Удивительно, но все эти тетрадочки у Веры сохранились — лежали в обувной коробке на антресолях. Однажды она решила показать их Бережному, но тот, начав читать, как раз школьную, вдруг начал смеяться. После недолгой борьбы Вера отняла дневник, хотела его тут же уничтожить вместе с остальными, но то ли забыла это сделать, то ли передумала.
«Теперь мне кажется, — продолжала писать взрослая Вера, — что тот десятиклассник был девственником. А меня он выбрал для того, чтобы стать мужчиной, вероятно, потому, что почувствовал — я на него, как тогда говорилось, запала. Парень и в самом деле нравился мне. А сегодня я увидела его вынутым из петли, в домашних мятых брюках и несвежей майке, на которой были старые, не отстиранные пятна от кетчупа».
Следующую запись она сделала через пару дней:
«Эксперты определили, что это не было самоубийством. Интересно, кто же захотел лишить жизни затравленного жизнью неудачника, у которого полка телевизионной тумбы забита старыми видеокассетами с порнофильмами?»
День рождения отметили почти по-семейному. Пришли, как обычно, самые близкие друзья. А их, как в очередной раз выяснилось, у Веры всего двое — Илья с Инной. Только они были у нее и в прошлом году, и в позапрошлом. Ах нет, два года назад еще присутствовал Бережной, который неожиданно для всех напился и стал приставать к Илье, требуя от того признания в том, что Цигалов на первых курсах неровно дышал к Вере. Илья молчал, незлобно усмехался и отворачивался.
— Да ты не мужик вообще! — разозлился тогда Женька. — Амеба какая-то!
Илья, разумеется, и это пропустил мимо ушей. Инна тут же заставила мужиков мириться, причем Цигалов первым протянул руку. Бывшие однокурсники еще раз выпили, уже за мир, и начали беседовать о чем-то уже спокойно. А Инна затащила Веру на кухню.
— Женька, в сущности, прав, — начала она шептать в ухо Веры. — Меня и саму порой Илья достает своим пофигизмом. Его как будто ничего не интересует. Ни футбол, ни бабы, ни выпивка. Все вечера напролет сидит и готовится к своим арбитражным заседаниям, читает дела. А там жуткая скукотища! Как с таким жить?
Правда, Инна жила не только с Ильей, и Вере это было известно.
— А в остальном у тебя как? — спросила она.
— Да все нормально, — ответила подруга, — жду повышения по службе.
У них не было тайн между собой, поэтому и Инна знала о существовании в жизни Веры Миклашевского. Особенными подробностями та, конечно, не делилась, сообщила только однажды, что переспала с начальником. Инна, услышав тогда эту новость, сделала круглые глаза, как будто не ожидала подобного от близкой подруги. И потом позвонила как-то:
— Только что в криминальных новостях брали интервью у начальника следственного управления по фамилии Миклашевский. Это не твой, случайно?
Вера пораздумывала немного, стоит ли признаваться, но, раз уж проговорилась, чего уж теперь юлить, и подтвердила:
— Он самый.
— Ничего, симпатичный. Мужественный такой. А, случайно, не он вербовал на последнем курсе наших мужиков в ментовку, когда попалась ты?
— Ну да, — сказала Вера.
— И как он?
Инна была очень любопытна. Только плохо умела хранить тайны.
В прошлом году, когда отмечали Верин день рождения, она при муже спросила:
— Слушай, а ты продолжаешь вести дневник?
Именинница сделала вид, что не понимает, о чем речь. Подруга начала удивляться ее забывчивости, и тогда Вере на помощь пришел Илья, предложив сходить в супермаркет и взять еще вина.
Из дома вышли втроем. Не спешили никуда, болтали. Очередь к кассе была небольшой, но тут Инна спохватилась, что через пять минут перестанут продавать спиртное, схватила бутылку и, распихивая всех, извиняясь, объясняя, что у нее сегодня день рождения, а работать приходится допоздна, ринулась вперед. Вера пошла следом. Вдруг какой-то человек схватил ее за локоть и, развернув к себе, выдохнул в лицо грязное ругательство. Нельзя сказать, что Вера не слышала подобных слов прежде, но незнакомец произнес их с такой злостью, что похолодела спина. Она видела совсем рядом полные ненависти глаза, и на мгновенье ей показалось, что мужчина ее ударит. И почему он набросился именно на нее, а не на Инку? При этом ведь не походил на маргинала: не пьян, одет аккуратно. Вера отскочила в сторону, поспешила отойти подальше. Инна все слышала и видела. Но молча заплатила за вино и бросилась к выходу, где поджидал Илья.
— Ты должен отмолотить вон того гада как следует, — стала требовать она, — он только что грязными словами обругал Верку. Заведи подонка за угол и врежь ему как следует. А потом ногами, ногами…
Цигалова даже показала, как надо делать. Однако Илья взял жену под руку, кивнул Вере, чтобы следовала за ними, и пошел прочь.
Это случилось год назад. Теперь же Вера купила вина с запасом. Инна, тоже помня о прошлогоднем случае, принесла с собой бутылку мартини.
Особого веселья не получилось. Вера рассказала друзьям о своих неприятностях — что ее сняли с должности, перевели в участковые. Илья вздохнул сочувственно, а Инна возмутилась:
— Скоты какие! А этот твой Миклашевский хорош! Мог бы защитить тебя, ведь…
Вера толкнула Инну под столом ногой. Ей не хотелось, чтобы Илья знал подробности ее отношений с начальством. Цигалова «намек» поняла, покосилась на мужа, но все равно не могла остановиться:
— Заведи себе нормального мужика. Такого, чтоб быть за ним как за каменной стеной, чтобы ничего сама…
Но вдруг посмотрела на Илью и вздохнула:
— Только где такого найдешь?
Илья понял слова жены по-своему и разлил шампанское по бокалам. Инна наблюдала за его действиями так внимательно, словно тот собирался сделать что-то противозаконное. Потом взяла свой бокал и сказала:
— Наплюй на всех, подруга. А теперь тост.
Цигалова снова покосилась на мужа, а потом громко и с чувством продекламировала:
Какими были мы, такими и остались.
Любуясь красотою наших тел,
Пусть сохнут те, кому мы не достались,
Пусть сдохнут те, кто нас не захотел!
Выпили молча. Веселее на душе у Веры не стало. Илья тоже произнес какой-то глупый тост — за того, кого Вера встретит в своей жизни, за того, кто ходит сейчас где-то, возможно, совсем неподалеку.
— Где ж его встретить-то? — вздохнула именинница, грустно глядя на подругу.
— А ты оглянись и посмотри получше, — посоветовала Инна без особой уверенности в голосе.
Было не по-семейному, было тоскливо. Праздник не получился. Праздник — это когда на столе пусто, а душа все равно поет. Праздник — это когда стол ломится от яств, а гостям не до угощений. Когда есть что с интересом обсудить и чему порадоваться вместе.
После ухода гостей Вера убирала в холодильник оставшиеся закуски, мыла посуду и вспомнила свое унижение. Поняла, что Миклашевский ее обманул — через год он не возьмет ее обратно, иначе бы не «продал» Горохову. Хотя… Иван Севастьянович ведь не предлагал ее тому в качестве любовницы, просто согласился, что Горохов проявит инициативу, а он не будет мешать. Но Цигалова, пожалуй, права: хорошего и порядочного мужика сейчас не найти.
Муж порой проявлял заботу, делал Вере подарки, но так, словно выполнял какую-то обязанность или проводил необходимый для семейной жизни ритуал. А Миклашевский… Впрочем, она никогда не думала о нем как о возможном муже.
Полковник не задавал ей вопросов, о чем думает Вера. Вернее, спрашивал, конечно — по служебным делам. Даже в постели как-то спросил: «Что ты собираешься делать со взяточником Манукяном из мэрии? Может, закроем дело по семьдесят пятой в связи с деятельным раскаянием?» Миклашевский мог говорить о чем угодно, не задумываясь, интересует это Веру или нет. Даже о жене своей мог распространяться. Сообщил однажды, что договорился с кем-то из отдела народного образования о назначении ее директором школы. Вероятно, Иван Севастьянович заботливый муж, но Вере он не нужен. Скорее всего, Миклашевский уже остался в прошлом. А кто нужен?
Была у нее короткая связь прошлым летом на отдыхе в Турции. Не связь даже, а так, не пойми чего. Лучше бы и не вспоминать, постараться забыть поскорее…
На гостиничном пляже располагалась волейбольная площадка, и Веру затащили играть. Все играли хорошо, а Вера в основном уклонялась от летящих в нее стремительных подач. Один из игроков, высокий и мускулистый, словно специально метил в нее. Выпрыгивал над сеткой, как будто даже зависал в воздухе на какое-то время и хлестко бил по мячу.
Вечером парень подошел к ней в баре, извинился и признался, что действительно делал это специально — хотел обратить на себя ее внимание. Вера, конечно, его простила. Они долго пили виски с колой, потом разошлись по своим номерам, договорившись утром встретиться на пляже. Встретились, провели вместе день. Как потом оказались вдвоем в ее номере, Вера помнила плохо. А через день отпуск у нее закончился. Максим же еще оставался в отеле. Обещал потом позвонить, но, видимо, вернувшись домой, пришел в себя и решил не ломать свою жизнь. Что он там говорил? Занимается бизнесом, особых доходов нет, но и не бедствует; женат, но в отпуск полетел один, так как в последний момент заболела теща, и жене пришлось сдать свой билет, наказав ему отдыхать за двоих. Парень отдохнул, развлекся. Вот и все.
