— Вы сообщили об этом следователю?
— Да. Они проверили этот звонок. Звонили из телефона-автомата. Откуда-то с Кузнецкого моста.
Дронго мрачно кивнул и спросил:
— Этих женщин, которых вы пригласили, вы давно не видели или поддерживали с ними какие-то связи?
— Конечно, нет. Одну из них я не видел лет двадцать. Вторую — пятнадцать… Они очень изменились. Мой друг Эльмар, осетин, он сейчас работает в Вашингтоне, в нашем посольстве, как-то сказал мне, что не нужно
встречаться с женщинами, которых ты знал раньше. Это приводит к невероятному разочарованию.
— Никогда не возвращайтесь туда, где вы были счастливы, — прокомментировал Дронго. — Ваш друг дал вам неплохой совет, почему же вы его не послушались?
— Не знаю. Я же говорю, что стал сентиментальным. Решил, что нужно собрать в Москве женщин, о которых хранил приятные воспоминания. Вот и вызвал в Москву этих трех. Одной из них мне даже пришлось помогать с получением визы.
— Давайте по порядку. Вы нашли трех женщин, с которыми когда-то были близки. Вы не видели их много лет, не знаете, что с ними было и как они теперь живут.
— Кое-что знаю, если сумел их найти.
— Тогда расскажите мне, что именно знаете. Вы хотите, чтобы я вам помог, но я не могу давать вам заочные советы, пока не пойму, что именно произошло.
— Понимаю. Извините, что отнимаю у вас время. Мы могли бы договориться об оплате ваших услуг.
— Об этом мы договоримся, — улыбнулся Дронго, — пока мне просто интересно с вами разговаривать. Я должен понять, что именно у вас произошло. Итак, в вашем доме побывали три женщины. Начнем по порядку. Когда пришла первая?
— В три часа дня. Я специально ушел с работы пораньше, и ее привез мой водитель. Она остановилась в отеле «Националь».
— Вы оплачивали их проживание в Москве?
— Конечно. Заказал им номера в разных отелях. Элга живет в «Национале».
— Как вы сказали?
— Элга Арнольдовна Руммо. Она приехала из Эстонии. Мне пришлось послать туда приглашение, чтобы ей оформили визу. Представляете, как все это странно. Она живет в Таллинне, в том самом доме, в котором жила двадцать два года назад, когда мы впервые познакомились, — Халупович дымил сигарой, глубоко затягиваясь.
— Расскажите подробнее.
— Конечно. Меня отправили тогда в командировку в Эстонию. Как раз перед Олимпиадой, в семьдесят девятом году. Для нас Прибалтика была тогда настоящей заграницей. Я ведь не мог ездить за рубеж, так как работал в «почтовом ящике», откуда не пускали даже в Болгарию. В Таллинне я пробыл почти месяц, здесь и познакомился с Элгой. Она была тогда стройной, всегда улыбающейся смешливой блондинкой. С ней было так забавно.
— Она была замужем?
— Да. Но тогда прибалты считались в этом отношении более «продвинутыми», чем все остальные. На такую деталь мы не обращали внимания. У нее уже взрослый сын, двое внуков. Представляете? А она ведь старше меня только на полтора года. Правда, она очень изменилась. Ведь прошло столько лет. Но она с удовольствием приехала в Москву, кажется, даже не удивившись моему вызову.
— Вы встретились с ней в три часа дня?
— Да. Посидели немного, поговорили. Я пообещал ей позвонить. Она говорит по-русски с очень сильным прибалтийским акцентом.
— Потом она уехала в отель?
— Конечно. Мы отвезли ее в отель, и я заехал за второй женщиной. Она жила недалеко, в «Метрополе».
Приехала из Екатеринбурга. Чудо, что мне удалось ее найти. Она поменяла адрес, переехала жить в другой район. Пришлось посылать туда помощника, чтобы он ее разыскал. Через столько лет. Я тогда работал в Екатеринбурге, вернее не совсем в городе, наш «почтовый ящик» находился в пригороде. Иногда мы выбирались в центр. Тогда любой вокзальный ресторан был для нас идеальным местом отдыха. Вы же помните наглых швейцаров, которые не пускали посетителей. Поразительное было время. Во всем мире людей зазывают в рестораны, а у нас, наоборот, не пускали. Но я немного отвлекся. Мы тогда познакомились с Фаризой. Она жила с родителями, училась в институте. Мы встречались месяца три, а потом расстались. Как-то глупо расстались, просто перестали звонить друг другу, обиделись, как дети. Честно говоря, я даже думал на ней жениться. Но не получилось. Тогда мне было двадцать шесть. А ей двадцать. Через полгода меня перевели на другой объект. Но я еще несколько раз звонил ей, мы просто оставались друзьями. Интересно, что она почти не изменилась за столько лет. Девятнадцать лет прошло.
— Вы назвали ее Фаризой?
— Да, Фариза Мамаджанова. Она по отцу узбечка, а по матери, кажется, украинка, но из Казахстана. Из бывших целинников. Такая интересная смесь.
— Извините за мой вопрос. Вы были ее первым мужчиной?
— Почему вы так решили? — удивился Эдуард Леонидович.
— Начало восьмидесятых, у нас в стране «секса нет», — пояснил Дронго, — жили в провинциальном городе, отец узбек. Естественно предположить, что она была еще девушкой.
— Да, — кивнул Халупович, — вы правы. Так всё и было. Она не хотела приезжать, мне пришлось несколько раз звонить ней и уговаривать.
— Это ваша вторая женщина. А третья?
— Оксана из Киева. Там, слава Богу, еще не нужна виза. Она приехала в Москву, но отказалась от отеля, решила жить у родственников. Я ей дал свой адрес, и она сама приехала ко мне в шесть часов вечера.
— Почему она отказалась от гостиницы?
— У нее в Москве живет сестра. Я, конечно, не стал настаивать. С Оксаной мы познакомились почти пятнадцать лет назад. Такая невероятная встреча в Киеве. Знаете, в какой год? Летом восемьдесят шестого, как раз после Чернобыля. В Киеве тогда было больно глотать. Это ощущение я помню до сих пор. Может, на нас так подействовала радиация? Это была невероятная встреча. Два дня мы ни о чем не могли думать. Мне было под тридцать, ей — уже тридцать. Это было так здорово.