова прижимается к моим губам, и несколько минут тишину нарушало только наше неровное дыхание.
– Будет слишком много разговоров, – произнес наконец я. – Слишком много народа в твоей квартире, и все они сочтут это разовой связью.
– Разговоры будут в любом случае. – Ее дыхание щекотало мою кожу. – Нас видели вместе, так что выводы уже сделаны. Я видела, как девушки смотрели на тебя в «Триппи». Вижу, как они смотрят на тебя постоянно. – Она провела ладонью по моей груди, просунула палец под ремень и облизнула губы. – Может, я хочу, чтобы ты забыл их всех, кроме меня.
Она дразнит меня.
Я умираю.
– Скажи мне вот что, – проговорил я, мысленно умоляя, чтобы она перестала двигать бедрами. – Взглянул я сегодня вечером хоть на одну из них?
– Нет.
Лиза мило улыбнулась.
– Ты видела, чтобы я посмотрел хоть на одну в течение сезона?
Она задумалась, и улыбка расцвела еще ярче.
– Нет.
Я покачал головой.
– Нет. Потому что я вижу только тебя.
– Верю. Зато не могу поверить, что мне потребовалось столько времени, чтобы сделать это. – Наклонившись, она прошептала мне на ухо: – А теперь я хочу, чтобы ты мне это доказал.
Она такая мягкая. Такая теплая. Такая совершенная.
Она стащила через голову мою рубашку. Я сделал то же самое с ее майкой, при этом рассказывая ей, какая она красивая, собрав все известные мне слова. А потом я ей доказал. Я пробовал ее на вкус. Трогал каждый дюйм ее кожи. Прокладывал поцелуями дорожку от одного обнаженного плеча к другому, наслаждаясь мурашками озноба. Языком исследовал пышные груди и почти потерял голову, слыша издаваемые ею звуки. На ней был черный бюстгальтер. Тонкий, кружевной. И это стало последней каплей. Я неистово пожелал, чтобы он оказался на полу рядом с нашими майками вместе со всем остальным, что на ней еще осталось.
– Лиза, погоди. – Почти теряя решимость, я взглянул ей в глаза, шоколадные озера. – Когда мы… сделаем это, я хочу утонуть в каждой твоей частице. Быть с тобой долго. Очень долго.
– Мне это нравится.
– Но сейчас не время, а здесь точно не место.
Когда до нее дошел смысл моих слов, Лиза сползла с меня, забилась в угол своего сиденья и закрыла руками грудь. Я был готов на все, лишь бы боль и обида в ее глазах исчезли.
Стиснув зубы, я потянулся за своей футболкой.
– Просто поверить не могу, что я это делаю.
– Я тоже. Не думала, что ты отвергнешь меня раньше, чем разденешь догола.
– Лиза, слушай. – Я сосредоточился на том, что собирался сказать. – Посмотри на меня.
Она посмотрела.
– Это не имеет никакого отношения к отказу или к тому, как сильно я хочу быть с тобой. Не хочу, чтобы кто-нибудь, особенно ты, думал, что это своего рода завоевание. Завтра я уезжаю на три дня. Если я не смогу видеть тебя, прикасаться к тебе, ты начнешь сомневаться во мне. Сомневаться в нас. И я точно не хочу, чтобы мы в первый раз… занимались любовью… в машине. На общественной парковке. Я хочу большего. Гораздо большего.
